Сергей Зверев - Венесуэльский заговор
– Потом, потом, – махнул рукой тот.
Офицер удалился, а Уго, посерьезнев, взглянул на Лаврова.
– Я ведь что хотел сказать, майор, – наконец обратился он к главной теме разговора, – поговорить о тебе. За время нашего знакомства я убедился в том, что ты – человек в высшей степени верный и надежный…
– Благодарю вас.
– Так вот, я прекрасно знаю о том, что ждет тебя в России. Ты сейчас – майор, ну, получишь ты подполковника, максимум – полковника. Будущее твое мне ясно. Ты же не штабист, не карьерист, а такие высоко не поднимаются. Я же тебе предлагаю принципиально иное. Ты принимаешь венесуэльское гражданство, я даю тебе звание полковника, ставлю тебя на генеральскую должность, – команданте сделал паузу и выразительно взглянул на Лаврова, – а со временем ты станешь и командующим ВДВ страны. Ну, что скажешь?
Похоже было, что он не сомневался в согласии майора. Да оно, в общем, и понятно…
– Благодарю вас, господин президент, за столь высокое предложение, – прижал руку к груди Батяня, – но вынужден отказаться.
Эти слова произвели эффект – команданте непонимающе сдвинул брови, ожидая продолжения.
– Мне очень лестны ваши слова, однако прошу понять меня правильно. Ведь я же русский человек. У меня своя Родина, а у вас, господин президент, своя, – заявил майор. – Вы же сами, как патриот, как человек, горячо любящий Венесуэлу, должны понять меня.
Президент вздохнул.
– Я ведь не тороплю, майор…
– Нет, спасибо, – твердо сказал Лавров.
– Что ж, жаль, очень жаль. Раз так, давай поговорим о наградах.
– Ни наград, ни денег мне тоже не нужно, – продолжал свое Лавров.
– Да что же это такое? – искренне возмутился команданте. – Ты же сделал столько, что… Могу я тебя наградить или нет?
– Я просто выполнял свою работу, господин президент.
– Ну, хорошо, – поглядел в сторону гарант конституции, – я тебя понимаю. Ну, хотя бы отдохни по-королевски от трудов праведных в одной из президентских резиденций… Надо же восстановить силы после столь тяжелых испытаний.
– Я же человек военный… – как можно более мягко и убедительно сказал Батяня.
Зная ментальность горячих латиноамериканцев, он меньше всего хотел своими отказами обидеть президента. Майор видел, что президент предлагает все эти щедроты от чистого сердца.
– Об этом ты не беспокойся! Я вашему главнокомандующему позвоню, тебе любой отпуск дадут, – продолжал в том же духе Уго.
– Вот сделаю свою работу и вернусь в часть, а звонить никому не надо. Зачем больших людей от больших дел отрывать? – майор стоял намертво.
Батяня не любил быть кому-то обязанным. Да и сейчас, несмотря на то что он прекрасно понимал президента, от своих принципов отказываться не собирался.
– Я вот все о чем думаю, – сказал Батяня, желая перевести разговор на другую тему, – необходимо же выяснить причину, по которой не открывались парашюты.
– Разберемся, майор, – успокоил его президент, – раз уж мы выбрались из того водоворота, в который некоторые нас пытались затащить, то эту проблему мы решим обязательно. Вот с завтрашнего дня и приступим. Тем более что некоторые ведомства уже кое-что предпринимают. Ну что же, майор, раз этот вопрос мы с тобой прояснили – идем в компанию?
– Идем! – с облегчением вздохнул Батяня, видя, что самый сложный эпизод закончился и, похоже, без обид.
– Но ты, майор, все же подумай на досуге над моим предложением, – хлопнул его по плечу Уго, когда они выходили во двор.
Прием продолжался. Произносились тосты и речи, посвященные счастливому избавлению президента от неисчислимых опасностей, уготованных врагами. Пили за Батяню и нерушимую дружбу народов России и Венесуэлы.
Далее, как это обычно бывает, присутствующие разбились на небольшие компании, в каждой из которых разговор шел о своем. Инженер засыпал вопросами сидевшего рядом генерала об одной из главных загадок Латинской Америки – Чупакабре. Таинственное чудовище, о котором ходит так много слухов, чрезвычайно заинтересовало Пушкарева.
И генерал, и инженер уже изрядно выпили и присели у фонтана, наслаждаясь влажным воздухом.
– …а сколько сейчас проводится наших и зарубежных экспедиций! – генерал смочил разгоряченное лицо прохладной водой. – Ученые просто валом валят.
– Ничего себе! – покачал хмельной головой инженер. – Я бы… отправился в экспедицию.
