Андрей Воронин - Победитель всегда прав
– Возьмите его, только осторожно.
– Что дальше с ним делать? – у бандитов даже не возникало мысли, что Дорогин сможет оказать им достойное сопротивление. В мыслях они уже видели Муму в своих руках. У каждого из них было по пушке.
– Рядом есть дом, семьдесят второй, там живет мой приятель, человек надежный. Заведете гостя к нему, скажете, Петрович распорядился, а я сейчас подъеду.
В трубке стоял гул: Петрович ехал в машине и разговаривал по телефону.
А в семьдесят втором доме, о котором говорил Петрович, сидел в это время на веранде в спортивных штанах, в майке без рукавов и в резиновых тапках на босу ногу Антон Хрусталев – доверенное лицо Петровича, с которым бывший заключенный Мамонтов договорился, что тот будет присматривать за домом. Дома уже не существовало, но привычка – вторая натура. С «Беломором», зажатым в пальцах и давным-давно погасшим, Хрусталев поднялся с табурета и приблизился к распахнутому окну. Сквозь зелень он увидел мужчину, прогуливающегося по пепелищу. «Нет, не прогуливается – ищет», – решил Хрусталев, заметив, как мужчина что-то ковыряет палочкой в черных угольях.
Антон накинул на плечи пиджак, поджег папироску и, даже не прикрыв дверцу веранды, двинулся к сгоревшему дому. Ему хотелось рассмотреть лицо незнакомца, немного поговорить, а уж потом доложить Мамонтову, что, дескать, наезжал сюда такой-то и такой-то, интересовался тем-то и тем-то. Глядишь, Петрович и не забудет, подкинет чего-нибудь за старания.
– Эй, мужик, – крикнул он в спину Дорогину, опираясь локтями на невысокий забор, выкрашенный зеленой краской, – потерял чего? Или, может, к родственникам приехал?
Дорогин уже придумал, как «подъехать» к кому-нибудь из соседей. Он медленно обернулся:
– Участок, наверное, хозяин будет продавать? Дом-то сгорел.
И тут оба – и Хрусталев и Дорогин – напряглись, всматриваясь друг в друга. У Хрусталева возможности подойти к Дорогину не было, мешал забор. Дорогин же двинулся навстречу, его глаза сузились, брови сошлись к переносице. Хрусталев не верил собственным глазам, он был уверен, что Дорогина давным-давно нет в живых.
– Серый, ты, что ли? – картинно сбрасывая с плеч накинутый пиджак и распрямляя спину, воскликнул Хрусталев пересохшим голосом.
– Я, Антон, а то кто же!
– Тебя похоронили давным-давно. Я за упокой твоей души не одну бутылку выпил.
– За упокой души, Антон, свечки ставят, а пьют за здравие.
– Это мы мигом исправим, – воскликнул Хрусталев, совсем забыв, зачем он шел к пепелищу.
Через минуту Дорогин и Хрусталев шли в обнимку, как одноклассники или однополчане. Но их сближало большее – два года, проведенные в одном бараке, два года в одной бригаде. Они знали друг о друге больше, чем родные братья.
Нигде человек не познается так, как в тюрьме. Доверие у Хрусталева к Дорогину и у Дорогина к Хрусталеву было полное. Не виделись они шесть лет, но, как сказал Хрусталев, время и годы Муму ничуть не изменили, а не узнал он его лишь по той причине, что был уверен, что Дорогин давным-давно мертв.
– Я слыхал, Серега, что у тебя дела с Резаным рисковые были?
– Не было никаких дел, слухи это все. Ты же знаешь, Антон, если бы с Резаным дела были, не жил бы я.
– Вот я и подумал. Значит, впрямь врут.
– Ты что здесь делаешь, Антон?
– Живу, вот мой дом. Детей не нажил. Да что я тебе буду рассказывать, живу один.
– Не бедствуешь, – посмотрев на дом, произнес Дорогин.
– Ничего особенного, живу как все. На «Беломор» и водку хватает, а большего мне не надо.
Преследователей Дорогина смутила встреча. Вновь пришлось связываться с Петровичем. В дом, куда они собрались заволочь Дорогина по распоряжению Мамонта, Муму пошел сам – в обнимку с хозяином. Петрович тоже удивился услышанному.
– Ждите там, никуда не лезьте. Только не упустите его. Приеду, решу на месте.
– Слушай, Антон, чей это дом?
– Какой, – картинно осмотрелся Хрусталев.
– Сгоревший.
– Действительно купить хочешь?
Дорогин замялся.
– Ты хоть мне не ври. Как тебе сказать, Серега… Дом этот принадлежал одному, а записан был на другого. Короче, хозяина я знаю, сидели вместе, как с тобой, правда, не два года, а шесть месяцев. После того как ты ушел, он у нас на зоне появился. Я за домом присматривал, он меня подкармливал.
– Хорошо же ты за ним присматривал. И машина небось у тебя есть?
– Конечно есть, «жигуленок», больше мне не надо.
– Ив карты играешь?
– Иногда играю, да тут, правда, не с кем. Но с тобой, Серый, я играть не сяду.
