Сергей Зверев - Бойцы анархии
– Даже не верится, что меня не убили… – подумал я вслух.
– Исправим, не волнуйся, – успокоил субъект, подмигнул последним глазом и критически уставился на идеально помещающееся в руке холодное оружие. Потом перевел взгляд на паяльную лампу. Он пока не определился, с чего начать – вырезать звезду на лбу пленника или выжечь на нем забавную картинку.
Хлопнула дверь.
– Выйди, Циклоп.
– Да, босс, – потенциальный инквизитор безропотно поднялся, сунул нож в кожаные ножны и, переваливаясь с ноги на ногу, удалился. А надо мной зависла закутанная в серый плащ фигура.
Я поедал его глазами и отдавал себе отчет, что знаю этого человека. До могилы не забыть решительный, с саркастическими нотками, среднего тембра голос. Он мог ассоциироваться лишь с одним человеком. Но образ последнего отложился в голове совсем другим. У человека, которого я знал, было холеное «вечнозагорелое» лицо, аккуратная прическа, он всегда был выбрит и производил впечатление пусть не интеллигентного, но отчасти воспитанного человека, знакомого с манерами. Он не брил наголо голову, подбородок не рассекал пополам рваный шрам, лоб не украшало шишкообразное болезненное образование, а правая часть лица не была сдвинута по вертикали относительно левой (благодаря не так давно перенесенному параличу) и не представляла сплошную шелушащуюся коросту.
– Неплохо выглядите, Олег Геннадьевич, – похвалил я.
– Спасибо, Михаил Андреевич, – отозвался Олег Геннадьевич Раевский, более известный по прозвищу Благомор.
Эх, тесен этот мир… Чудовище века, всесильный владыка Каратая, мой бывший «благотворитель», обязанный мне жизнью, давший работу, даровавший «вольную» в пределах урочища, пропавший в самом начале катаклизма – стоял передо мной и разглядывал меня белесыми глазами, окруженными дряблыми кожистыми мешками. И снова я был в его власти. Он мог меня убить, мог миловать…
– Вы узнали меня, я очень рад, – поведал Благомор, – даже невзирая на небольшие изменения в моей внешности… Занятно вас тут встретить, Михаил Андреевич. А вы все такой же – бодрый, полный сил, жизненных планов.
– Как это банально, Олег Геннадьевич… – прошептал я. – Вас теперь не узнают ни враги, ни бывшие сторонники… вы возглавляете заурядную шайку отмороженных упырей…
– И даже подняться не могу, – усмехнулся Благомор. – Стоит взять под контроль приличный район, как прилетают крепкие парни, дают по зубам, низвергают в прах… Вы правы, приходится влачить недостойную жизнь мелкого пирата – насыщенную опасностями, коварными болезнями, ударами исподтишка.
– Зачем вы убили моих людей? – Я повел затекшими плечами. – Зачем вы меня связали?.. Я служил вам верой и правдой – как бы ни старались меня оболгать мои недоброжелатели… Меня банально подставили – вследствие чего погиб Филиппыч, и ваша операция по дрессировке влиятельного папаши Арлине накрылась тазиком… Нас просто сунули мордой в вашу разработку. Не хотелось бы, конечно, перед вами сейчас оправдываться, но и брать на себя чужие грехи…
– Истина вскрылась, Михаил Андреевич, успокойтесь. Я знаю, что вас подставили. Вы же не считаете меня за круглого идиота? Ваша оплошность состояла в том, что в поисках заговорщиков вы не сильно себя утруждали. Нет, по этому поводу я не держу на вас зла. И, в конце концов, откуда мне было знать, что в забавной машине, скачущей по долине, сидите именно вы? Роковая случайность, Михаил Андреевич, переходящая в небольшое чудо. Вся наша жизнь состоит из вереницы роковых случайностей… Я получил сообщение по рации о незнакомой машине. С вездеходами в нашем войске довольно трудновато, и нам не помешала бы хорошая тачка, способная проехать по пересеченной местности…
– Так зачем вы ее раздавили?
– А это не ко мне, а к умникам, которые готовы лбы расшибить, а подумать не могут по причине отсутствия мозгов. Вашу машину хотели лишь остановить. Хм… Я разберусь, не волнуйтесь.
– Может, все-таки объясните, чем я вас разозлил? Боитесь, что буду мстить за своих людей?
– А разве не будете? – Благомор хохотнул, склонился ниже и уперся в меня цепким неприязненным взглядом. – Дело не в этом, Михаил Андреевич. Благодаря исключительно вам я представляю в данный момент именно то, что представляю. Ваше бегство из долины Покоя усугубил разгром тюрьмы в Мерзлом Ключе, вследствие чего деятельность многих групп дознания оказалась буквально парализована. Но даже это не самое страшное – допускаю, что вы спасали свою жизнь, да и кого сейчас волнуют старые незавершенные дела? Ваше появление в распадке Бушующих Духов повлекло за собой переполох и обрушение врат. Не надо мне объяснять, что у какого-то идиота не выдержали нервы. С идиотом давно разобрались, но кому от этого легче? Не ломись вы в распадок, как слон в посудную лавку, ничего бы не было. Весь бизнес, возводимый годами, рухнул в одну минуту. Откопать эту чертову пещеру не смогли – над ней тысячи тонн камней и грунта. А технику туда не подвезти. Выходит, исключительно вашими молитвами год назад я не смог покинуть Каратай. Там даже вертолет посадить некуда. – Благомор досадливо поморщился, и половинки его лица стали совсем как не родные. – Бежал из резиденции… как Керенский, переодетый в женское платье. Скитался по Каратаю. Все ходы и лазейки оказались заперты. За мной объявили негласную охоту. Прятался, кочевал с места на место, выдавал себя за другого. И нынче выдаю. Кстати, перемены в моей личности, которые вы имеете честь наблюдать, были отнюдь не добровольными… Но как-то не хочется мне вам рассказывать, как я провел последний год.
