Сергей Соболев - Кабульский трафик

Стоимость золота, которое находится в той самой проклепанной металлическими бляхами «сумчонке», составляет немногим более миллиона долларов. Плюс «зелень» в другой сумке. Итого, примерно два с половиной «лимона». Треть от суммы той партии, что собираются приобрести Доккинз и Фарход Шерали (последний, кстати, сидит тихо и особо не активничает). Здесь, в этих славных своими маковыми полями, лабораториями по производству героина, наркобиржами и талибами краях, оптовая цена «товара» составляет (именно крупный опт) цифру от семисот до восьмисот долларов США за килограмм. Ну ладно, допустим, как это можно предположить, добрые люди из провинции Гильменд продают свой товар близко к нижней цене, каковая составляет примерно семьсот долларов. Допустим.

В северных провинциях страны высококачественный наркотик котируется уже по цене от тысячи двухсот до двух тысяч долларов. В Таджикистане, в зависимости от местности и близости к транспортным узлам, к Душанбе, к Худжанду, равно как в Киргизии, стоимость килограмма «волшебного порошка» достигает четырех-пяти, семи и даже, когда был взлет цен, порой и десяти тысяч долларов за килограмм. В крупных городах России, на Урале, не говоря уже о европейской части страны, оптовая цена увеличивается еще в несколько раз. Ну а те, кто торгуют уже в розницу, смешивают, разбодяживают чистый афганский героин подручными средствами: от фруктозы и лактозы до мела и даже стирального порошка включительно. И на том имеют прибыль в два, а то и в три раза против того, как если бы продавали жаждущим чистый героин. В любом случае, разница между ценой «товара» здесь, в Гильменде, и в каком-нибудь российском городе, не говоря уже о всяких там «европах», составляет пятьдесят, семьдесят, а зачастую и сто раз.

И вот от этих колоссальных денег, от сотен миллиардов долларов глобального наркооборота, от шальных состояний, цинично делающихся на человеческих слабостях и человеческом горе, они ни за что не откажутся.

– Жаль, Дауд, очень жаль! – Доккинз посмотрел на компаньонов. – Раз уж мы прилетели сюда, раз уж проделали такой длинный и опасный путь... возьмем треть партии. Но люди должны понимать, что впредь мы будем искать другие источники поставок! Ну что ж... Давайте покончим с формальностями. Дауд, деньги твои люди будут пересчитывать?

– Нет, уважаемый, мы вам верим... Только одну пачку посмотрят, если не возражаете. И слитки надо взвесить... Заодно их эксперт проверит.

Доккинз криво усмехнулся.

– Ваше право. Но хотелось бы, уважаемый, побыстрее закончить с этим делом. Нам ведь еще предстоит обратный путь!..

Минут через пять в помещение вошел какой-то смуглый мужчина. Он положил слиток на стол, затем достал из кармана пачку долларов, которую унес охранник – взяв первую попавшуюся, – и бросил ее в расстегнутый баул. Затем что-то прошептал на ухо Хамади, после чего удалился...

Иван, который нет, нет, да поглядывал через маленькое окно на взлетную полосу, обратил внимание, что местная бригада уже полностью выгрузила содержимое грузового отсека «Геркулеса». Десятка два поддонов с мешками, стянутых дополнительно погрузочными стяжками и замотанных широкой прозрачной упаковочной пленкой, уже были извлечены из чрева транспортника и отвезены в ангар.

Иван предположил, что «товар» тоже привезут из ангара (он уже ничему не удивлялся). Но тут он ошибся: тентованный грузовик «Ивеко», который сопровождала легковушка и микроавтобус, въехал на поле с другой стороны. А перед этим он миновал шлагбаум поста местных сил безопасности...

Эти господа действовали хотя и нагло, почти в открытую, но все же определенные меры предосторожности ими предпринимались.

– Все в порядке? – поинтересовался Доккинз. – Я так понимаю, уважаемый Дауд, мы договорились лишь о трети партии? Жаль... Ну что ж. Не буду вас больше уговаривать. Все, что хотел сказать, – сказал.

Фарход тоже встал на ноги; поднялся и Иван.

– Благодарим за теплый прием, – американец, а вслед за ним и все остальные вышли на свежий воздух. – Даже не знаю, Дауд, когда теперь сможем увидеться.

– Минутку...

– Да? – Доккинз остановился. – Ты что-то хочешь сказать, Дауд?

– А где гарантии, что деньги и золото нам привезут в срок?

– Мы ведем бизнес честно, – сказал американец. – Зачем нам тебя обманывать? Тебя и твоих друзей. В течение семидесяти двух часов получишь все что причитается. Дауд, ты что... ты нам не веришь?

