Александр Бушков - На то и волки
– Значит, ты его видел два раза?
– Ну. На стоянке и в нашем кабаке. Я к ним особенно не лез – в том мэне крутой авторитет чувствуется с маху. В жизни не видел, чтобы Фантомас перед посторонним по стойке стоял. Разве что Бес велит…
«Бабуля? – подумал Данил. – А почему бы и нет? Есть кто-то извне, есть, он возле Беса, теперь в том никаких сомнений…»
– Что же это за большие люди? – спросил Данил. – Блатные? В законе? Может, государственные?
– Да не знаю я… Меньше знаешь – больше получаешь.
– Это смотря чего и как, – сказал Данил. – А что было с Есаулом?
– С каким есаулом?
– Которого вы прикрывали у СИЗО.
– Я его первый раз видел. Приехал Фантомас, сказал, что нужно срочно прикрыть мужика, что ему нужно оторваться в аэропорт, что вы его будете брать под бока… Показал твою фотку, сказал, что волчара ты битый, но все равно, нужно вам показать, чья нынче масть. Ну, я взял кентов с Восточного и поехал… Фантомас еще ментов прихватил…
– Слышал бы покойничек, как ты его назвал мужиком – непременно опустил бы за такое «оскорбление»…
– Что, вы его…
– А ты ничего не слышал?
– Какое? Доковыляли до города, а тут и вы, как серпом по яйцам…
– Хлопнули их на вокзале, радость моя, – сказал Данил. – И твоего «мужика», и Фантомаса для полного комплекта. Есть у меня такое ощущение, что постарался ваш «интеллигент». И если он вдруг решит, что совершенно ни к чему тебе писать мемуары о встрече с ним, он и тебя следом наладит…
– Меня-то за что?
– За глотку, – сказал Данил задумчиво. – Слушай-ка, Фантомас в последнее время не пытался стать круче, чем он есть? Не пробовал выступать перед Бесом?
– Было немного… Волок он на Беса, по пьяному, между нами…
«Это чуть-чуть повышает наши шансы, – подумал Данил. – „Икс“ может по-прежнему маячить возле Беса, потому что довольны обе стороны: Иксу был нужен мертвый Есаул, а Бес не станет рыдать и объявлять вендетту из-за Фантомаса-жмура…»
– А золотишка тебе Фантомас не обещал? Из клада?
К некоторому удивлению Данила, Жора, не виляя и не переспрашивая, о чем, собственно, речь, вполне буднично пожал плечами:
– Обещать-то обещал, да мог и не дать…
– А что говорил про клад? – как мог небрежнее спросил Данил.
– Что вы… что в вашем офисе, в подвалах, и был закопан булдыгинский клад. А вы его выкопали и где-то прячете.
– «Интеллигент» про клад ничего не говорил?
– Я ж говорю: слышал краем уха, как они базарили про Таньку… и про то, что вам придет звиздец. И все.
– И все… – протянул Данил. – Что ж, Жора, Муму из тебя и впрямь выйдет хреновая, а вот насчет будущего… Ты понял, звезда маркетинга, чей ты теперь человек? Или объяснять тебе, что с тобой сделает Бес, попади к нему эта пленочка?
– Петрович, да я, в натуре… Я ж не дурак, ты не думай, просто институтов не кончал да не умею ученые слова писать без ошибок… А голова-то на плечах работает, как-никак четвертый год по бизнесу хожу…
– Ты теперь по бритве ходишь, – сказал Данил. – По лезвию, как тот акробат. Басалай мне тебя выдал головой, ясно? Заложишь меня – мне от этого ни горячо, ни холодно, в общем. А вот тебе Бес все равно не простит…
– Что я, не понимаю? И Фантомасу сто раз говорил, чтобы не развешивал уши перед всякими заезжими, оттого только, что у него галстук в масть носкам…
– А палить-то в меня палил? – ласково спросил Данил.
– Так это Рафаэлло… Ну, тот чувак с помповушкой. Кличка у него такая, «Рафаэлло» упаковками жрет. У него рука сломана, кстати.
– Жаль, что не две, – сказал Данил. – Слушай сюда, коммерческий директор. Своим скажешь, что я тебя долго пинал за сегодняшние гонки. И упорно добивался, кто такой Есаул. А ты валил все на Фантомаса и молчал, как жопа в гостях. Ни о каком интеллигенте и речь не заходила. Тебя ведь Бес обязательно допросит, так что попытайся сыграть талантливо, иначе там же и закопают.
