Сергей Зверев - Погром в тылу врага
– Где остальные? Только не говори, что они уже на Гавайях…
– Все здесь, – с довольной улыбкой сообщил потрясающую новость Оленич. – В трехстах метрах на восток имеется заброшенный хлев, там они и сидят, держат, так сказать, оборону. Крутасов висок пропорол, когда сцепился со спецназовцем – борьба у них была за обладание боеприпасами. Забавно смотрится с обвязанной головой. Я бы даже сказал – кинематографично.
– Максим в каком состоянии?
– В эрегированном, – крякнул Григорий. – Нет, серьезно, еле ковыляет, зол, как сто чертей. Ты бы слышал, как он крыл весь свет матом, ни разу не повторился. Интеллигент недоделанный… Его, представляешь, снова пуля зацепила! Шальная, по лесу летела, правда, рикошетом, от дерева, бронежилет он еще не снял, но все равно обидно, да? В общем, все в сборе, командир, можем выдвигаться.
И все трое, не сговариваясь, повернули головы и хмуро уставились на особо ценный груз, лежащий под сосной. Джоанна приходила в чувство, смотрела тусклыми глазами, в которых просыпалась злость. Перевернулась на живот, запыхтела. Руки, связанные в запястьях за спиной, посинели – кровь через них почти не циркулировала.
– Может, развяжем ей хотя бы ноги? – поколебавшись, предложил Оленич. – Не волочь же ее на себе, пусть сама идет. Да и руки тоже… А то неловко как-то, мужики. Мы такие крутые парни – и со связанной бабой, словно боимся ее. Не по-пацански как-то…
– Да делай что хочешь, – раздраженно поморщился Олег, отводя глаза. – Хоть целуйся с этой террористкой-бессмертницей…
Упомянутый хлев был давно и безнадежно заброшен. Лес вплотную подползал к прогнившей сельскохозяйственной постройке. Неистовый бурьян колосился по стенам, украшал дырявые оконные глазницы, сползал с ввалившейся шиферной крыши. Внутри, невзирая на долгие годы безвременья, все еще пахло навозом. Переломанные дощатые загоны, канавы в полу, из которых тоже выбиралась сорная трава. У глухой торцовой стены на охапках пахучего сена расположились пострадавшие сослуживцы. Западней этот дальний угол хлева вроде не являлся – с двух сторон находились низко расположенные окна, за ними колосился бурьян, и до леса было рукой подать.
– Салют Мальчишу… – потряс кулаком бледный Максим. – Ну, наконец-то…
– О, к нам явился сам Господь Бог, – восхитился осунувшийся Крутасов. С повязкой на черепе, он действительно смотрелся крайне мужественно. – Посмотрите на него, не человек, а шпала.
Оленич что-то зашептал им. У товарищей от изумления вытянулись лица – мол, нормально зажигает командир, прошло чуть более суток, а уже влюбился и все потерял… Потом они дружно уставились на Джоанну. Женщина передвигалась самостоятельно, но руки у нее были связаны в запястьях рюкзачной лямкой, а другой ее конец был привязан к Загадкину, что ему особо не нравилось.
– Сучка, – компетентно изрек Максим. – Тварь поганая.
– Зря вы ее не прикончили, – вздохнул Крутасов.
– Да пошли вы все… – прошептала Джоанна.
Соблазн действительно был велик. Но если она не соврала и располагала информацией, способной спасти множество жизней, то ей действительно стоит поговорить с агентами ФСБ. Уж те имеют опыт, как заставить человека говорить. А он переживет, смерть врага – не самое суровое для него наказание…
– Группа, выходи строиться, – проворчал Олег. – Зуб даю, мы доведем эту *censored*у до места назначения, и пусть только кто-нибудь попробует остановить…
Группа, напоминающая травмированную гусеницу, тянулась к выходу из сомнительного убежища. Олег возглавлял колонну. И хорошо, что не вышел, уловил боковым зрением НЕЧТО в окне. Зашипел, приказал всем присесть, метнулся к окну, перепрыгнув через разломанную загородку.
– Ну, все, – обреченно пробормотал в спину Оленич. – Наш кризис становится стабильным…
Из леса на северной стороне выбрались двое «гражданских» – в утепленных коротких куртках, злые и трезвые мужики, имеющие опыт ведения боевых действий. Знакомые персоналии! Олег заскрипел зубами от жгучей ярости. Качнулись ветки, и проявились еще двое: знакомая бритая морда главаря и приземистый субъект с окладистой бородкой и равнодушным взором. Оба пытливо таращились на утопающее в сорняках строение. Похоже, бандиты не были уверены, что внутри находится то, что им нужно. Но как-то ведь оказались в этом квадрате. «Да ты же сам их, умник, и привел!» – прозрел Олег. Появилась информация о женщине – работнице полиции, поступившей в больницу, возбудились заинтересованные лица, стали копать. Прослеживали путь каракатицы, возможно, вышли на его владельца – а значит, и на место, где конфисковали его собственность. Обнаружили следы – человек волок на себе тяжелую ношу… Потому и не сразу примчались, потребовалось время, чтобы собраться в нужном квадрате.