– Верю, но... Очень большая сумма получается!

Американец полез в карман куртки за пачкой сигарет и зажигалкой. Но прикуривать не стал. Лицо его сделалось задумчивым; было похоже на то, что он решал про себя какую-то сложную задачу.

– Послушай, Дауд! А если поступить так... Мы оставим здесь троих... нет, даже четверых наших.

– Оставите своих людей? Здесь? В Гильменде?

– Ну да, именно так.

Доккинз посмотрел на небо, на котором собирались – гонимые с запада – облака. Потом перевел взгляд на бывшего вице-губернатора провинции, который и в пору своего нахождения на госдолжности являлся одним из крупнейших поставщиков опиатов во всей округе.

– Пусть они погостят у вас эти двое, максимум трое суток! Найдется где разместить?

– Конечно! Они у нас в самом лучшем доме во всей округе будут жить.

Доккинз, чуть прищурив глаза, посмотрел на Козака.

– Ivan, уважаемый Дауд предлагает тебе погостить у них пару-тройку дней! Мы оставим тебе троих наших охранников!

И, не дожидаясь ответа «партнера», взял Дауда под локоть и увлек за собой... Отойдя чуть в сторону, они еще шептались о чем-то примерно минут десять. Ровно столько времени ушло на перегрузку поддонов с мешками, на которых были нанесены какие-то надписи на одном из местных языков, а также на английском – Humanitarian cargo[36]. Несколько в стороне от полосы были видны обогревшие остовы двух самолетов. Судя по очертаниям, по остаткам двигателей и фюзеляжей, это С-130 «Геркулес» (такой же, что сейчас стоит на полосе) и небольшой двухмоторный АН-30, применяемый обычно для аэрофотосъемки местности и метеонаблюдений.

Доккинз обнял человека в чалме. Затем показал жестом наблюдавшим за ними от «Ирокезов» пилотам, что они могут запускать свои вертушки.

– Решено, ты остаешься, – подойдя к Козаку, сказал американец. – С тобой будут трое наших. Старший из них – Абдулло. За вами прилетит «Ирокез»!

– Я могу узнать...

– Не стоит, – оборвал его Доккинз. – Нет времени на болтовню.

– Но это ведь... опасно! Вы оставляете нас этим вот... – Иван скосил глаза в сторону суровых южных мужчин с автоматами, стоящих возле дверей ангара. – Этим вот талибам?

– Нормальные бизнесмены. Вас отвезут в приличный дом. Там вы пробудете денька два или три. Когда доставят деньги за остаток партии, вас отвезут на аэродром. И уже отсюда вылетите на нашем вертолете в Кабул!

– А если...

– Никаких «если»! – отрезал американец. – Опасно? А ты как хотел? Заработать на комиссионных лимон баксов, и чтоб никаких рисков?! Так не бывает, дружище.

Его лицо заметно смягчилось. Но в то же время взгляд Ричи Доккинза оставался таким же ледяным, стылым, какими бывают заснеженные вершины Гиндукуша в солнечный пригожий день. Таким же опасным, как в тот день, когда он держал Ивана под прицелом на тот самом секретном объекте, где сгинули Шкляр и Сэконд.

– Ладно, мне пора! Расслабься, все будет нормально. Пока, Kozak...

ГЛАВА 21

Первый заместитель главы военной разведки – ГРУ ГШ МО РФ – и начальник оперативного отдела Третьего управления того же ведомства, генерал-лейтенант и полковник соответственно, прибыли на секретное совещание, созванное куратором спецслужб по линии президентской администрации, за несколько минут до назначенного срока.

Местом для совещания в «узком кругу» было выбрано не новое здание ГРУ на Хорошевском, не офис Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН России), как того можно было ожидать исходя из темы предстоящего обсуждения, не знаменитое здание на Лубянке, хотя речь будет идти о вопросах национальной безопасности, не помещения аппарата Национального антитеррористического комитета, каковой, возглавляет хозяин Лубянки, но одно из зданий на Старой площади.

Они беспрепятственно миновали бюро пропусков. Служебный лифт, о существовании которого знают даже далеко не все сотрудники Совбеза, доставил их в подземную часть здания. Миновали кориодор и «шлюз», облицованный светлым пластиком. Здесь обычно дежурит сотрудник охраны, но сейчас «конторка» пустует. Сопровождающий еще раз воспользовался индкартой. Он остался в помещении шлюза, а двое военных скрылись за дверью «малого», или запасного, ситуационного центра СБ РФ.

В помещении находилисься трое: директор ФСБ, глава ФСКН и куратор. Они о чем-то разговаривали, устроившись в креслах за овальным столом. Но при появлении военных их разговор оборвался.