Сергей Зверев - Я – первый
Я торопливо поднял оглушенного гаишника и потащил его в глубь лесополосы. Артур, ничего не спрашивая, молча волок сзади сержанта. Положив их рядышком под густыми кустами, я перевел дух и оглянулся. На обширном поле, которое виднелось нам из-за веток, никого видно не было. Только ветер продолжал раскачивать кроны деревьев, создавая отличную звукомаскировку наших действий.
– Посмотри в багажнике какую-нибудь веревку, – побормотал я и быстро освободил двух стражей порядка от их табельного оружия. Один пистолет я сунул за ремень, а второй сбросил с предохранителя и дослал патрон в патронник.
Старший лейтенант еще безвольно лежал, а вот сержант приподнялся на локте, правой рукой потирая шею, и голосом, в котором звучали бесконечное удивление и злость, произнес:
– Вы что, мужики?!
Глаза его расширились, как только он увидел направленное на него оружие. То, о чем ему говорилось на бесконечных инструктажах и разводах, случилось и с ним. По молодости лет он вполне искренне полагал, что вооруженное нападение на их экипаж просто не может произойти. На других – возможно, потому что они лохи, а вот на него – ни за что.
– Вы что, стебанулись, да?! Вы же уже в федеральном розыске за нападение на сотрудников при исполнении, вы хоть это понимаете?! Вот сейчас ты себе срок заработал, прямо здесь! Бросай ствол, пока еще время есть, мудак!
Как видно, он считал нахождение человека в федеральном розыске самым тяжким преступлением с последующим неотвратимым наказанием. Да и где-то был отчасти прав…
Я быстро оглянулся по сторонам. Артур все еще копался в багажнике нашей машины, затем побежал к «патрульке». На пустынной полевой объездной дороге, уходящей в пшеницу, никого видно не было.
Вот и хорошо.
– Лежи спокойно! – произнес я сквозь зубы и два раза потянул за спусковой крючок. Мне пришлось как следует прицелиться. Не хватало еще промахнуться на таком расстоянии…
«Макаров» дернулся в моих руках, и две пули проделали две прямые глубокие узкие ямки в траве прямо рядом с головой сержанта. Эхо от выстрелов ветер моментально унес в открытое продуваемое пространство. Артур вздрогнул и обернулся.
– Что там у тебя? – не отказал я себе в удовольствии окликнуть его. – Нашел что-нибудь?
– Нашел! – крикнул Артур и потряс над головой рукой, в которой были зажаты наручники.
Я облегченно вздохнул.
– Ты помалкивай, сержант, и не пугай меня. Следующие две пули – ваши. Спрашивать, понял ты меня или нет, я не буду.
И потрясенный сержант замолчал.
Мы аккуратно сковали вокруг дерева за руки этих двух королей дороги, потратив на выбор подходящей березы несколько минут. Артур стоял рядом, несколько в стороне, подстраховывая меня по всем правилам.
– Отгони машину куда-нибудь, – сквозь зубы пробормотал я, осторожно регулируя зажим на стальных браслетах. Гады, они-то, конечно, гады, но калечить гаишников я не хотел.
Если сразу, от души, крутануть по направляющим зубчикам стальное колесико зажима в наручниках и вогнать его в плоть руки до упора, то прекратится приток крови в кисти, и через пару часов уже потребуется не только вмешательство службы собственной безопасности, которая будет тщательно доискиваться до причин происшедшего, но и бригады «Скорой помощи».
Оба гаишника молчали, осознав, очевидно, что убить их здесь и закопать где-нибудь в песочке для нас было бы только делом времени.
– Ты, сучонок, больше служить не будешь, это я постараюсь организовать! – сказал я мрачному старшему лейтенанту, который смотрел в сторону. Его губы были сильно разбиты, и он языком облизывал их, пытаясь остановить кровь, которая скатывалась на форменную рубашку. Лицо у него было грязное. – С Гришей не знаю, как поступят… да, скорей всего, он того же поля ягода… – Я еще раз проверил степень давления наручников на кисти. – Ты не офицер и никогда им не станешь. Ты мразь в погонах… пока еще в погонах. И запомни, что милиционеры не только «чехов» на бабки трясут, пропуская их через все посты без проблем, а еще и с оружием в руках бьются за Россию, иногда и погибая при этом… Впрочем, слова «честь офицера» для тебя только громкий пук во время празднования Дня милиции, когда с трибун высокие слова о сотрудниках говорят… Ну вот, вроде все… Надеюсь, не увидимся.
Я хлопнул его по плечу, отвернулся от ненавидящего взгляда, прихватил лежавшие на траве два красных удостоверения и побежал к машине.
* * *К вечеру, уже в темноте, мы благополучно доехали до Ростова. Такое успешное прибытие в город, который называют «воротами Северного Кавказа», означало то, что гаишники или еще не освободились, или не запомнили наши номера.
