Анатолий Гончар - Пепел победы
Командирский «УАЗ» скатился под бугорок и остановился напротив штаба.
— Товарищ полковник! — Навстречу прибывшим выбежал помощник дежурного по штабу, великовозрастный старший лейтенант с лицом, отражающим всю его нелегкую жизнь.
— Опять пил? — шикнул подполковник на этого типа, приходившегося ему племянником.
— Никак нет!
— Смотри, допрыгаешься! — не поверил Котов и повернулся лицом к проверяющим, выползающим из автомобиля.
— О, наши люди! — с нескрываемым восхищением выдал старлей, глядя на майоров, с трудом двигающихся и слегка пошатывающихся.
— Прими оружие и распорядись, чтобы сопроводили в гостиницу, в четырнадцатый номер, — распорядился зам по МТО.
— Есть! — отрапортовал помощник дежурного. — Посыльный! — Тот мухой возник рядом и получил приказ: — Возьми оружие и разгрузки, брось в дежурку и сразу обратно. Пошел!
Асфальт, идущий под уклон, так и норовил выскользнуть из-под ног и ударить по физиономии.
— Постой! — Серов остановился, пытаясь сфокусировать расплывающееся зрение и привести в порядок мысли, которые почему-то разваливались.
— Ступай обратно! — майор Бусыгин широким жестом попытался спровадить бойца, сопровождающего их. — В штаб!
— Никак нет. Вы не знаете, куда идти.
— А хрен ты угадал! — возразил майор Серов. — Дом двенадцать, квартира… комната четырнадцать, правильно?
— Так точно! — отозвался посыльный. — Но мне приказано сопроводить вас до двери. Зданий много, легко запутаться.
Вот это он сказал зря. Возможно, два майора и согласились бы на провожатого, если бы не эта фраза.
— Так ты что, блин, сопляк, считаешь, что два майора спецназа заблудятся в каком-то сраном гарнизоне, да? — Бусыгин зверел на глазах.
— Да я нет… — начал заикаться посыльный, поняв, что переборщил с высказываниями.
— А ну марш отсюда, бегом, сказал!
Посыльный решил не испытывать судьбу, развернулся и рванул с места в галоп.
— Пошли, что ли? — Бусыгин перестал пялиться в спину убегающему солдатику и повернулся к Серову, отрешенно уставившемуся в светлую даль.
— Куда?
— Спать.
— Дом одиннадцать, квартира четырнадцать… Кажется, так. Пошли.
Они отправились на поиски своего временного пристанища и долго бродили по городку. То ли все дома оказались одинаковыми, то ли зам по МТО перепутал номера. Не могли же два майора, не одну сотню верст отшагавших по горам и лесам, заблудиться на таком пятачке суши!.. Или могли? Как бы то ни было, но до какого-то пристанища они добрались. Благо большинство зданий, должных служить казармами личному составу, пустовало.
— Здесь! — уверенно заявил Бусыгин, подойдя к двери очередного подъезда и, к своему собственному удивлению, сумев распахнуть ее. — Открыто, прошу!
Они вошли.
— На каком этаже комната? — Бусыгин прислонился плечом к стене.
— Сейчас. — Бессонная ночь наконец-то окончательно взяла свое, и Серов плохо соображал.
Он даже не заметил, что начал рассуждать вслух:
— На первом этаже слишком низко, третий — чересчур высоко. Второй, — уверенно заявил он.
Гоп-компания двинулась вверх по лестнице. На входной двери висел замок, но тут им повезло. Стоило только его слегка потянуть вниз, как он открылся.
— Прошу! — Бусыгин церемонно распахнул дверь и сделал шаг назад.
Серов не менее церемонно кивнул и шагнул вовнутрь.
Казарма, согласно новым веяниям, оказалась построена по принципу кубрика. Помещение с душем, туалетом и двумя умывальниками было рассчитано на шесть человек, живших в двух параллельных комнатах. В одно из таких помещений и ввалились проверяющие, переутомившиеся с дороги.
Прежде чем повалиться на кровать, Бусыгин успел частично стянуть с себя одежду. Серов умудрился снять обувь.
Алия нервничала и кусала губы, искренне надеясь, что никто этого не замечает. Содержимое того самого свертка, переданного Агабеком, сейчас покоилось в кармане ее фартука. Маленькая стеклянная баночка с белым порошком, ничем не примечательным на вид. Алия невольно коснулась рукой ткани, проверяя, на месте ли баночка, не потеряла ли она ее, бегая по кухне и выполняя различные поручения повара. Близился обед. Жирный суп исходил паром, на столе возвышался огромный чан со свекольным салатом. Алия огляделась по сторонам, тяжело дыша, вытащила баночку и быстрыми движениями свинтила крышку. Вновь осмотревшись, она высыпала порошок в котел с остывающим компотом. В голове застучали напутственные слова Магомедова: «Перемешивать необязательно». Алия уронила банку обратно в карман, прошла в посудомоечную, взяла ее вновь в руки, тщательно вымыла и бросила в коробку с мусором. Руки у девушки дрожали.
