Сергей Зверев - Мины по-флотски
– Джон! – позвала Кэт. – Джон! – Голос ее отдалялся.
– Вы нас разделяете? – спросил Грифитс и крикнул своей подруге: – Я здесь. Не волнуйся. Все будет хорошо.
Он и сам особо в это не верил, но нужно же было поддержать Кэтрин. Джон в душе проклял тот день, когда связался с неизвестным, покупавшим у него записи. Вот теперь приходилось самому расплачиваться за такое знакомство. Скрипнула еще одна дверь, Джон переступил порог. С его головы сняли мешок. Он стоял в богато обставленном кабинете.
– Я могу обернуться? – спросил он.
– Конечно, – сказали за спиной.
Грифитс повернул голову. За ним стоял незнакомый ему араб. Судя по простецкому лицу, вполне себе такой рядовой боевик, правда, владеющий английским языком.
– С тобой договариваться бесполезно? – поинтересовался оператор. – Ты же ничего не решаешь?
– Мне приказали доставить вас сюда. Вот и все, что я знаю. Подождите немного, скоро сюда придут. – Боевик был корректен, никакой надменности в общении, какая обычно возникает в паре «похищенный и похититель».
Он даже кивнул, покидая кабинет. Грифитс осмотрелся. На стене над столом висел морской пейзаж. На стеллаже стояла искусно изготовленная модель парусника. Джон поискал глазами телефон, но аппарата не обнаружил. То ли его тут вообще не было, то ли его намеренно спрятали. Грифитс подошел к окну, отодвинул штору, ставни оказались закрыты снаружи. Пришлось смириться. За приоткрытой дверью Джон явственно ощущал присутствие того самого вежливого боевика. Затем послышались неторопливые шаги, и в кабинет вошел адмирал Исмаиль. Выглядел он уставшим, на загипсованной руке белел свежий бинт.
– Извините, что пришлось прибегнуть к такому способу, – сказал Хусейн, усаживаясь в кресло за письменным столом.
– Мне сказали, что вы согласились дать нам интервью, – напомнил Джон.
– Совершенно верно. Но интервью подождет до лучших времен. День-два ничего не решают. У меня к вам есть другое предложение. Хотите заработать?
– Только этим и занимаюсь, господин адмирал. – Грифитс опустился в мягкое кресло, закинул ногу за ногу. – Готов выслушать.
Исмаиль начал издалека:
– Я скажу несколько вещей, о которых вы осведомлены не хуже меня. Вы профессионал, но я должен убедиться, что мы оба понимаем, о чем пойдет речь. Искусство телевизионщика имеет свои секреты. Одну и ту же вещь можно преподнести зрителю под разными углами зрения. Все решают монтаж и комментарий. Скажем, зрителю показывают некоего джентльмена и говорят, что это серийный убийца. Зритель сразу же начинает выискивать в его портрете неприятные черты.
– И, самое удивительное, он их находит, – подтвердил Грифитс.
– А если показать этого же джентльмена и сказать, что он нобелевский лауреат, то у него сразу же заметят высокий лоб, умный взгляд. Или другой пример. На экране зритель видит мужчину в камуфляже, не то собирающего, не то разбирающего бомбу. Он просто возится с проводками. В одном случае зрителю сообщают, что это сапер, обезвреживающий взрывное устройство – возникают симпатия и уважение. В другом, что это террорист, который изготавливает бомбу – презрение и страх.
– Вы абсолютно правы, – произнес Джон. – Сознанием зрителя очень легко манипулировать при помощи комментариев и монтажа снятого материала. Хороший пример этому – выпуски «Евроньюс». На экране по всем национальным выпускам показывается одна и та же хроника: скажем, госпиталь, множество раненых мирных жителей, среди них женщины и дети. Затем показывают сирийских повстанцев и правительственные войска. При этом британская редакция озвучивает сюжет следующим образом. Мол, отступающие правительственные войска устроили в городе резню. Российская же редакция озвучивает сюжет так: ворвавшись в город повстанцы убивают мирное население. Телевидение умеет делать белое черным и, наоборот, – черное белым. Все зависит от заказчика. Он должен дать отмашку, сказать, кого следует «мочить» по полной программе.
– Мы хорошо понимаем друг друга. Мое предложение сводится к следующему…
Джон терпеливо и с интересом слушал то, что говорил ему Хусейн.
– …на сенсации вы хорошо заработаете, – подвел черту под своим предложением адмирал Исмаиль. – Беретесь?
– Я не понимаю одного, зачем вам понадобилось привозить сюда с мешком на голове не только меня, но и мою напарницу Кэтрин Браун? – спросил Грифитс.
– На тот случай, если вы не согласитесь с моим предложением, – прищурился адмирал.
– Это шантаж, угроза?
– Это констатация факта, мистер Грифитс.
