Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень
Павел, напрягавший все это время слух, добавил:
— Это точно. Я даже знаю, кто первый доиграется.
— Все! Мне надоело. Не понимает по-хорошему… — «Боровик» достал из кармана мобильный и принялся демонстративно давить на кнопки. И вот в этот-то момент Павел неожиданно для «боровика» протянул руку, вырвал телефон и… вышвырнул его в раскрытое окно.
У бармена от удивления отвисла челюсть. «Боровик» вскочил с места, девушка — тоже. Только Павел продолжал безмятежно сидеть. Он улыбался, ожидая, что последует дальше. Однако «боровик» драться не стал. Он вдруг ринулся к дверям…
Павел повернулся к оторопевшему бармену:
— У тебя второй выход есть?
— Что? — До того не сразу дошел смысл вопроса.
— Второй выход. На всякий случай…
— Есть.
— Вот и хорошо! Похоже, ваш кавалер побежал менять подштанники! несколько вульгарно заметил Павел. Он весело подмигнул девушке и вдруг серьезно добавил: — Зря вы с ним связались. Не пара вы ему.
— Уходите, — тихо сказала девушка. — Сейчас он вернется. У него охрана в машине осталась. И вас будут бить.
— Ну и что?
— Неужели вы не боитесь?
— Не боятся только сумасшедшие. А я, как видите, вполне нормальный человек. Сижу себе, водочку попиваю, никого не трогаю. А то, что народ нервный стал, — так это не ко мне, это — к правительству…
— Вы псих. Почему вы стали к нему приставать?
— Честно? Девушка кивнула.
— А мне не понравилось, что он с вами!.. В этот момент вошли те, про которых девушка сказала «они будут бить». Их было четверо. Рослые. С оловянными глазками и мощными шеями. В одинаковых куртках и с одинаковым выражением глаз. Явно бывшие спортсмены…
«Боровик» выступил из-за их спин. Указал на обидчика:
— Этот.
Четверо направились к Лагутину. В их движениях была уверенность камнепада. Руки и ноги двигались равномерно, словно это были не люди, а роботы. Тяжелые танки. Терминаторы, мать их!..
Неожиданно бармен выскочил из-за стойки. Закричал тонко:
— Только не здесь, товарищи! Только не здесь!
Услышав полузабытое «товарищи», Павел усмехнулся. «Боровик» согласно кивнул. Четыре туши нависли над капитаном.
— Выйдем.
— Мужики, где вас только так откармливают?
— Ты что, не понял, урод?!
— Я, ребята, не хочу выходить.
— Тогда мы тебя вынесем…
Сказано — сделано.
Не смущаясь многолюдия, мужики взяли его под руки и понесли к выходу. Чтобы им было удобней, Павел даже поджал ноги. А что, совсем даже неплохо несут, заботятся! Как в том анекдоте про летящего с двадцатого этажа чудака: пока все хорошо…
На улице «боровик» властно скомандовал:
— За угол его!
Отнесли за угол. Поставили аккуратно на ноги.
— Спасибо, ребята, что помогли выйти на свежий воздух, — поблагодарил Павел. — А теперь предлагаю мирно разойтись…
Но не тут-то было!
Капитан тут же получил сразу с двух сторон — под дых. Рухнул на спину как подкошенный, не ожидая от охраны «боровика» такой прыти. «Терминаторы» били профессионально, сразу чувствовалось, что в этом деле у них хорошая подготовка.
Как и в кафе, они вновь склонились над ним. Все четверо. Это было их ошибкой. Если бы они просто начали пинать, то Павлу пришлось бы плохо. А тут все четыре «мишени» прямо над ним. Как на тренировках. Когда его били, Павел успел напрячь мышцы живота. Мгновенно образовался «мышечный корсет», своеобразная броня, которая поглощает эффективность удара. Теперь бей не бей бесполезно…
— Это вы зря, ребята, — криво усмехнулся Лагутин.
Лежа на спине, он ударил одновременно двумя руками и двумя ногами. Точно в лица противников… Когда поднялся, на ногах (вернее, на коленках) остался только один из «терминаторов». Остальные были без сознания…
Стоявший на четырех точках охранник харкал кровью и сплевывал остатки передних зубов. Левая нога капитана угодила ему прямо в рот. Это его и спасло. У тех, что валялись без сознания, были продавлены носовые перегородки. Они потеряли сознание от болевого шока.
Павел не спеша отряхнул куртку. Да что же такое с ним творится? Третий день в родном, можно сказать, городе, а дерешься, как в каком-нибудь Гонконге. Ну и ну! Скажешь кому — не поверят…
Вспомнив о «боровике», огляделся. Но того и след простыл. То ли за следующими «терминаторами» побежал, то ли за милицией… Лишний раз светиться Павлу было не резон. И он тоже решил покинуть поле боя.
