Кирилл Казанцев - Последнее предупреждение
– Чего, зачесалось, Мишаня? – насмешка в словах старшего стала слышнее.
– А че? – настороженно спросил Большой. Скорее всего он в этом дуэте исполнял роль мускулов, грубой физической силы.
– Да ничего! – тон Танцора стал примиряющим. – Нормально все. Сначала этого хрена заберем, потом Маньку отхарим!
Почему-то Скопцову было неприятно это слышать.
– А где она? – повторил свой вопрос Большой.
– Да где ей еще быть! – откликнулся Танцор. – Сидит, наверное, рядом с этим хреном, грустит! Он же ее трахал! Вот и переживает, сучонка!
– Да кто ее только не трахал! – пробубнил Большой. – Если за каждого переживать – это полысеть можно!
– Ладно, хорош трендеть! – остановил разговор на эротические темы Танцор. – Наверное, в спальне они. Оба. Пошли!
– Пошли... – согласился Большой, делая шаг вперед. Но только у дверей спальни он оказался немного позже Танцора.
А тот быстро и не оглядываясь вошел в комнату. Свет включать не стал – чуть подавшись вперед, вглядывался в темноту, не такую уж, кстати, и непроницаемую. Но стоящего рядом с дверью Василия он не видел – Скопцов оказался за его спиной.
Он изначально занял позицию возле дверей, по правую сторону от проема, плотно прижавшись спиной к стене, просто распластавшись по ней.
– Маша, Машенька, милая шалунья... – негромко бормотал Танцор, вглядываясь в полумрак комнаты. – Цып, цып, цып! Ну, иди сюда!
В комнату упала и накрыла Танцора широкая тень Большого. Василий осторожно подтянул левую руку к груди, повернув ее ладонью вверх. И в тот момент, когда Большой сделал следующий шаг, переступая порог комнаты, резко бросил руку влево от себя, в движении разворачивая ладонь вниз.
В этот удар Василий вложил все – весь вес собственного тела, все те навыки, что привили ему в армии, всю свою ярость на этих двух козлов. Казалось, он весь перетек в собственную руку, точнее, в ударную поверхность ребра ладони, которое с характерным хрустом вдребезги разнесло дыхательные пути Большого, лишая его могучее тело живительного воздуха.
Большой еще даже не начал падать, а Скопцов шагнул вперед, блокируя Танцору выход из комнаты. Кстати, у старшего в этом криминальном дуэте оказалась довольно неплохая реакция – он уже развернулся на движение Скопцова, но своему напарнику ничем помочь не мог – тот был мертв, хотя сам еще этого не знал и, суча ногами по линолеуму, надеялся на чудесное спасение. Вот только чудес не бывает.
Танцор судорожным движением сунул руку в карман. Что у него там? Пистолет? Вряд ли. Было бы заметно. Пистолет – довольно объемная вещица. Но только что-то из оружия там имеется. Это – точно.
Скопцов не спешил – на полусогнутых ногах осторожно приближался к Танцору меленькими шажками, внимательно наблюдая за руками противника.
Танцор наконец-то обнаружил свое оружие. Не пистолет и не нож – все оказалось намного проще. Кастет. Шипастый и грозный с виду. Но... Несерьезная вещица. Василия эта железяка совершенно не пугала.
Но сам Танцор явно воспринимал свое вооружение всерьез. Он тоже чуть согнул ноги и, пародируя отработанные и экономные движения Скопцова, двинулся ему навстречу. При этом правую, вооруженную, руку отвел назад, на уровень плеча. Скопцов усмехнулся – ну разве не идиот! Из такого положения хорошего, сильного и резкого, способного пробить защиту удара не получится. Где его, придурка, учили!
"На зоне..." – вспомнилось Василию. Он опять усмехнулся, и в этот момент Танцор начал атаку.
Как и предполагал Василий, удар получился слабеньким. Конечно, если бы он попал туда, куда был направлен, то мог бы причинить немало неприятностей. Но он не попал – без особого труда Василий на лету перехватил вражескую руку, привычно заломил запястье и, вытянув Танцора немного в сторону, резко впечатал каблук берцовки тому в подвздошье, одновременно с этим ударом поддергивая противника на себя.
Танцор громко хрюкнул и начал складываться пополам. Василий не дал ему этого сделать, разогнув сильным ударом колена в грудь. И тут же добавил правым кулаком в челюсть.
Проскользив на пятках добрую половину комнаты, Танцор тяжело рухнул навзничь, приложившись при этом затылком о прикроватную тумбочку. Широко раскинув руки, без движения замер на полу. Кастет слетел с пальцев его правой руки.
Василий не стал поднимать это оружие – несерьезно. Присев рядом с Танцором, он быстро обшарил его карманы. Ничего, кроме ключей от автомашины, не было.
