Кирилл Максимов - Парень с крутым нравом

Князев и «десантник» лежали, вжавшись в траву. Возле входа в бывшую подземную базу Вовки прохаживался лысый охранник.

– Жди меня здесь! – приказал Князев и заполз за спину охраннику.

Когда тот повернулся, чтобы пойти назад, Богдан возник перед ним. Он замахнулся бутылкой с минеральной водой и ударил охранника по голове. Лысый мужик без чувств завалился в кусты.

– А теперь вперед! – заявил Князев.

Вовка показывал дорогу на свою секретную базу. Вскоре они очутились в подземном бункере. Со стен капала вода.

– Вот тут вентиль, но маховик обломан. – Вовка показал.

– Не проблема, – отозвался Князев, взял в руки большой газовый ключ и провернул штырь вентиля.

Вода хлынула через трубу и потекла по коридору бурным потоком, который сбивал с ног охранников, выбегавших наружу. Вскоре все было кончено. Довлатов ходил возле мрачного здания, лишенного окон, и разносил своих подчиненных. Производство синих таблеток оказалось загубленным на корню.

Уставший, лишенный сил, Камышегородский переступил порог своей квартиры. Он привычно включил свет в прихожей, шагнул в комнату, но не успел прикоснуться к выключателю.

Его остановил голос:

– Включи свет и оставайся на месте.

Григорий выполнил приказ и замер. Перед ним в комнате сидел Богдан. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Ствол пистолета был направлен в лоб начальнику охраны.

– Что ты делаешь в моем доме? – спросил Григорий.

– Затопило ваш завод? – поинтересовался Князев.

– Какой завод?

– Я не за ответами на эти вопросы пришел. – Князев улыбнулся. – Ты не дурак, чтобы просто так позволять твориться всякому безобразию у себя под носом.

– Не понял.

Богдан профессионально схватил Камышегородского за руку и приковал его наручниками к батарее парового отопления.

– Что ты себе позволяешь?

– Имею право. Я не идиот, чтобы поверить, будто ты не делал записей развлечений высокопоставленных извращенцев.

Григорий долго уверял, что таким не занимался. Богдан устал слушать. Он молча поднялся и обрызгал комнату бензином из пластиковой бутылки.

– Если не скажешь, где лежат записи развлечений ваших клиентов с несовершеннолетними, спалю тебя к чертовой матери. – Для наглядности Богдан щелкнул зажигалкой. – Я жду. Ты сдаешь своих, или я все к чертовой матери поджигаю.

– Я понял, – ответил Камышегородский.

Богдан и Настя сидели в привокзальном кофе. Перед ними стояли чашки с кофе.

– Настя! – произнес Богдан, когда у него кончилось терпение. – Реальная жизнь течет рядом, а ты уткнулась в свой «Фейсбук».

– Ничего ты не понимаешь. Реальная жизнь переместилась в Интернет.

– Я так отстал от нее?

– Конечно! – Настя принялась читать то, что было написано теперь на ее страницах: «После того как в Сети появились признания воспитанницы детского дома Вероники и комментарии к ним известной блогерши Бубликовой, блогосфера просто взорвалась. Следственный комитет заинтересовался этими признаниями…» Блогосфера просто взорвалась, – с чувственным наслаждением повторила она.

Богдан остановил словоизвержение подруги детства и спросил:

– Мы боремся за правду или за популярность блогов?

– Не мешай, – отстраненно проговорила Бубликова, продолжая стучать ногтем по экрану планшета. – Не до тебя мне сейчас.

– Настя, их всех посадят?

– Откуда мне знать? Я забросила информацию в Сеть. Народ подхватил. Остальное его дело. Скандал набирает обороты. Кто хочет бороться с властью, пусть действует. Я журналистка, добывающая информацию. Я не борец, Богдан. Мы сделали с тобой все, что только могли. От нас никто не требовал большего.

– Ты права.

Богдан поднялся и вышел из уличного кафе. Настя будто и не заметила его исчезновения, продолжала стучать наманикюренным ногтем по экрану.

Но через пару минут в кармане бывшего десантника зазвонил телефон.

– Богдан, куда ты убежал, даже слова мне не сказав? – спросила Бубликова.

– Настя, я свободный человек. Мы встречаемся только тогда, когда нам этого хочется.

– Погоди! Я жду тебя, возвращайся. Обещаю, что не стану к тебе приставать. Это наша фишка – дружить с детства и не переспать. Нас пора заносить в Книгу рекордов Гиннесса». Жду и целую.

Князев вернулся, сел рядом с Настей. Та подняла голову от монитора.

– Все это ерунда полная, – сказал Князев. – Из-за тебя я лишился работы. Ты, возможно, потеряешь мужа.

– Ты пессимист. – Настя улыбнулась. – Важно то, что злодеев посадят. Интернет – это больше, чем ранее ЦК КПСС. Глас народа. Главное, набрать критическую массу.

– Я до сих пор помню взгляд Вероники. Судьба этой девчонки искалечена.

– Я тут ни при чем. Давай изредка встречаться в детском доме. Надеюсь, Ольгу к тому времени уже посадят нашими общими стараниями. Не достойна она воспитывать детей.

– Настя, я тоже не ангел, – заявил Богдан.

– Да и я не Дева Мария, – предсказуемо проговорила Настя. – Мы живем греховно, неправильно, но в согласии со своей совестью.

– Пусть так будет и в дальнейшем.

Богдан ждал, Настя ковырялась в своем планшете, забыв о друге детства. Через какое-то время он двинулся к выходу. Никто его не окликнул.

Только на автобусной остановке опять зазуммерил мобильник в кармане.

– Привет или до свидания, – бросил Богдан, разглядев Настин номер.

– Извини, я была не права, – прозвучало в ответ.

– Ты права во всем, кроме того, в чем не разбираешься, – ответил Князев фразой, которая могла относиться к любой ситуации.

– Я люблю тебя. Но это тоже ничего не значит для сегодняшнего дня, – донеслось из аппарата. – Все, что у меня есть, я выложу в Интернет, и тогда они не смогут отвертеться, – затараторила Настя.

– Я согласен. Когда мы поедем к Веронике? Она нас ждет.

– Значит, мы с тобой вновь встретимся?

– Ты этого не хочешь?

– Богдан, мы увидимся и поговорим, – обещала Настя. – Как только буря, поднятая нами, уляжется.

– Все, договорились.