Олег Маркеев - Цена посвящения: Время Зверя
Алексей мягко включил заднюю скорость, плавно выкатил машину со стоянки. Вопросительно уставился на молчащего Глеба.
Это был еще один пунктик игры. Водитель никогда не знал заранее о конечной точке маршрута. Иногда Глеб по дороге менял ее, заставляя ехать чуть ли не в обратном направлении. Как хочешь, так и крутись.
Само собой подразумевалось, что за деньги, за которые Алексей крутил баранку, вполне можно и покрутиться. А ворчать — себе дороже. Особенно после дефолта.
— Сначала на работу, — распорядился Глеб.
Особой нужды ехать в офис не было. Разве что переодеться. В виндблоковской куртке, джинсах и свитере весь день проходить не удастся. Клиенты, с которыми назначена встреча во второй половине дня, могут поморщиться.
По большому счету, Глеб плевать хотел на их гримасы. Жил по принципу: «Еще не родился кот, которого бы интересовало мнение мышей». Но запах…
Специфический запах горячей шерсти и возбуждения, запах, свойственный только ему и только им слышимый, уже не давал покоя, мутил голову и время от времени пеленой застил глаза.
Глава двенадцатая. Про пиар и не только…
В России реалисты занимаются нефтебизнесом, романтики издают книги, а идеалисты открывают продуктовый магазин. Все остальные виды бизнеса занимают промежуточное положение, в зависимости от психотипа владельцев фирм. Глеб Лобов, накопив капитал, открыл агентство «Паблик рилэйшнз».
«Паблик рилэйшнз»… Язык свернешь, пока выговоришь, а понять средним умом, что это за напасть такая, очень трудно. Однако возможно. Главное помнить, что все новое — это хорошо забытое или плохо усвоенное старое. «Паблик рилэйшнз», спору нет, звучит респектабельно. Куда там какой-то совковой «агитации и пропаганде»! Но смысл один, разница только в импортной упаковке.
Для наглядности сравнения представьте себе премьер-министра Кириенко на пресс-конференции и Ампилова на митинге. Внешне шокирующе различны: один словно родился в Давосе, сидел за одной партой с Соросом и списывал алгебру у Билла Гейтса. Второй, пусть и косит под придурка, шустр умом и обаятелен, как секретарь комсомольской ячейки колхоза «Красный плуг». Короче, свой в доску, но себе на уме. Но роднит их одно — оба вруны. Один врет, что жизнь скоро будет лучше, второй — что вчера было дружно и весело. Один пиарит, а второй — агитирует. Чувствуете разницу?
Агитация — это как молотом по голове и серпом по «брынцалову». По-пролетарски просто и эффективно. «Даешь Днепрогэс!», «Даешь Магнитку!», «Даешь Осавиахим!». И народ давал. А куда денешься? Но во времена «распиливания» между своими Магниток, РАО «ЕЭСов» и «Аэрофлотов» всенародный энтузиазм ни к чему. И в ход идет «пиар» — легально производимый в стратегических дозах галлюциноген.
Но если уж совсем точно, то пиар — это не средство, а стиль. Такой у власть имущих теперь стиль общения с народом. Врать в глаза до тех пор, пока у клиента не помутнеет в голове. Забалтывать, как врач слабоумного. Нахваливать себя и строить глазки, как попсовая звезда в «чесе» по провинции. Очаровывать, как продавец тайм-шеров. Делать державное лицо, как гаишник с радаром. Ампилов так не умеет. Кириенко — да.
Глеб одним из первых учуял в «ветрах перемен» запах дичи. В отделах «PR» крупных прозападных компаний еще скучали длинноногие любовницы и кандидатки в любовницы, чирикали по телефонам и в сотый раз наводили маникюр, Мавроди еще исправно выплачивал проценты, Довгань тихо месил тесто, политики самодеятельно «пиарили» сами себя, а банкиры еще опасались показываться по телевизору. А Глеб Лобов уже подбирал персонал, прикармливал «умные головы» и заводил знакомства среди потенциальных клиентов.
Он лично набросал эскиз эмблемы, художник потом довел идею до совершенства, и бланки фирмы украсил золотой баран.
А что еще изобразить для публики, на связь с которой власть плевать хотела и плюет? Стрижет с баранов три шкуры, а потом гонит на бойню.
Клиенты, между прочим, тоже умом не отличались. Но этим волчарам и шакалам хватало сообразительности рядиться в овечью шкуру. За златорунный прикид платили неплохо. Правда, большую часть бюджета приходилось возвращать «откатом». Такие были тогда времена.
Когда Ельцин, не приходя в сознание, бабахнул по Белому дому из танков, Глеб понял, настало его время. Эта хищная Власть пришла всерьез и надолго.
