Лев Пучков - Испытание киллера
— Ну конечно, будем, — как нечто само собой разумеющееся произнес бригадир. — Естестесно, будем. Уже двенадцать человек привезли — не опознала, сучка. Ну — тем больше шансов, что действительно опознает.
— Я, значит, тринадцатый, — спокойно констатировал я. — Несчастливое число, Витек! Вот не повезло!
— Ну, так получилось. — Бригадир развел руками. — Но с тобой в принципе все ясно…
— А как вы увязали того покупателя на «Ниве» с резиновой бабой на шоссе? — встрепенулся я. — Или тоже — только догадки?
— Обижаешь, начальник! — прогудел бригадир. — Догадки! Ха! Эксперты определили, что баба на шоссе — как раз с того магазина, где двинул кони продавец. Врубаешься? И это еще не все! — Бригадир с торжеством во взоре погрозил мне пальцем. — Я поехал в клинику и спрашиваю пахана — а не было ли там где-нибудь поблизости — ну, перед этим самым — на шоссе какой-нибудь «Нивы»? и он мне глазами как начал лупать — было!!! Врубаешься? Я говорю — впереди ехала или как? Начал лупать — впереди!!! А ты говоришь…
Я почувствовал себя примерно так же, как два года назад, когда ПРОФЗОЮЗ, шантажируя меня при вербовке, продемонстрировал заснятый на видеопленку сюжет, где я укокошиваю бандитского банкира — Макса Берковича. Ай да бригадир! Сработал не хуже следственной бригады по особо важным делам. Теперь только осталось свозить меня опознание — и если бабка уверенно подтвердит, что я — именно тот, что покупал бабу в секс-шопе, когда она выбирала подарок для внучека, можно передавать материалы дела в суд — следствие закончено… Хотя какой там, в задницу, суд! Суду бы еще нужно было доказывать, что это именно я пристроил бабу на шоссе. А Протасу ничего доказывать не надо — шлепнет прямо там, на бабкином дворе, пописает на мой быстро остывающий труп и поедет себе обратно…
— Да, кстати! — встрепенулся я. — А цвет? Бабка что сказала насчет цвета этой самой «Нивы»?
— Ничего не сказала, — сожалеюще признался Протас. — Она, сука, наверное, дальтоник, бля! Все видит как в черно-белом телевизоре. А то бы мы, естессно, быстрее нашли того вахлака — сам понимаешь…
— Ну и что со мной собираешься делать? — несколько насмешливо поинтересовался я, моля своего киллеровского бога, чтобы бригадир свалял дурака, проявив великодушие. — В расход выведешь или как?
— Ха — шутник ты, однако, братуха! — весело оскалился Протас и тут же посерьезнел. — Давай так — я тебя, конечно, уважаю, Дона — тоже, но… Давай, значит, чтоб не было иксесов между нами, прокатимся в эту… м-м-м… в Утту долбаную. Покажем, значит, тебя бабульке, для очистки совести, — и обратно. Согласен?
Вопрос был, согласитесь, совершенно некчемный. Естественно, я был очень даже не согласен ехать в эту «долбаную Утту», но выбора у меня не было. Сослаться на занятость и попросить отложить опознание? Слишком подозрительно — хорошее отношение Протаса, завоеванное мной ценой отшибленного плеча и получасовой нервотрепки, могло принять обратную полярность, и в результате меня повезли бы в эту Утту уже со связанными руками, а то и вообще в багажнике — неудобно там. Да и руки мне очень скоро понадобятся — в зависимости от результатов опознания. Так что не буду испытывать судьбу — сегодня, судя по всему, ее очередь пробовать меня на зуб — а крепкий ли орешек?
— Ну, естественно, согласен, Витек! — широко улыбнулся я. — Для тебя — все, что хочешь, в любое время.
— Вот это я люблю! — обрадовался Протас. — Давай — рулим к бабке! — крикнул он, высунувшись в окошко, и приближенные попрыгали согласно расчету по тачкам…
Спустя двадцать минут мы притормозили у небольшого домика на краю Утты — подобие забора из всякого хлама, перевязанного алюминиевой проволокой, огораживало маленький дворик, в котором, у колодца, что-то стирала в деревянном корыте старая бабка в замызганном переднике.
— Значится, так. Щас вы трое встанете рядом, а он — посреди вас, — скомандовал Протас своей братии, выбираясь из машины. — Для чистоты эксперимента…
Кареглазый, Митяй и водила «99-й» встали рядом — я протиснулся между ними и замер, избегая смотреть на бабку, которая, заметив наше появление, неспешно затрусила к выходу со двора.
— Здорово, Григорьевна! — крикнул бригадир, приближаясь к калитке и на ходу таща из кармана рубашки сотенную купюру. — Ну-кась — поработай во благо трудового народа.