Их явно было больше, чем четверо. Шуршала листва – теперь уже справа, вылезло дуло, любопытный глаз. Сколько их там осталось? Не больше десятка? И какова вероятность, что, потянув резину, они потащатся осматривать хлев? Олег помчался обратно.
– Остатки банды, мужики, – зашипел он. – Их осталось с гулькин нос, мы можем вырваться, но они ведь потащатся за нами и будут капать на мозги… Их нужно ликвидировать всех и разом. Видеть их больше не могу. Джоанна, ты понимаешь, что кричать не стоит? Мы тебя не убьем, как бы этого ни хотелось, а эти парни прикончат тебя мгновенно и радостно… Надеюсь, они еще не окружили хибару. И вряд ли будут. Просто зайдут посмотреть. Бегите назад, вываливайтесь из окна на южной стороне. Загадкин, на тебе Джоанна. – Он отобрал у парня автомат, и тот уставился на комроты с обидой. – Тащи ее в лес, и чтобы без сюрпризов. Справишься? Мужики, соберемся в последний раз? Вылезайте в то же окно, огибайте хлев и заходите с тыла. Мы захлопнем им мышеловку. Живо, живо…
– Злой ты какой-то, – задумчиво подметил Оленич.
Капитан гнал их пинками, смотрел, как те переваливаются в бурьян. Потом опять помчался к окну, и очень вовремя. Банда выходила из леса, держа автоматы на изготовку. Вразброд, поглядывая по сторонам, давили жухлые ромашки. Он насчитал девятерых. Трое или четверо присели в высокой траве, остальные побрели к хлеву. Олег начал пятиться, выбрался в центральную канаву, припустил к дальней стене. Заметался, ища укрытие. Рухнул за какой-то бугор, заваленный заплесневелыми досками. Ну, давайте, господа, заходите, заждались уже… Олег был спокоен и собран, приладил автомат, отыскал в прорези прицела дверной проем, с которого давно отвалилась дверь. Закачались колосья бурьяна, кто-то привалился к косяку. Затем подался вперед, сунул в напоенную ароматами постройку краешек носа. Поколебавшись, вышел весь, держа автомат у пуза. Он был как на ладони. Прицельная дальность двадцать пять метров – тютелька в тютельку. Он мог бы повалить этого претендента одиночной пулей, но Олег терпел. Боевик, вкрадчиво ступая, вошел внутрь, присел на корточки, начал всматриваться, щуря глаза. Просочился второй, присел напротив первого. С улицы что-то спросили, боевик ответил. В проеме возникла новая фигура – долговязая, в длинном балахоне, с поблескивающим черепом. Главарь хотел пригнуться и шмыгнуть внутрь, но не успел. Как это мило – обезглавить банду. Олег плавненько оттянул спусковой крючок. Автомат затрясся, исторгнув несколько пуль. Главаря словно краном подняло и опустило. Он изумленно уставился на пробитую пулями грудь и повалился ничком.
Воцарилась форменная вакханалия. Орали люди, вбегая в хлев, разбегались, кто куда, открывали ураганную пальбу. Трещали доски, щепки вылетали из стены, фонтаном разлетелась земля, остатки сгнившей древесины, фрагменты засохшего навоза. Олег перекатился, создавая иллюзию, что он здесь не один, ударил, не целясь – целиться в этом хаосе было невозможно. А в хлев вбегали новые люди – возбужденные, плохо дружащие с головой, понимающие лишь одно – они у цели. Лишь один из них, похоже, что-то соображал – пустился вдоль северной стены, подпрыгнул, чтобы перевалиться через окно – и оказался четко напротив единственного защитника. Сделал страшные глаза, орал, пока в него летели пули…
Кажется, все собрались. Накал стрельбы нарастал, бандиты перебегали по одному, осваивая пространство, падали в грязь, переползали. Они приближались все ближе, а Олег уже устал кататься взад-вперед, изображая то, чего не было. Пыль висела столбом, ор стоял. Кончились патроны в автомате, он перевернулся на спину и лениво думал, глядя, как по стене долдонят пули: «А не поспешить ли вам, друзья-однополчане? Надеюсь, вы там не бросаете жребий, кому идти первым?»
Храбрая десантура полезла в хлев, поливая спины противника из автоматов. Набросились, как собаки на голодную кость. Даже Максим ловко прыгал на одной ноге, гогоча сатанинским смехом. Олег привстал, он уже был никому не интересен. Двое пали под губительным огнем, остальные горланили, не вникая в пыли и гари в ситуацию. На них набрасывались демоны с ревущими глотками, месили, колошматили, выбивали дух. Олег помчался в гущу схватки, схватил за ворот какого-то упыря, судорожно рвущего затвор, вывел из равновесия, коленом перебросил через себя. Максим методично разбивал кому-то челюсть и смачно приговаривал: «Вы признаете свою вину? Вы признаете свою вину?» Крутасов лупил своего спарринг-партнера лбом о загородку, предпочитая при этом помалкивать, чтобы не растрачивать попусту силы. Оленич отодрал от ограды загона широкую доску, утыканную гвоздями, врезал по челюсти приземистому крепышу с окладистой бородкой, засмеялся мелко и гаденько:
