Фридрих Незнанский - Славянский кокаин

— Вот ведь… — Турецкий не выругался, и Денис понял, что это правда, он действительно сейчас сидит в каком-то высоком собрании. — Ну-ка дай ему трубку.

Денис улыбнулся Иванчуку и протянул ему трубку:

— Оказывается, это вас.

— Меня? — опешил Иванчук.

— Да. Генпрокуратура, — улыбнулся Денис.

Турецкий приехал через сорок минут. Он молча пожал руку Иванчуку и по-хозяйски выставил Дениса из кабинета. Минут через пять дверь распахнулась, и Турецкий поманил его обратно.

— Дениска, ты обедал сегодня?

— Когда? — усмехнулся Денис.

— Ну тогда вот что. У нас с полковником есть местечко, где мы всегда обсуждаем общие проблемы. Поехали, я угощаю. Как?

Денис, разумеется, не возражал, Иванчук, после некоторых размышлений, тоже сумрачно кивнул.

Они отправились на Тверской бульвар в ресторан «Пушкинъ». Денис там прежде не бывал, и, как он убедился, этот «Пушкинъ» писался именно через «ять». На первом этаже «Пушкина» располагалось кафе, но Иванчук и Турецкий уверенно прошагали к лифту, да-да, там имелся и лифт с кружевным литьем.

К дорогим гостям мигом подлетел метрдотель, лично усаживая и предлагая меню. Впрочем, и Турецкий и Иванчук сказали только:

— Как обычно.

— А молодой человек?

— Рекомендую минеральную воду, — сквозь зубы обронил Турецкий.

«То ли у него мало денег, то ли он действительно сильно разозлился на меня, то ли опасается, что мои умственные способности будут приторможены переполненным желудком. А вот шиш вам», — подумал Денис, разозлившись, в свою очередь, заглянул в меню, стилизованное под газету с заголовком «Гастрономический вестник». Есть хотелось смертельно. Даже не есть, а жрать, тупо набивать брюхо. Но раз есть выбор и приличная еда, почему бы не воспользоваться случаем. И он заказал то же, что и Иванчук: солянку и холодец.

Денис осмотрелся. Интерьер а-ля рюс. На стене висела «Сравнительная таблица скорости некоторых движений» — парохода, велосипеда, скаковой лошади, пушечного ядра и звука.

В результате вмешательства Турецкого выяснилось, что фээсбэшников вызвали непосредственно работники «Прямых инвестиций», едва вскрыли первый бочонок с грузом. Второй и третий они трогать сами не рискнули.

Оперативные мероприятия Иванчука дали некоторый результат. Например, что такое заказчик Дениса — фирма «Феникс» — и с чем ее едят. Это была фикция. Фирма с таким названием, зарегистрированная в Зеленограде, перестала существовать два года назад. Это была очевидная «пустышка». Трейлер, номера которого Денис, разумеется, зафиксировал, нашли довольно быстро. Но его водители ничего внятного рассказать не смогли. Их нанял в Туле некий кавказец, который, не исключено, сам был переходным звеном в цепи.

Отрицательный результат — тоже результат. Отсутствие заказчика заставило пристальнее приглядеться к получателю. Выяснилось, что фирма «Прямые инвестиции» принадлежит… Николаю Мишину.

Узнав об этом, Денис едва не подавился десертом.

— Тогда, — сказал он Иванчуку, — я знаю ответ на ваш вопрос.

— Вы знаете, кто заказчик этой перевозки?

— Нет, думаю, что догадался, чьи тела лежали в бочонках. Это исчезнувшие фармацевты и главный инженер-технолог ЗАО «Матрешка». Первые двое — супруги Илларионовы, а фамилия инженера Артюхов. Попробуйте проверить. Их, в принципе, муровские оперы уже ищут некоторое время, они поделятся информацией, если попросите хорошо.

Полковник Иванчук растерянно посмотрел на Турецкого, и тот важно кивнул: мол, доверяй, хоть и проверяй, этот парень зря болтать не станет.

Коля Мишин был способным мальчиком, особенно в области химии и физики. На родительских собраниях в тайнинской школе № 11 учителя всегда положительно о нем отзывались, только намекали родителям на не очень подходящую для маленького гения компанию. Эти обалдуи — Груздь и Доморацкий — могли не лучшим образом повлиять на Колю, которому, быть может, предопределено великое будущее. Груздя честили почем свет, а Доморацкого, впрочем, трогать особо не рисковали, говаривали, что не то дед, не то двоюродный дядя был у него видный гэбэшник, настолько видный, что самолично некогда пытал других в прошлом видных гэбэшников. Но Никита Доморацкий, по крайней мере, в те времена еще был своим в доску парнем.

А что касается Колиных родителей, то они, врачи и вольнодумцы, сами всегда говорили о свободе человека выбирать себе свой путь, своих друзей, поэтому указывать Коле, с кем ему дружить, а с кем нет, они считали себя не вправе.