Дорогин рассмеялся:
– Дом странный, аппаратуры в нем было много.
– Было много, теперь ничего нет.
– Что там делали? Хрусталев тут же засуетился:
– Чего это мы с тобой сидим на сухую? Я сейчас, – и он бросился накрывать стол.
Три кота постоянно мешали хозяину, норовя забраться в холодильник.
– Пошли к черту! – и Хрусталев принялся разбрасывать котов, цепляя их ногой под животы. Но наглые животные тут же возвращались, ничуть не обидевшись. – Ночевать у меня будешь, сам Бог тебя мне послал.
Сергею хотелось расспросить Хрусталева подробнее, но тот умолкал, как только речь заходила о сгоревшем доме. «Выпьем, тогда расспрошу, – решил Сергей. – Спиртное языки развязывает. Хотя Хрусталев научен жизнью, зря болтать не станет. Может, мне кое-что и расскажет.»
Когда на столе стояли закуска и холодная водка, Дорогин сказал:
– Я не случайно здесь оказался.
– Я ждал, что ты признаешься наконец.
– Долго объяснять, – наморщил лоб Муму. – Одному хорошему человеку плохо. След сюда вывел. Я не знаю, что здесь произошло, проясни.
Хрусталев сомневался, имеет ли он право выдавать чужой секрет, но потом все-таки решил, что Дорогин свой и два года, проведенных вместе, дают ему на это право.
– Кино здесь переписывали, пиратские кассеты. Теперь уже можно сказать, ведь дом сгорел. Ты не выдашь…
– Порнографические фильмы переписывали? – напрямую спросил Муму.
– Вот этого я не знаю. Я в чужие дела глубоко не лезу. Меня за домом просили присматривать, да и за ребятами, которые там работали. А что они переписывали, куда потом кассеты уходили – меня это не касается. Я сторож, сторожу много знать не положено.
Дорогин понял: здесь переписывались порнографические фильмы, тут располагалась маленькая кинофабрика, отсюда кассеты уходили на Горбушку, и тут получал свой товар Сильвестр.
Держа в руках небольшой стаканчик с водкой, Сергей поинтересовался:
– Антон, ты, часом, такого маленького мужичка, метр с кепкой, здесь не видел?
Антон тут же посмотрел на пустой рюкзак, стоявший на скамейке рядом с Дорогиным, затем ухмыльнулся:
– Сильвестра, что ли?
– Его самого.
– Видел пару раз.
– Убили Сильвестра.
– Знаю, – спокойно произнес Хрусталев и предложил:
– Выпьем за упокой души.
Послышался шум мощного двигателя, и возле ворот остановился огромный черный джип. Хрусталев по-гусиному вытянул шею и испуганно заморгал, вспомнив, что собирался позвонить Петровичу, а тут, на тебе, Петрович приехал сам.
Хрусталев зашептал Дорогину:
– Ты молчи, ты ничего не знаешь.
– Твой хозяин приехал?
– Он самый. Не обращай на него внимания, переговорю по делу, и все. О том, что тебя дом интересует, ни гу-гу.
Петрович не стал дожидаться, пока Хрусталев откроет ему ворота, и с тремя охранниками сам прошел в дом. Такое случалось редко, обычно охрана оставалась на улице. Петрович, недружелюбно глядя то на Хруста-лева, то на Муму, пожал хозяину руку.
Хрусталев оправдывался:
– Это кореш мой, – он указал на Муму, – вместе на зоне сидели. Заехал в гости проведать, давно не виделись. Я уже думал, он на том свете, а гляди, жив.
– В самом деле, странно, – сказал Петрович. – Узнал, что ты жив, и приехал?
– Да.
Мамонтов подошел к Сергею, подал руку и назвался. От Муму не скрылся взгляд Петровича, который тот бросил на рюкзак Сильвестра.
– Наверное, я вам мешаю, – сказал Дорогин, – пойду посижу в машине, потом вернусь.
– Нет, – сказал Мамонтов, – я не надолго приехал. Я с Антоном потолкую, а ты посиди, – Петрович чуть заметно подмигнул охраннику, потрепал Хрусталева по плечу и повел его в дом. На веранду выходила глухая дверь, она закрылась.
Дорогин сидел положив руки на стол, трое охранников Мамонтова стояли у стены. Бездействие длилось недолго. Охранники были абсолютно уверены в своем превосходстве, Дорогин не шевелился. Один из охранников медленно приблизился к нему.
– Хороший рюкзак у тебя, мужик, – сказал он, протягивая руку, чтобы взять вещмешок Сильвестра.
– Не трогай, не твое, – сказал Дорогин.
– И не твое, – охранник схватил рюкзак за лямку.
Дорогин перехватил его руку за запястье и сжал пальцы. Со стороны могло показаться, что это почти безобидный жест, мол, не бери чужое. На самом же деле охранник даже не мог выдернуть руку. Он попытался свободной рукой вынуть пистолет из-за пояса брюк, но тут же получил удар ногой, нанесенный из-под стола, и осел на землю.