Приподняв безвольное, расслабленное тело Танцора за фуфайку на груди, Василий быстренько перетащил его к высокому, с подлокотниками, как при дворе какого-нибудь по счету Людовика, стулу. С резким выдохом оторвал тело противника от пола и бросил на стул. Танцор, все еще не пришедший в сознание, начал было сползать на пол, но Скопцов перехватил его, усадил покрепче и остатками скотча начал приматывать руки и ноги к стулу, постепенно превращая человека и стул в единое целое.
Завершив процесс, вернулся к Большому. Тот уже перестал трепыхаться – лежал, глядя остановившимися стеклянными глазами в потолок. Теплая шерстяная рубаха в клочья изодрана на груди, обрывки ткани зажаты в сведенных предсмертной судорогой пальцах. На тыльной стороне правой кисти красовалась татуировка – горы, встающее из-за них солнце и корявые буквы, складывающиеся в надпись: "Сибирь". Судя по всему, умирал Большой очень непросто. Тяжело умирал.
Но Скопцова это не трогало. Это был враг. А врага на войне не принято жалеть. Если не ты его – то, значит, он тебя. Такая она штука – война.
Василий быстро проверил карманы Большого. Тоже ничего – ни документов, ни каких-либо бумажек. Только смятая пачка "Беломора", коробка спичек и еще пакетик с темно-зеленой травой. Что это за трава, Василий определил сразу – анаша. Или, если по науке, марихуана. Насмотрелся в Чечне. И даже пробовал разок. Но не понравилось.
Приятной находкой оказался выкидной нож. Первое оружие, попавшее Василию в руки. И действительно, оружие, а не игрушка из Китая.
Остро заточенное обоюдоострое лезвие, которому мастер придал хищный акулий силуэт. Неглубокие дорожки кровостоков. Тяжелая рукоятка, любовно отделанная пластинами из какой-то кости.
Василий несколько раз сложил, а потом со звучным щелчком открыл нож. Действительно, прекрасная вещица! Лезвие не болтается на оси, стопорные пазы идеально подогнаны под фиксатор. И баланс неплохой.
Сунув нож в карман "камуфляжа", Василий обернулся к своему пленнику. Тот как раз пришел в себя и начал ворочать головой, стараясь понять, где он оказался и что с ним происходит.
– Поговорим? – спросил Василий, подходя к своему пленнику.
Тот еще немного помотал коротко стриженной башкой, потом сплюнул в сторону и, по-блатному растягивая слова, ответил:
– А не пошел бы ты, малый. Нам с тобой базарить не о чем.
– Вот тут ты ошибаешься, – отозвался Скопцов. Он не собирался никого уговаривать. Помимо психологических приемов "раскола" пленного, существуют и другие. А этот тип, который сейчас бодрится и играет в героя-партизана, твердо верит в то, что закон можно нарушать только ему. И никто другой на такое не отважится.
Танцор просто не знал пока, что он уже мертв. И сам момент, когда он перестанет дышать и думать, не за горами. Василий мог пожалеть Машу. Но тут жалеть было некого. И не за что.
Он заглянул в глаза врага. Тот был абсолютно спокоен и смотрел на него насмешливо, с легким превосходством, как обычно смотрит опытный, бывалый, повидавший виды блатной на несудимого и не "топтавшего зону" лоха.
Василий больше не раздумывал. Он опустил руку в карман, и теплая рукоять ножа удобно легла в ладонь.
Щелчок встающего на фиксатор лезвия не удивил и не испугал жулика. Наоборот, он заулыбался совсем уже откровенно. Ему не могло и в голову прийти, что этот вот парень с немного грустной, но доброжелательной улыбкой способен причинить ему боль. Наверное, он думал, что его сейчас начнут пугать, размахивать лезвием ножа перед лицом, угрожать. И к этому он был готов. Но только не к тому, что произошло.
Не произнося ни единого слова и не меняя выражения лица, Скопцов прижал левую кисть Танцора к подлокотнику стула, отогнул мизинец и одним коротким точным движением отсек первую фалангу.
– А-а-а! – зверем взвыл жулик. Он рванулся в сторону, но скотч крепко держал его на стуле, а Василий надежно удерживал сам стул. – А-а-а!
Из обрубка пальца хлестала кровь, пачкая одежду Танцора и лежащий на полу дорогой ковер. Скопцов немного отстранился, чтобы капли крови не попали на камуфляж. Подняв с пола отрезанный кусочек плоти с давненько нестриженным ногтем, Василий демонстративно начал его разглядывать. Когда он перевел глаза на жулика, то с чувством некоторого удовлетворения увидел на его лице явные следы паники.
– Сейчас я отрежу тебе еще кусочек пальца... – почти ласково сообщил он Танцору. Тот опять попытался рвануться – и вновь у него ничего не получилось.