…Нужную школу он нашел уже ближе к вечеру — вторая смена закончила занятия, последние ученики расходились по домам. Павел спросил у ребят, где ему найти завхоза. Ему показали…
Несмотря на то что на улице еще было светло, в мастерских уже горел свет; правда, дверь открывать ему не спешили. Павел постучал еще раз, а через некоторое время начал равномерно бить ногой, словно отрабатывал удары. Наконец за дверью раздался чей-то недовольный голос, поворот ключа — и вот уже в проеме возник знакомый силуэт.
— Какого хрена! — закричал человек.
— Пусти, — потребовал Павел.
— Ты кто?! — поразился человек; его слегка качнуло, и капитана обдало винными парами.
— Да ты, брат, пьян, как мамонт!
— Не понял?! Какой еще к лешему мамонт?! — заорал от такого нахальства изрядно поднабравшийся завхоз. — Это кто? Найченко, ты, что ли?
— Ну-ка!.. — Павел осторожно отодвинул расшумевшегося человека и прошел в мастерские. Резко обернулся, вскинул голову. — Теперь узнаешь?
— Лагутин?! Павло?! Не может быть! Павло, братан, ты, что ли?! Не верю! Да какими судьбами? Откуда?..
— Здорово, Игнат!
Они бросились друг к другу, обнялись. Игнат еще раз окинул его быстрым взглядом, глаза его чуть покраснели от выпитого.
— Ты откуда такой?
— А… Долгая история!
— Молодец, что зашел! Как же так! Ну ты даешь! — Игнат никак не мог успокоиться — все похлопывал Лагутина по плечам, по бокам, трогал совсем как большую куклу, вертел в разные стороны, пока тому наконец не надоело.
— Хватит, хватит!
— Да погоди, дай насмотреться!
— Брось! Что ты как маленький!..
— Можно подумать, ты большой. Всего-то разница — восемнадцать дней!..
— Помнишь!
— А как же!.. Ну пойдем, там у меня осталось немного. Ты «Белый аист» уважаешь? Помнишь, был такой коньяк молдавский? Сейчас, конечно, вкус не тот, но пить можно. Пошли, я тебя с компанией познакомлю…
— Кто там?
— А, так… — махнул рукой Игнат. — По-нашему говоря — вся наша тройка!..
— Какая еще тройка? — не понял Павел.
— Ну в школе кто еще пьет? Правильно — завхоз, физрук и военрук. Тройка!.. Пошли!..
— Нет.
— Чего так?
— Поговорить надо.
— Сейчас и поговорим! Вот чудак! Это классные ребята…
— С глазу на глаз, — твердо сказал Павел.
— Ox! — Игнат вздохнул, подумал секунду-другую. — Счас сделаем!..
— Только обо мне особо не нужно трепаться!
— Понял, понял… Чего же не понять! Чай, не при царе выросли, а при нашей родной советской власти! Что такое секреты — усвоили с детства. — Игнат мелко засмеялся, и тут только Павел заметил, как сильно постарел его приятель.
— Ты уж извини, что я тебя отвлекаю…
— Нормально, Павло. Пошли в слесарку. Игнат завел его в соседнее помещение и, велев подождать, отправился выпроваживать партнеров по «тройке»…
В тесной подсобке устоялся прочный винный дух, под ногами катались пустые бутылки, на стенах висели какие-то ободранные постеры с полуголыми девицами. Было жарко, Павел снял куртку, повесил ее на гвоздь. Чем-то вся эта обстановка напомнила ему собственную берлогу.
— А ты знаешь, Рита ведь умерла, — вдруг вспомнил Павел.
— Какая Рита? — переспросил Игнат.
— Рита Конюхова. Она старше нас была. Помнишь? Несколько дней назад. В Москве. У нее, оказывается, был рак крови…
— Нет, — подумав, сказал Игнат и открыл бутылку водки. — Ты меня, Павло, прости, но, хоть убей, не помню… И вообще все это детдомовское детство провалилось куда-то в тартарары! Все разъехались, разбежались, разлетелись. Никто не пишет. — Не докончив, он махнул рукой. — Грустно все это!
— Да… — протянул Павел. — Ну, наливай, что ли…
Игнат налил доверху. Подвинул стакан приятелю.
— За встречу!
— Погнали…
Выпили. Закусили хлебом. Выдохнув, Игнат вновь наполнил стаканы.
— Теперь Риту помянем, — предупредил Павел.
— Помянем! — подхватил Игнат. Снова выпили. Водка ударила в голову, и Павел с силой провел по лицу рукой.
— А я вот часто детдом вспоминаю, — негромко произнес он. — Ребят наших, девчонок…
— Брось! Чего там хорошего было. Мордобой и голодуха… — Казалось, от выпитого Игнат протрезвел, говорил четко, ясно формулируя мысли: — Ребята хорошие были — это верно! А остальное — лучше не вспоминать. Слава богу, что живы остались!..