Процедура опознания, судя по всему, была наработана до автоматизма — Григорьевна ухватила протянутую купюру, упрятала ее в передник, озаряясь рассеянной улыбкой, и, подойдя к нашей шеренге, встала боком, метрах в пяти, уставясь на нас одним глазом.
Я замер, лихорадочно прогоняя очередной вариант предстоящих объяснялок, который может понадобиться, буде бабулька меня опознает.
— Так — этих видала, — запросто сказала бабка, потыкав пальцем в сторону бригадировых подручных. — А вот его — не видала, — палец бабки остановился на мне. — Значить — это он, убивец окаянный!
Я возмущенно фыркнул и негодующе всплеснул руками, показывая свое отношение к такому домоделанному способу опознания. Бригадир смутился — видимо, он не рассчитывал на такой результат.
— Как же так, Григорьевна! — недовольно воскликнул Протас. — Что значит — «не видала»? Так это он или не он?
— Ну, ты этих уже привозил скоко-то раз. — Бабка вновь потыкала в сторону бригадировых подручных. — Я их запомнила. А этого не привозил. Чего не ясно?
— Ну так я тебе уже двенадцать раз привозил других — из города, — не сдавался бригадир. — Ты же их не опознала?
— Так те не похожи были. — сказала бабка. — Вот и не опознала.
— А этот похож? — насторожился Протас.
— Да вроде похож. — Бабка с сомнением уставилась на меня. — Старая я — вижу нехорошо. Вроде похож, а так — как знать…
— Так он или не он?! — теряя терпение, воскликнул бригадир. — Ты, бабка, мне точно говори — а то смотри, доиграешься!
— А со слухом у тебя как? — вдруг шепотом спросил кареглазый, стоявший рядом со мной.
— Слышу хорошо! — встрепенулась бабка. — Очень даже хорошо! Вон — по телику говорят, которые плохо видят, они, значить, слышать должны хорошо. Вот и я так. Одначе было дело, с Семеновной мы…
— Хорош болтать, Григорьевна! — оборвал старуху бригадир и остро глянул на меня — что-то мне его взгляд не понравился — не так он глядел пять минут назад!
— Ну-ка, Григорьевна, отвернись от них, — распорядился Протас. Бабка отвернулась, недоуменно пожимая плечами.
— Так-так… — Бригадир на секунду задумался, затем приказал, обращаясь к нам: — А теперь давай — по очереди: спокойно так, не спеша спрашивайте: «Покажите мне, пожалуйста, это изделие» — по три раза. Спросил — пауза, потом опять спросил — снова пауза — и так, по очереди, каждый. А ты, Григорьевна, слушай внимательно. Поехали!
Первым начал водила с татуированными запястьями. Пока он произносил указанные бригадиром фразы, я проклинал себя за тугоумие. Вот идиот! Такой промах… Тогда я почему-то не принял в расчет эту самую Григорьевну — лишь зафиксировал ее присутствие. А надо было принимать! А еще, кретин недоделанный, решил, что бабушенция туговата на ухо. Да, она не делала попыток прислушаться к разговору — как это обычно делают все бабки, с любопытством поворачивая ухо и вытягивая шею. Она поэтому и не вытягивала шею — не надо ей это было делать! И так все слышит — вон, даже шепот с расстояния в пять метров…
— Давай, твоя очередь, — подтолкнул меня кареглазый.
— Пожалуйста, покажите мне это изделие, — прокашлявшись, произнес я.
— Это он! — уверенно крикнула бабка, резво поворачиваясь и тыча пальцем в мою сторону. — Клянусь богом — он! Хоть ухандокай меня здеся, точно тебе говорю — он!
— Ну спасибо-хорошо! — довольно размеренно продекламировал я — все эмоции уже давно перегорели в огне внутренних треволнений, сейчас это получилось, как надо, — с издевкой, насмешливо, уверенно…
— Что скажешь? — задумчиво спросил меня бригадир, сделав бабке знак, что она может идти.
— А что сказать? — Я смущенно пожал плечами. — Я действительно в тот день покупал в этом магазине резиновую бабу. Вот…
— Что?! — очень тихо переспросил бригадир. — Ну-ка, ну-ка, еще разок и повнятнее!
— У меня эту бабу буквально спустя полчаса после того, как я ее купил, украли! — быстренько объяснил я. — Врубаешься? Я купил ее, поехал до ближайшей лесополосы и спрятался среди деревьев — ну, опробовать хотел! Потом положил ее в тачку и отошел похезать. Вернулся через пять минут — нету! И куртку с бабками сперли. Вот так…
Бригадир с минуту сверлил меня своими водянистыми глазами — во взоре его я читал страшные сомнения.
— Ну, для чего тебе баба-то была? На хера ты ее купил?
— А-а-а, вон что! — облегчением вздохнул я. — Ну так ясно для чего — ха! Ты думаешь, для чего этих баб продают?