– Да понятно…
– Не перебивай. Интеллигент этот мне нужен. Любопытно мне, кто это собирается нас закопать… Завтра, когда выдастся свободная минутка, позвонишь по этому телефону, тебе скажут, куда прийти и перед кем отчитаться. И не вилять. Думаешь, у меня там нет своих людей? Просто информацию, знаешь ли, полагается проверять и перепроверять, так меня учили серьезные люди с большими звездами на погонах, когда ты кошек мучил и письку дрочил…
Откровенно говоря, он блефовал. Его нынешние информаторы в кодле Беса были мелочью еще пониже Жоры – а что до интеллекта, Жора по сравнению с ними был сушим Ньютоном. А единственный серьезный агент, заслуживающий этого почетного определения, три месяца назад был обнаружен в лесу под Шантарском в разрозненном виде – так что совершенно непонятно, проследил Бес интеркрайтовские связи Данилова стукача или тот, мальчик хитрый и скользкий, заигрался на других интригах… Признаться, этих мальчиков-беспредельщиков вербовать было нелегко – по юному нахальству своему компромат они не считали компроматом, зоны не боялись ничуть, деньгами не особенно прельщались, полагая, что сами всегда будут выдавливать из лохов не в пример больше, и потому либо не поддавались на вербовку, либо начинали топорно вести двойную и тройную игру, отчего горели почти моментально. Каретникову во времена развитого застоя было не в пример легче…
– Пошли уж, – сказал Данил. – Подброшу чуток до более обитаемых мест. И смотри у меня…
…К «Черной жемчужине» подъехали в половине десятого, на закате. Ресторанчик, оборудованный в бывшей котельной (но по высокому классу), располагался на окраине, в стороне от всех маршрутов общественного транспорта, в окружении безликих до рвоты девятиэтажек. Широкой публике он был известен мало, да и со стороны не виден, так что ехали сюда в основном люди посвященные.
Данил остановил «БМВ» чуть поодаль, выкинул окурок в окно и окинул критическим взором сидевшую рядом Катеньку:
– Ноги на виду, вырез есть… ну, мечта лесбиянки. Сделай-ка взгляд томный и невинный…
Катенька сделала взгляд.
– Невинности больше, ты ж у нас не профессионалка, тебе просто любопытно, столько про этот кабак наплели… Во-от так. Умница.
Это была младшая сестренка Степаши, та еще девятиклашка, пару раз уже выступившая с блеском в хитрых делах, где требовалось не постельное мастерство, а актерское.
– Значит, так, – сказал Данил. – Если она там никого еще не сняла, вступаешь в игру. Только не забудь: у тебя посадочной площадки нет, пусть влечет к себе домой, мне она нужна тепленькой на собственной квартире… Вперед!
Катенька выпорхнула из машины, мимоходом послала цинично-уверенный взгляд любимому братцу, сидевшему за рулем «Волги» в некотором отдалении, прошла мимо меланхоличного вышибалы, как мимо пустого места, скрылась в кабаке.
Ждал он недолго. Уже минут через пятнадцать Катенька, заметно благоухая спиртным, уселась рядом:
– Она уже сняла. Какую-то кису еще помоложе меня. Воркуют. Ну я хлопнула фужер у стойки и отступила, как учили.
– Могла бы и не хлопать… – проворчал Данил, чтобы сохранить показное благонравие. – Ну что ж, сиди, я пошел…
Кабак был как кабак, в меру шумный и в меру вульгарный – вот только парочки и компании в основном однополые, хоть попадались и нормальные, двуполые. Подходящее место он отыскал за столиком, где разместились три сосредоточенно и чинно веселившихся японца – судя по их деликатно рыскающим взглядам, прекрасно осведомленных о характере заведения и заявившихся набраться экзотики. Официантка, притащившаяся к столику минут через пять, судя по ее совершенно отстраненному взгляду, мужиками интересовалась исключительно с точки зрения чаевых. Впрочем, она довольно лояльно предупредила Данила вполголоса:
– Мэн, эти «косари» поглазеть пришли, имей в виду…
– А ты-то сама из каких, герл? – хмыкнул Данил.
– Из наших, – исчерпывающе проинформировала она, поведя искусно нарисованными глазами. – Но при заманчивых предложениях вполне бисексуальная… Что будем заказывать?
– Ничего заманчивого. Попить и пожрать, в умеренном количестве. Это, это, это. Рябиновую чаем не разбавлять, просеку.
– Опер, что ли?
– Оперетта, – сказал Данил. – «Женитьба Фигаро на Марице». Не слышала?
Официантка нейтрально фыркнула и удалилась. Заказанное принесла, впрочем, довольно быстро, и рябиновая оказалась не разбавленной. Японцы лопотали о своем и на своем, как это всегда бывает с незнакомыми языками, слова сливались в поток сплошной бессмыслицы. Данил допил бокал, краешком глаза наблюдая за примостившейся через три столика от него парочкой.
Танька Демина, сиречь Рамона, легко узнавалась по фотографии – довольно симпатичная крепкая баба на полпути к сорока, волосы и в жизни антрацитово-черные, этакая Кармен из глубины сибирских руд, а одежда, должно быть, специально подобрана в испанском стиле – узенькие черные брючки и блуза с пышными рукавами, намек на тореадоров, фанданго и прочие андалузские прибамбасы. Или толедские? В Испании он бывал т о г д а, в прошлой жизни – но, как оно обычно водилось, в памяти осталась лишь парочка старинных церквей да напирающая любопытная толпа, которую он фильтровал взглядом, прокачивал, оценивал до боли под веками…