— Алия! — позвал повар.
— Иду, — отозвалась она и несколько раз вздохнула, успокаиваясь.
Еще чуть-чуть, и ее застали бы на месте преступления. Хотя нет. Что она такого сделала? Это всего лишь снотворное. Так сказал Агабек. Он бы не стал врать. Зачем ему убивать всех? Ведь в столовой кормились не только русские солдаты срочной службы. В связи с идущими учениями в части ввели казарменное положение, и контрактники обедали здесь же. Большинство из них местные, свои, мусульмане.
Алия на ватных ногах вышла из моечной.
— Ты что-то неважно выглядишь, — обеспокоился повар, всегда доброжелательно относящийся к ней.
— Мне бы воды, — попросила Алия, чувствуя, что еще чуть, и она грохнется в обморок.
— Компотику? — Повар со стаканом уже оказался рядом.
«Нет, — мелькнула первая мысль, но ей на смену тут же пришла вторая: — Агабек не стал бы врать. Это снотворное, совершенно безобидное. Я выпью компот и усну точно так же, как и все остальные. Никто ничего не заподозрит. А когда проснусь, пора будет получать деньги.
— Да, — согласилась Алия, приняла из рук повара наполненный до краев стакан и сделала из него большой решительный глоток.
«Пусть даже яд, зато я не буду знать, что убила своих земляков».
Девушка опустошила стакан и поставила его на стол. Она подумала, что выпила все же зря. Теперь лишь бы не уснуть раньше времени.
Охранение, дежурившее вокруг военного городка, завтраки обеды и ужины получало вне очереди, первым. Еда им отвозилась на места несения службы.
Ильясову стало клонить в сон, когда большой обеденный зал наполнился кушающими людьми.
«Дело сделано!» — эта мысль поразила ее, как удар обуха. Алия с трудом продержалась еще десять минут, сослалась на недомогание и скрылась в комнате отдыха дежурного персонала. Сон настиг ее при падении на кровать.
Коричневая, видавшая виды «шестерка», преодолела последние километры горного серпантина и проскочила мимо небольшого поселка, прицепившегося к скалам. Впереди замаячили новенькие дома. Рядом с ними машина сбавила скорость и остановилась в полусотне метров от ворот контрольно-пропускного пункта. Дверь автомобиля скрипнула. Нога в рваной кроссовке коснулась асфальта, с водительского места вылез невзрачный человечек. Надвинув на лоб видавшую виды армейскую кепку, горбясь и слегка прихрамывая, он дошагал до закрытых ворот, повернул к проходной, увидел дежурного, лежавшего головой на столе, и постучал в стекло.
— Э, дорогой! — В ответ ни звука. — Проснись! Кто дома есть?
Тишина.
Мужчина полез в карман кожаной куртки, вытащил телефон.
Ему ответили быстро:
— Здравствуй, Джабраил, дорогой! Рад тебя слышать!
— С дороги звоню. Тетя просила передать, что стол накрыт. Она ждет тебя.
— Буду! — сухо ответил Закаев и отключился.
— Заводи моторы! — скомандовал он, бросая телефонную трубку в карман и прыгая на пассажирское сиденье новенькой «Газели».
Затарахтел мотор, рядом загудели движки еще двух микроавтобусов, стоявших в большом крестьянском сарае. Машины выехали за ворота и рванули к никем не охраняемому военному городку.
Чтобы перевести в гарнизон всех боевиков, стянувшихся к месту сбора, автобусам пришлось делать еще один рейс.
— Джамалдин, что будем делать с пленными? Перестрелять их точно так же, как этих собак? — Имурзаев кивнул сначала на двух убитых овчарок, затем на солдат, дежуривших на КПП и связанных теперь по рукам и ногам. — Да что хотите! — с безразличным видом отмахнулся Закаев. — Если убивать, то сами станете закапывать. Иначе через два дня тут не продохнешь. — Он задумался. — Нет, прикончить их мы всегда успеем. Гоните всех вниз. Кто-то из этих животных нам еще может пригодиться.
Пробуждение стало кошмаром. Тяжелая головная боль, затекшие, почему-то связанные за спиной руки, топот и громкий смех.
— Что, русский, очнулся? — ласково спросил человек в горке и разгрузке, стоявший над Лапшиным с автоматом в руках.
— Кто вы? — Происходящее воспринималось с трудом.
