Максим Шахов - Верхом на атомной бомбе
– Ну, каперанг, я смотрю, ты просто специалист по невозможному!
– Стараемся…
– Только не забудь позвонить на пропускной пункт, чтобы у нас там проблем не возникло.
– А может, все-таки лимузин прислать?
– Да по этому лимузину нас уже наверняка вычислили те, кому это надо!
– Ладно-ладно, позвоню.
– Тогда прощай, «невозможный Марьин».
– И вам удачи, таинственные незнакомцы!
…В госпитале друзья надолго не задержались. Строгий доктор не только не пустил их в реанимационную палату, но даже не позволил посмотреть на спящую пациентку.
– Вы видели у входа в палату вооруженного вахтенного? Я лично слышал, как его инструктировал офицер: «При попытке пройти внутрь – открывать огонь на поражение!» Вы что, господа, так стремитесь стать моими клиентами? Или мечтаете сразу попасть на два этажа ниже?
– Это куда?
– В морг, родимые. В наш удобный и комфортабельный госпитальный моржок.
– Ну их к черту, этих докторов, патрон! – спускаясь по широкой мраморной лестнице госпиталя к выходу, передернул плечами Анатолий. – Все они – потомки маркиза де Сада. А самые лучшие – так и вообще родные дети святой инквизиции.
– Ох, не любишь ты своих добродетелей, Толя! Ведь нам без них…
– Понимаю. Не люблю. Терплю. Пойдем лучше пообедаем!
Они быстро нашли неприметное заведение, на котором небольших размеров новая вывеска «Cafe» не закрывала старую надпись, сделанную аршинными буквами прямо по стене дома, – «Столовая № 5».
Кафе было просторным и практически пустым в этот час: из двух десятков столиков в зале было занято всего три, да еще один молодой человек у барной стойки лениво потягивал апельсиновый сок из длинного узкого бокала.
Через полчаса Толя отодвинул от себя последнюю опустошенную тарелку и вальяжно откинулся на высокую спинку деревянного стула.
– Ну вот, совсем другое дело! Все-таки русская кухня не в пример сытнее, чем японские суши, роллы или китайские кузнечики…
– Особенно если считать русской кухней шашлык и цыпленка табака, которые ты только что употребил, – лениво отозвался Гера.
Анатолий уже раскрыл было рот, чтобы достойно завершить обильную трапезу высоким гастрономическим спором, как у их столика неожиданно возник молодой человек от барной стойки.
– Прошу простить меня, господа! – Он повернулся к Талееву. – Не уделите ли вы мне пять минут своего времени?
Толя тут же подобрался, готовый к мгновенной и жесткой реакции. За соседним столом привстали сразу трое мужчин, недвусмысленно опустив руки в карманы пиджаков. Гера не шелохнулся.
– Присаживайтесь, – он кивнул на свободный стул. – Мой друг слегка возбужден острой кавказской пищей…
– Да-да, я понимаю. Ведь вы – Талеев, Герман Талеев – известный российский журналист…
Гера никак не реагировал на такое начало разговора, а молодой человек продолжил:
– Не поймите меня, пожалуйста, неправильно, но не мог бы ваш уважаемый друг ненадолго оставить нас…
– Хрен тебе!
Талеев успокоительно положил ладонь на сжатые кулаки Анатолия:
– Юноша предельно вежлив. И я не вижу причин отказать ему.
– Ты что?! А эти бугаи за соседним столом?
– О, поверьте, я сам плохо знаю этих людей, но они давно уже хотели проветриться в холле заведения. И даже выйти покурить на улицу. – Молодой человек еле заметно наклонил голову, и вся троица дружно поднялась и направилась к выходу из зала. – Теперь вам будет спокойнее? – обратился он к Анатолию.
– Нисколько! Мне будет спокойнее, когда ты уберешься следом за ними!
Доброжелательная улыбка ни на секунду не покидала лица юноши:
– Поверьте, я ни о чем не собираюсь вас расспрашивать, господин Талеев. Наоборот, мне поручено кое-что рассказать вам. И передать. Лично! – Он в упор посмотрел на Толю.
Тот выдержал его взгляд, но почувствовал неприятное беспокойство, глядя в пронзительно светлые и холодные глаза неожиданного и странного собеседника.
Не терпящим возражений голосом журналист распорядился:
– Оставь нас!
Это был прямой приказ, который не допускал рассуждений и возражений. Анатолий поднялся и вслед за тремя мужчинами вышел в холл. Гера повернулся к молодому человеку:
– Вы знаете мое имя, но не представились сами.
Юноша усмехнулся одними уголками тонкогубого рта:
– Вы же понимаете, что я могу назвать любое из десятка имен…
– Очень часто, – не дал ему договорить Талеев, – настоящее имя мало что говорит о человеке. Но зато выбранный им псевдоним может нести массу интересной информации.