Время шло, Коля взрослел. А его родителям говорили о нем всегда одно и то же. И после восьмого класса они перестали ходить на родительские собрания вообще.

— Неужели тебе дали свободу? — усмехнулся Груздь. Его родители давно уже игнорировали просьбы учителей зайти в школу.

— Так надо же это дело отметить! Мы все втроем прошли процесс инициации, заключающийся в освобождении от строгого родительского надзора. Напьемся? — предложил Доморацкий.

Конечно, они уже и курили, и выпивали перед школьными дискотеками, но вот так просто собраться в будний день и отметить свой приход во взрослую жизнь — это пока было новинкой.

— А чего пить-то будем? — был резонный вопрос Мишина.

— Ну, может быть, ты нам что-нибудь сварганишь, химик?

— Легко. Только где взять ингредиенты?

— А что нужно-то?

— Лучше всего обыкновенный спирт.

— Это я тебе достану, — махнул рукой Никита Доморацкий. — У моей бабки где-то целая бутылка заначена. Она им протирает всех, кто болеет.

Решено было встретиться в доморацком дворе, в шесть часов вечера.

Коля шел во двор, высоко подняв голову, то и дело придвигая очки к переносице указательным пальцем. Он и правда ощущал себя таким большим и крутым парнем! Если бы его спросил сейчас какой-нибудь приятель, куда это он намылился, Коля свысока и так небрежно кинул бы ему:

— Да вот, с друганами идем одно дельце обмывать.

Во дворе на скамейке уже сидел нахохлившийся Груздь, рядом с ним стоял белый целлофановый пакет.

— Здорово! — поприветствовал его Коля. — А что в пакете?

— Закусон. Хлеб и огурцы соленые. У маман стырил.

— Молодец! Надо бы еще воды где-нибудь надыбать. Или сока какого.

— Да ладно. И этого хватит, — Груздь кивнул на пакет.

— Опух, что ли? А спирт мы чем разбавлять будем?

— А! Вода нужна, чтобы спирт разбавлять?!

— Ты просто гений! Как это до тебя так быстро дошло!

— Да так сразу бы и сказал! Это мы и без тебя знаем, что спирт обычно водой разбавляют. Я думал, ты чегонибудь еще нахимичишь, какое-нибудь новое пойло.

— Ну-ну, — протянул Коля. — А где Никита?

— Иди, мути воду, — сказал Груздь, — а я его буду дожидаться.

— А чего сразу я?

— Ничего. Потому что самый умный! Потому что Ник тащит спирт, я — закуску. А ты что?

— А я делаю!

— Чего там делать-то? Спирт водой разбавить? Это мы и без тебя сделаем. Так что вот дуй за водой.

Пришлось возвращаться домой за водой. Когда он вернулся в доморацкий двор, прошло не меньше получаса, а на скамейке все так же одиноко сидел скукоженный Груздь.

— Ник что, до сих пор не выходил?

— У-у, — отрицательно покачал головой Витя Груздь. — Чувствую я, сорвалось все! Давай, Колюнь, открывай бутылочку. Сейчас мы с тобой будем пить простую водичку и закусывать ее солененькими огурчиками.

— Нет уж, подожди. Надо за ним зайти. Хотя бы узнаем, в чем дело.

Дверь открыл Никита и трагически глянул на приятелей. Оказалось, что его бабушка плохо себя чувствовала, лежала на кровати и выманить ее из своей комнаты, чтобы достать заветную бутылочку спирта, было абсолютно невозможно.

Так сорвалась их первая возможность по-взрослому напиться. Груздь и Мишин с поникшими головами вышли из подъезда Доморацкого и отправились по домам.

Зато очень скоро судьба благосклонно предоставила-таки друзьям возможность напиться. Да так, что Мишина чуть было не поперли из школы.

В тот день Ник Доморацкий прибежал на первый урок с сияющими глазами, подозвал друзей и таинственным жестом указал на свой портфель. Там среди тетрадок и учебников приютилась заветная бутылочка.

— Валим с уроков?

— Сегодня же контрольная по химии.

— Коль, ну какая, на фиг, контрольная?! У тебя и так пятерка по химии. Зачем тебе эта контрольная?

— Она же подготовительная перед экзаменом!

— Да? Вот черт! — почесал голову Никита. — Ну и черт с ней, в конце концов, перепишем!

— Не, не пойдет, — вмешался Груздь. — Ты как будто нашу химозу не знаешь.

— Может, подождем до выходных? — предложил Мишин.

— Блин! Что разнылись?! Не надоело вам ждать? Все! Я эту бутылку больше таскать не буду. Пошли вы!

Доморацкий был лидером компании (по крайней мере, до тех пор пока в нее не влился Бакатин), и, следовательно, его слово было закон. К тому же серьезно подействовала угроза не увидеть больше заветной бутылочки. Короче, они сбежали с занятий и распили на троих в какой-то подворотне эту бутылку.