Поставив машину на стоянку (я не люблю ездить за рулем в незнакомом городе, проще сесть на такси. И время сэкономишь, и деньги, и, самое главное – нервы) и поселившись в скромной гостинице, мы с Артуром проделали небольшое путешествие до железнодорожного вокзала.
И прямо оттуда Артур, набрав 02, позвонил в милицию.
– Салам, дорогой! – проговорил он в трубку с таким сильным акцентом, что я невольно улыбнулся.
Артур звонил из телефонной будки, стоявшей на привокзальной площади. Работающий телефон мы нашли только там. Я привалился плечом к стойке, наклонил голову и пытался разобрать ответы дежурного по городу. Время я уже засек. Для того чтобы объяснить ситуацию, у Артура было три минуты.
– Э, слушай меня, капитан… Как там тебя? Васильченко? Ну неважно это… это, короче… Вы уже слышали про оба баранов, у который ихние автоматы забрали, э? Да что ты там мычишь, ишак, это я у них отобрал, их номер машины, – и Артур назвал номер «патрульки». Молодец, я вот не сообразил. – Вот со мной пистолет здесь…
Выслушав ответ дежурного, Артур повернулся ко мне и кивнул. Признаюсь, что в этот момент я испытал настоящее облегчение. Значит, эти сволочи, которые за подходящую цену и родную мать продадут, живы и здоровы. Их обнаружили. Вот и замечательно.
– Ты меня не перебивай, ишак, сейчас трубку положу!.. Слушаешь?.. – продолжил говорить Артур. – Молодец тогда… И скажи им, как увидишь, что не хера наглеть с людьми, э!.. Если бы они нормальную цену запросили, то и нормально бы разошлись! А так пришлось у них все ихнее забрать, чтобы твои урюки вслед нам стрелять не начали делать! – В голосе Артура проступила настоящая, ненаигранная раздраженность. – Один уже на меня пистолет вытащил, э!.. Не знаю… Короче, у меня времени нет базарить с тобой!.. Разбирайтесь там сами… Короче, ихнее все барахло в камере хранения на вокзале, ячейка… щас… номер… – и Артур назвал номер. – И больше не борзейте так, а то можно и нехорошо сделать! Все, давай! – И мой товарищ опустил трубку на рычаг несколько резче, чем следовало бы.
Когда мы благополучно объехали по полю возможный пост спецвзвода, стоящий на трассе, и я рассказал о невольно подслушанном диалоге гаишников, Артур вскипел. Он крепко сжал челюсти, помолчал несколько секунд и процедил сквозь зубы:
– Суки… мрази, форму пачкают!
Успокоившись и взяв себя в руки, он продолжил. Видно было, что и у него имелся свой взгляд на службу ГАИ. Впрочем, как и у каждого гражданина России, кто хоть раз в жизни сталкивался с этими людьми в форме яркой, запоминающейся расцветки.
– Я понимаю, нарушил? Плати штраф! Для этого они и придуманы. Но эти суки не хотят в ситуацию вникать! А зачем, когда можно человека по полной программе развести! Везешь картошку или там барашка на базар – плати! А за что? А за то, чтобы машину на обочину не поставили и не начали в ней копаться, изображая служебное рвение и ища бомбу в багажнике! Ну, видно же по человеку, кто это! Зачем простых людей обижать? – Артур помолчал. – А если люди водку везут там безакцизную, но заводскую, то тоже платить надо, я понимаю… У нас в Черкесске завод есть, водку производит… да и не один… Знакомый опер-«экономист»[Так называли на профессиональном сленге сотрудников отдела по борьбе с экономическими преступлениями.] рассказывал, он как раз водкой и занимается[В отделе БЭП существует свое «разделение труда», как и везде. Кто-то отслеживает аптечную сеть, кто-то занимается алкоголем, кто-то контролирует, чтобы в продажу не поступали поддельные табачные изделия, и так далее.]. Приглашает, значит, меня как-то директор завода. Ну, сели с ним, посидели, поговорили. И этот директор говорит мне:
«Вот ты, Беслан, на днях мою фуру задержал с водкой, она в Россию шла. Я понимаю, у тебя работа такая, я не в обиде. Как ты про нее узнал, мне это неинтересно, хотя догадываюсь. Но сейчас не об этом речь.
Только ты одну вещь пойми. Мой завод, – говорит, – как и все остальные, без «левой» водки не выживет. «Акцизка» очень дорого людям обходится, и такая водка медленно «уходит». А государство цены на акцизную марку повышает постоянно. Если я буду только законной водкой торговать, я завод закрою. Ну я еще ладно, хрен с ним, денег у меня достаточно, проживу. А рабочие? У меня их восемьсот человек, их как, всех за ворота выбрасывать? Государство об этом думает?» – Артур помолчал, опустил стекло и сплюнул на бежавшее под колесами полотно дороги.