– Что ж, – опять последовала чуть заметная усмешка, – пусть для вас я буду… Вильгельмом Мюнстерским.
«Один-ноль! Мальчишка, безусловно, умен. Это, конечно, домашняя заготовка, но придуманная лично им, а не в бюрократических недрах какой-нибудь силовой структуры. – Бандитский или террористический след Гера не рассматривал даже как версию. – Одним именем столько мне рассказал! «Мюнстерский» – юноша косвенно подтвердил, что таможня в аэропорту, мое задержание, полицейский участок – все инспирировано из Москвы. Далее, «Вильгельм» – это намек на легендарного Вильгельма Телля. Тот, как известно, был непревзойденным снайпером, хоть и стрелял из лука. Значит, парк, дерево, убитый киллер – это дело его рук. Ай да пострел – везде поспел! Вот теперь я заинтригован по-настоящему: если столько сказано в самом начале, то что же последует дальше?»
Однако на спокойном и сосредоточенном лице журналиста его мгновенные рассуждения никак не отразились.
– Вильгельм так Вильгельм. Не возражаете против Вилли?
Молодой мужчина безразлично пожал плечами:
– Как вам будет угодно. Потому что наша теперешняя встреча – это кратковременный эпизод, в котором я принимаю участие исключительно по распоряжению моего начальства. Вы, вероятно, хотите узнать, какого именно?
– Думаю, что догадываюсь «по почерку». Не то ли это монументальное здание на площади рядом со снесенным памятником?
– Именно так. А передать я должен вам вот это.
С этими словами юноша демонстративно распахнул полы пиджака и вытащил из-за пояса пластиковую папку, плотно заполненную белыми форматными листами бумаги.
– Извините за не совсем презентабельный вид, но снимать ксерокопию пришлось в спешке: вы ведь могли очень быстро покинуть эти гостеприимные края. А вот это – компьютерный вариант.
Молодой человек очень медленно, двумя пальцами достал из маленького наружного кармана пиджака флешку, положил ее на папку и по столу пододвинул к своему собеседнику.
– Я подумал, что этот носитель, – он постучал пальцем по флешке, – создаст вам неудобства, если придется быстро ознакомиться с материалом, и потребует лишних затрат времени. Поэтому взял на себя смелость распечатать текст. Вы спокойно прочитаете его в своем двухместном номере «Общежития для военнослужащих». Так обозначена в официальных документах та, с позволения сказать, гостиница, где вы с другом остановились. Печатный вариант уничтожьте, а носитель возьмите с собой в Москву. Копий этого документа больше не существует. Ну, а оригинал, как вы сами понимаете…
– Да, я понимаю. – Гера также засунул папку под ремень брюк, а флешку опустил в нагрудный карман. – Еще что-нибудь?
– Я позволю себе настоятельно предложить вам мои услуги в качестве личного телохранителя. Вплоть до прибытия в Москву. А если понадобится, то и там.
– Все так серьезно?
Собеседник пожал плечами.
– Пожалуй, я откажусь от этого заманчивого предложения. Так и передайте своему начальству.
– Мое начальство предполагало такой ответ, – серьезно кивнул юноша. – И рекомендовало мне не настаивать.
Разговор был исчерпан. Молодой человек встал, аккуратно задвинул на место стул, попрощался легким наклоном головы и вышел из зала. Буквально через пять секунд в зале появился Анатолий и подошел к своему месту.
– И что было надо этому не по годам рафинированному клоуну?
– Ты же слышал, Толя, ничего не надо. Он сам поделился кое-какой информацией. Кстати, это и есть таинственный антикиллер из старого мюнстерского парка.
– А жертва кто?
– Думаю, что ему самому это неизвестно. А вот для меня этот вопрос, похоже, приобретает первостепенное значение. Но не будем делать скороспелых выводов. Разберемся. Ты пока прогуляйся до автовокзала или до каких-нибудь касс, где продают билеты на автобус до Калининграда, и подходи в нашу гостиницу, я буду ждать там.
Анатолий внимательно посмотрел на командира, но ничего не сказал и отправился выполнять поручение. А Талеев быстрым шагом двинулся по направлению к гостинице.
Когда туда вернулся Толя с купленными автобусными билетами, он застал своего командира в насквозь прокуренном номере, задумчиво стоявшим у окна. Лицо Талеева выглядело предельно усталым и резко постаревшим, четко обозначились носогубные складки, по лбу зазмеились глубокие длинные морщины, взгляд из-под набрякших век был невыразителен и отрешен. Кроме табачного дыма, в воздухе ощущался удушливый запах горелой бумаги.