– Вы немного просчитались. Я не настолько дорожу Кэтрин. Хотел бы не согласиться, не согласился бы, даже если бы вы пообещали отрезать ей уши.
– Но своей жизнью вы дорожите в полной мере? – усмехнулся Хусейн.
– Разумеется. Однако почему вы уверены, что мы будем молчать в дальнейшем? Это важный вопрос, нежелательных свидетелей и разговорчивых исполнителей нередко ликвидируют. Я не хочу, чтобы вы совершили подобную ошибку в отношении нас с Кэтрин.
– Вы, приняв предложение и выполнив его, окажетесь в одной связке со мной и не станете рисковать своей репутацией.
– Логично, а потому я принимаю предложение с некоторыми оговорками. Я не хочу на данном этапе впутывать в это дело Кэтрин. Вы ее просто отпустите.
Исмаиль задумался, затем кивнул.
– Согласен, но тоже с одной оговоркой – вы убедите ее не распространяться о произошедшем.
– Она любит деньги не меньше моего и тоже дорожит своей репутацией.
– Мы договорились?
– По всем пунктам, – подтвердил Грифитс. – Теперь отпустите Кэт. И можно приступать.
Кэтрин стояла во дворе и тревожно прислушивалась к окружающим ее звукам. Черный полотняный мешок по-прежнему закрывал ее голову. Грифитс подошел и тронул журналистку за плечо. Она вздрогнула.
– Это всего лишь я, – поспешил успокоить женщину Джон. – Сейчас тебя отвезут в город и отпустят. А я останусь. Не беспокойся обо мне. У меня здесь появилась работа. Завтра, а возможно, даже сегодня я освобожусь. Жди меня на яхте. Я обязательно вернусь.
– Джон, я боюсь, – пожаловалась журналистка.
– Мы с тобой и не из таких передряг выбирались. Все будет хорошо, поверь мне. – Грифитс пригнулся и поцеловал Кэтрин сквозь мешок в губы.
– Мне это показалось? – спросила женщина.
– Ничего не было, тебе это только приснилось. – Грифитс похлопал Кэтрин по плечу. – До встречи.
– До скорой встречи, Джон.
Журналистку усадили в джип. Оператор вздохнул.
– Приступаем к работе? – спросил он, забрасывая на плечо камеру.
Боевики Сенхариба двинулись вслед за оператором. Отошли недалеко – к прибрежным скалам. Грифитс критически осмотрел съемочную площадку, после чего стал сортировать боевиков на две группы.
– Ты налево, ты направо, – отдавал он приказания.
Люди Сенхариба слушались Джона беспрекословно. Создав две команды, он расставил их на огневые позиции.
– Начали! – крикнул он, залегая с камерой.
Затрещали автоматные очереди, взорвалась пара гранат.
– Стоп! Стоп! Стоп! – крикнул Джон, останавливая инсценировку боя. – Ну, кто же так падает? – обратился он к «убитому боевику», тот поднялся, отряхнул одежду. – Мы не художественный фильм снимаем. Так только в голливудских фильмах умирают – долго и мучительно. Ты что, ни разу никого на ходу не убивал? Вспомни, как это было, покажи, изобрази.
Боевик выронил автомат и осел на землю, схватившись за грудь так, словно ее прострелили. Грифитс поморщился.
– Так уже лучше. Снимаем. Второй дубль.
И вновь застрочили автоматы, поднимались и падали боевики. Грифитс снимал это так, словно шел настоящий бой. По его команде одна группа пошла в атаку на другую и окончательно разгромила ее.
– Снято, – азартно произнес Джон, поднимаясь с земли.
«Мертвецы» ожили, стали вставать, отряхиваться, улыбаться друг другу. Еще бы, им посчастливилось сняться в кино.
– Теперь несите трупы, – распорядился Грифитс.
Боевики потянулись к вилле, вскоре они уже притащили со двора убитых людей Ахмада Аль-Салиха. Грифитс лично контролировал, чтобы мертвецов разложили в живописных позах, им в руки вкладывали оружие, рядом рассыпали стреляные гильзы. Джон вновь вскинул камеру на плечо. Теперь он снимал «крупняки» – крупные планы мертвых боевиков Ахмада.
– Так, теперь съемка окончена. Уберите реквизит, – произнес Грифитс.
Боевики оттащили мертвые тела к ограде виллы. Вскоре подъехал грузовик. Все-таки погибшие были мусульманами, и их следовало по обычаю похоронить до захода солнца…
…Тем временем джип уже остановился. Кэт вывели из машины, она слышала, как совсем близко плещут волны, кто-то вложил ей в руки мобильник.
– Досчитаешь до пятидесяти, тогда можешь снимать мешок, – шепнули ей на ухо. Журналистка часто закивала, мол, я все поняла, и принялась считать вслух:
– Один, два, три…