– Чушь, – фыркнул я. – Я не спец по паранормальщине, но уверен, что подобных лазеек в Каратае не одна. Возьмите ущелье Айгарач, расположенное, кстати, неподалеку…
– Вы считаете, мы были всесильны? – скрипнул зубами Благомор. – Мы развивали портал только в распадке, мы вкладывали в его развитие, эксплуатацию и поддержание безопасности немереные деньги – вы даже не представляете, какие! У нас не было ни времени, ни средств вести параллельные изыскательские работы. Да, собственно, и желания не было: все работало! Пока не пришли вы, слон вы наш…
– Я не нарочно, Олег Геннадьевич… – В ситуации не было ничего юмористического, однако мне стало смешно.
– Но ведь и сердцу не прикажешь, верно? – пожал плечами Благомор. – Поэтому поймите мои чувства, когда два часа назад мне показали ваше бесчувственное тело… А в другом плане, Михаил Андреевич… м-м… ума не приложу, каким образом я сейчас бы мог использовать ваши способности. Нереально, знаете ли. Не станете вы со мной сотрудничать – в свете того, что случилось с вашими людьми.
– Помучить хотите? – кивнул я на паяльную лампу.
– Помучим, – согласился Благомор. – Циклопа вы уже видели. Начальник отдела по работе с клиентами. Ужасы гестапо и Лубянки нервно курят, знаете ли. Да и парни, которых вы ранили в последнем бою, – их четверо; побойтесь бога, Михаил Андреевич, это много. И куда я их теперь?
– Уж придумаете что-нибудь, Олег Геннадьевич. И не морочьте мне голову, хорошо? Какие-то старые обиды, желание отомстить… Вы были прагматиком, таковым и остались. И в распадке на моем месте вели бы себя точно так же. К чему эти разговоры, спецэффекты? Испытывай вы ко мне неприязнь, давно бы пристрелили – не дожидаясь, пока приду в сознание. Чего вы хотите?
– Ну, допустим, – Благомор «непринужденно» улыбнулся – лучше бы он этого не делал, – пристроился поближе и присел на корточки. – Вы правы. Я не обделен информацией о происходящих в Каратае событиях. Доходят слухи, что вы, либо прямо, либо косвенно, были связаны с группой Рачного, моего бывшего начальника безопасности.
– Рачной погиб. Это так же точно, что я тут лежу…
– И тем не менее. Меня волнует не столько Рачной, сколько люди из его окружения. Что вы о них знаете? Некий Дядюшка Римус, скрывающий настоящее имя и внешность. Некто Хмурый – большой специалист по нагнетанию таинственности. Имеются основания предполагать, что отдельные лица из свиты Рачного выжили и имеют информацию по интересующему меня вопросу. Милая дама, наконец, что бросила вас в безнадежном положении – расскажите и о ней…
Он и через год после «большого взрыва» был не прост. Он что-то знал. И хотел знать еще больше, чтобы использовать полученную информацию в своих каверзных целях. Прошел слушок – и он тут как тут. Хотя какой информацией я могу владеть… Но я решил не подавать виду, что знаю только то, что ничего не знаю. Никаких Хмурых, Римусов, да и с Виолой более-менее понятно. Мне было безразлично, что скоро меня убьют. Это рано или поздно должно было случиться. Желательно бы, конечно, попозже…
– Дашь на дашь, Олег Геннадьевич? Расскажите, что, по вашему мнению, произошло в Каратае, и тогда я подумаю, чем смогу вам помочь.
– Удивляюсь я вам, Михаил Андреевич. В двух шагах от вечности, а все туда же – хотите все знать… Да не крутитесь вы, Циклоп умеет вязать узлы, никто еще не развязывался. Вас не очень шокирует, что я вот так – правду-матку? Вы же не глупец, понимаете, что связываться с вами во второй раз я не хочу… Даже не знаю, что ответить вам на заданный вопрос, Михаил Андреевич. Устроителям сего злодейства удавалось сохранять свои планы в тайне. Я все бы мог понять: ликвидировать вашего покорного слугу, отобрать бизнес, заменить чиновников, прикрывающих «легенду о Республике дезертиров»… Но чтобы тупо уничтожить то, что приносило колоссальное бабло и держало в страхе сильных мира сего и некоторых других миров… Это, признаться, нонсенс. Необычное решение. Хотя, возможно, это только на первый взгляд, не уверен. Со мной, как понимаете, планами не делились. Разведка и контрразведка помалкивали. Опасность, как считалось, исходит от конкурентов, стремящихся подмять бизнес. Иначе говоря, имеется клан, в который вхожу я, входят работники государственных учреждений и представители спецслужб, способные надавить на рычаги. Имеется второй клан: такие же работники госучреждений, представители спецслужб, но им не повезло. Иначе говоря, это те, которых отогнали от кормушки, и они этим фактом расстроены. Проиграли и те и другие. О наличии третьей стороны до критического дня не подозревали. Все происходящее смахивает на оригинальный социальный эксперимент. Вроде переворота 17-го года, только масштабы, разумеется, попроще. Присутствует третий клан, но присутствует завуалированно… Должен вам признаться, довольно странный способ добывать деньги.