Батяня усмехнулся, думая о том, что еще одного потрясения Пушкарев явно не выдержал бы. Оставив любителей сенсаций и вернувшись к шумной компании, Батяня застал Лауру вместе с каким-то чиновником, который что-то жарко говорил ей, оживленно размахивая руками. Девушка с полуулыбкой, кивая, слушала его.
– Ты знаешь, все сейчас только и говорят о тебе, – заметила она, снова оказавшись рядом с майором, – ты просто герой!
– Глупости все это, – снисходительно отмахнулся Батяня, – было бы о чем говорить.
– Ну, не скажи. То, что сделал ты, превосходит всякие пределы.
Лавров, как бы невзначай, открыл свой помятый портсигар и выбросил в пепельницу на столике бумажные обрывки от влагопоглощающего пакетика. Взгляд Лауры на мгновение словно остановился. Но продолжалось это пару мгновений, не больше.
– Вообще, Андрей, ты просто не представляешь, как я рада, что все это закончилось, – девушка взяла его за руку.
– Отчего же не представлять? – пожал он плечами. – Естественно, после такой передряги!
– Но я говорю не только в общем, но и конкретно о нас с тобой, – уточнила Кабрера, – глядя в глаза майору и словно не замечая всех остальных. – Неужели нас больше ничего не связывает?
– Гм…
– Та ночь была просто восхитительной, – произнесла девушка.
– Ты уверена? – Батяня смахнул пепел со столика.
– На все сто, – томно улыбнулась жгучая латиноамериканская красавица.
Глава 37
– Ты не хочешь меня обнять покрепче? – спросила Лаура, прижимаясь к Батяне всем телом, – я так ждала этой минуты…
– Я тоже, – задумчиво произнес он, не предпринимая, однако, никаких активных действий.
Вообще-то подобное поведение было для майора Лаврова не очень-то характерным: ночь, постель, роскошная женщина рядом, а он лежит и думает о чем-то.
После бурных событий российские гости, хоть и не в полном составе, вернулись в Каракас. Нет, если быть уж совсем точными, то вернулись как раз таки все. Но вот один из этой троицы прибыл сюда не своим ходом. Кондратов, героически погибнув на плато, ждал своей отправки на Родину в цинковом гробу – стандартной упаковке для тех, кто отдает свой долг, находясь за пределами России, особенно в далеких и жарких странах – таких, как Венесуэла. Остальные российские чиновники уже отбыли в Москву.
– Я очень соскучилась по тебе, Андрей, – жарким шепотом, способным возбудить кого угодно, произнесла Лаура. – Если бы я не успела с тобой хорошенько познакомиться, – она игриво хихикнула, – то я бы подумала, что рядом со мной сейчас не бравый майор Лавров, а какой-то совсем другой человек. Ну обними же меня покрепче, мне так одиноко без тебя, я так исстрадалась. Ты ведь знаешь, какое лекарство лучше всего снимает стресс?
– Водка? – машинально отозвался Лавров.
– Какая еще водка! – негодующе воскликнула венесуэлка, притворно надувая губы. – Так вот, оказывается, ты какой – тебе водка дороже шикарной девушки. Или, может, скажешь, что я не шикарна, а? – отодвинула она простыню, открывая великолепное тело.
– Я этого не говорил. Ты прекрасна, спору нет, – вспомнил Батяня строчку из сказки.
– Так в чем же дело? Неужели ты не хочешь отдаться урагану страсти? – продолжала свое наступление Лаура.
К ее немалому удивлению, все тот же Батяня, который тогда, той ночью, здесь же в номере продемонстрировал лучшие качества искусного любовника, сегодня не желал вовлекаться в ее обольстительную игру.
– Ты знаешь, Лаура, – улыбнулся майор, – сегодня я что-то не в форме…
– Ты и не в форме? – не могла поверить женщина. – Не может быть.
– Устал я что-то. Все, что в последнее время было, как-то сразу, одним махом навалилось, – пояснил офицер, – да и подумать мне надо.
Как оказалось, подобные объяснения никак не могли успокоить, а тем более удовлетворить горячую Лауру. Она приподнялась на локте и всмотрелась в лицо майора.
– О чем еще можно думать в постели? – недоумевала страстная латиноамериканка. – Ты знаешь, что по всем правилам, если женщина отказывает мужчине, то это может вызвать уважение, еще большее желание и так далее. Но, во всяком случае, это нормально. Но вот когда мужчина отказывает, – в глазах у нее загорелись огоньки, – то это может расцениваться как оскорбление. А уж у нас, в Латинской Америке, тем более.
– Да уж, – усмехнулся Батяня, – у вас каждая вторая – амазонка.
– Вот именно такую амазонку ты и встретил здесь, – улыбнулась девушка, обнажая белые, идеально ровные зубы.
