Танковое жало - Александр Александрович Тамоников
Капитан Шубин выбрался обратно, кинулся ко второму танку, потом к третьему, но каждый раз под днищем его ждали лишь остывающие тела. Добравшись до замыкающей железной махины, разведчик выкрикнул вверх:
– Спускайтесь. Товарищи, это капитан Шубин. Вы можете спуститься вниз, опасности нет. Все танкисты мертвы.
С другого края его тоже услышали, и поднялся шум. Кто-то торопливо спускался по страховочным тросам, первый же оказавшийся на земле артиллерист ринулся к своему командиру:
– Кротов! Егор! Егор! Товарищ командир!
Но тот был точно мертв, даже кровь перестала пульсировать, вытекая из ран. Артиллеристы сгрудились возле тела.
– Нельзя его оставлять так, надо хоть похоронить по-человечески. Из шинели сделаем носилки.
– Может, живой он, живой, ребята? Надо тащить быстрее обратно. В госпитале врачи помогут!
– У него пульса нет. Эх, Егор, хорошим ты был командиром.
Капитану Шубину пришлось остановить обсуждение, времени было катастрофически мало. До рассвета осталось меньше двух часов, и им нужно было успеть вернуться на свои позиции.
– Товарищи, – разведчик понимал, как сейчас трудно артиллеристам, которые потеряли своего командира, – нам надо следовать дальше по плану, уходить отсюда, чтобы успеть пересечь долину в темноте. Проверьте все машины, под днищами немецкие танкисты. Они все мертвы, их командир убил их в обмен на свободу.
– Как же так? Вы его отпустили? – изумился пожилой артиллерист, который уже успел спуститься вниз и теперь осматривал место боя.
– Да, – сокрушенно произнес Шубин. – Он обманул меня, обещал полную капитуляцию, что его люди сдадутся в плен. Но на самом деле расправился с ними и отдал мне их оружие, чтобы создать иллюзию, будто выполнил свою часть договора. Мы не будем его преследовать, надо срочно уходить отсюда.
– А если он за подмогой побежал? – предположил старшина Григорчук. – И нас на пути будет ждать засада. Дорога одна – через лес, там и засядут фрицы с автоматами. У нас зенитка да гранаты, тяжело будет отбиться.
– Нет, он не вернется в расположение немецких частей, я в этом уверен. После сегодняшнего разгрома его объявят предателем, скорее всего, отдадут под суд.
Глеб с трудом заставил себя не думать о сбежавшем Ноймане, хотя досада на его обман точила изнутри. Но сейчас было не до беглого немецкого офицера-обманщика, надо срочно уводить артиллеристов из ущелья.
После спешного осмотра они построились в колонну, несколько мужчин несли части М-8, а четыре человека держали за разные концы брезентовое полотно, на которое уложили тело погибшего Егора Кротова. Быстрым шагом отряд прошел по долине, что шла от теснины к перепутью дорог. Из-за тяжелого груза, как и опасался разведчик, они не успели до рассвета пройти опасную часть пути. В поле разведчик прислушался к звукам, которые различил его острый слух издалека, и скомандовал отряду:
– Немедленно лечь на землю!
По его команде все бойцы распластались на земле, а уже через пару минут на дороге показался конный отряд. Тот самый, что тогда арестовал Баро и Шубина во время первой вылазки. Кавалеристы ехали медленно, то и дело направляя своих коней с дороги в сторону, чтобы осмотреть окрестности. Советским бойцам повезло, что они не подошли близко к узлу путей, кавалеристы осмотрели небольшой квадрат около сплетения дорог и отправились дальше патрулировать местность.
Люди рядом с Шубиным зашевелились, испытывая облегчение, несколько человек попытались встать. Их снова заставил лечь на землю тихий, но гневный окрик:
– Без моего приказа не вставать!
Артиллеристы затихли на своих местах. Прошел час: холод от ледяной земли в стылых комках пробирал до костей; конечности, спина затекли от неподвижного лежания; все мучились от жажды и невыносимой стужи. А командир все никак не отдавал приказ о движении вперед, он будто застыл навсегда в одном положении, интересуясь лишь клочком дороги впереди.
– Товарищ командир, – первым не выдержал парнишка, у которого зубы стучали от холода. – Когда уже пойдем? Не могу лежать больше, до костей продрог.
Не поворачивая головы в его сторону, Шубин тихо ответил:
– Нет, поздно выдвинулись. Теперь нужно ждать темноты, слишком опасно.
Парень забубнил:
– Да как же ждать темноты, это сколько лежать тут придется? Я не выдержу, не чую ничего уже, так закоченел.
Его кто-то поддержал:
– Товарищ разведчик, ведь нет на дороге никого. Зачем ждать, нам осталось с пяток километров до леса. Мы бегом, пока патруля нет.
Григорчук зашипел на них:
– А ну, отставить разговорчики. Командир отдал приказ, вы его выполняете без пререканий. Сказали – лежать, значит, лежите столько, сколько понадобится.
Но Шубин не был так строг. На несколько минут он отвлекся от наблюдения:
– Товарищи, я понимаю, что вам тяжело. Но из-за неожиданного развития событий мы не успели вернуться затемно. Я, как разведчик, знаю, что двигаться сейчас по открытой местности опасно. Тем более у вас нет навыков маскировки, тяжелый груз на руках, а от холода тело стало непослушным. Мы не сможем быстро преодолеть эти пять километров. Патруль не просто так сейчас проверял дорогу, он проверяет дорогу для броска основных сил. На этом участке идет активное передвижение немецких частей. Думаю, придется ждать весь день, чтобы дорога опустела и мы могли перебраться через нее к лесу.
Словно в доказательство его слов вдалеке раздалось едва слышное гудение моторов, которое с каждой минутой становилось все явственнее.
Но молодой артиллерист, не привыкший к терпеливому многочасовому ожиданию, снова пожаловался:
– Да нет мочи лежать, до костей от земли пробирает.
– Ты можешь ползать по-пластунски, чтобы немного размяться и согреться. Но очень осторожно, прижимаясь к земле, – посоветовал капитан.
Следуя его словам, артиллеристы по очереди принялись осторожно двигаться, делая медленные движения, которые хоть чуть-чуть разгоняли холод. От натуги Григорчук прохрипел:
– Ох, в глотке сухо уже сутки, землю грызть готов.
И снова капитан Шубин дал совет бойцам:
– Утром на траве и камнях есть конденсат. Слижите ее языком, станет немного легче. Днем уже и ее не будет, надо сейчас успевать хоть немного утолить жажду.
Артиллеристы задвигались, расползлись по сторонам, выискивая драгоценные капли влаги. Сухие губы жадно втягивали крошечные капли или