Но Власть, как прокопченные стены Белого дома, нуждалась в срочной стирке имиджа. Запад был готов и дальше менять сникерсы на нефть, но требовал пристойного имиджа от российских политиков и бизнесменов. Поэтому многие капиталы и биографии также нуждались в срочной отмывке. А как это сделать?
С Запада подсказали — «пиар». Наши недоуменно почесали вельможные загривки и поглядели окрест. Они же привыкли, что кто-то из холуев книжки умные читает, за то и держат, дармоедов. Рассчитывая именно на такой вариант, Глеб и назвал свою фирму «Pro-PR». Кто-то расшифровал как «профессиональный пиар», кто-то — «про этот самый пиар». Но клиент потек. Потом пошел. А в последнее время попер, как осетр на нерест.
Настоящей путиной стали для Глеба выборы Ельцина. Вот где был «пиар» в полный рост! Работали, как бригада коммунистического труда на фабрике «Гознака». Руки ныли от перетасканных за день упаковок с деньгами. Хватило на всех, даже на народные гулянья кое-что перепало.
Выборы закончились, как известно, торжественным переносом всенародно избранного тела из ЦКБ в Кремль. По второму разу Первый президент России мертвым голосом прочитал текст присяги. Не упал, и молния сверху не шандарахнула. Все обошлось. И все кончилось грандиозным банкетом победителей.
Церемонии присяги Глеб не дождался. Хотя имел пригласительный билет. Стало вдруг тошно. Надоело все: и бараньи глаза избирателей, и глубокомысленное блеянье телекомментаторов, и тупая наглость избирательного штаба. В ночь торжества демократии, когда ВЦИК на глазок прикинул результаты, он распустил сотрудников в отпуск, собрал рюкзак и уехал в тайгу — под Красноярск.
Только там, среди зверья, честно и откровенно жрущего друг друга, он пришел в себя. Вновь почувствовал себя человеком.
Создатель образов
Агентству «Pro-PR» на правах аренды принадлежал трехэтажный флигель, примыкающий к ведомственной типографии.
Арендодатель, директор типографии, кормился с заказов Глеба на политические агитки, листовки и шикарные проспекты с ликами народных избранников и кандидатов в них. Поэтому аренду не накручивал. Наоборот, даже несколько раз намекал, что готов закрыть глаза на месяц-другой просрочки. Но Глеб исправно и регулярно переводил деньги на счет типографии и передавал конвертик на нужды ее директора. Быть обязанным человеку, пропахшему офсетной краской, считал ниже собственного достоинства.
На первом этаже особняка помещался ночной клуб, Глеб владел им через подставное лицо. Никакого стриптиза и прочих утех для богатых. Все было скромно, бедно, но стильно. В клубе обожали тусоваться патлатые обкуренные музыканты и их полоумные подруги, по мнению Глеба, — самая безобидная популяция двуногих.
Выручки на такой публике, самой собой, не сделать: едят, как птички божьи, а на серьезную выпивку денег никогда нет. Но сотрудники агентства приспособили клуб, пустовавший с полудня до восьми вечера, под столовую и место деловых встреч. Таким образом, фонды агентства, списанные на обеды сотрудников и представительские расходы, возвращались обратно в кассу агентства. К тому же в клубе повелось отмечать праздники, а в конце недели дружно зависали до утра. Поэтому опозданий на работу по понедельникам практически не было. И часть зарплаты, просаженной молодежью агентства, возвращалась в карман Глеба и шла на выплату премий. Глеб называл это «круговоротом денег в природе».
В клуб с проверкой он решил не заходить. У творческих личностей утро еще не началось. В зале, наверняка, вповалку валяются музыканты и ночная смена официанток, лишь приходящая посудомойка, тихо ругаясь, скребет тарелки.
Глеб вошел в агентство через служебный вход.
Охранник вытянулся в струнку, до позвоночника втянув живот.
— Глеб Павлович, за ваше отсутствие происшествий не случилось, — по-армейски четко отрапортовал он. — Начальник «СБ» у себя в кабинете.
— Вольно. — Глеб старательно подавил улыбку.
Еще одна игра. За свои деньги и для пользы дела.
Глеб требовал с охранников, молодых парней, недавно дембельнувшихся из армии, уставной дисциплины. Во-первых, нечего за такие деньги сидеть, развалив хозяйство, и весь день пялиться на ножки офисных девок. Во-вторых, нечего расслабляться на гражданке, коли Бог ума не дал больше, чем требуется для хождения строем и стрельбы по людям. В-третьих, просто приятно потребовать с людей и получить требуемое.
