Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2 - Бушков Александр Александрович

— Кое-что проясняется... — сказал Мазур. — Понятно теперь, для чего ты пляжи от курортников зачистил...

— Ага, вот именно, — безмятежно сказал Лаврик. — Теперь пляжи опустеют надолго. И никто не будет мешать репку сеять. Ни беззаботные яхтсмены, ни дайверы, которых там обычно куча — ну, да ты сам видел... А для пущей гарантии поставим вдоль берега пару дюжин сторожевиков — будет утечка в прессу, что злобные герильеро в осуществление своих уже объявленных планов собрались недалеко у берега и мины установить, со складов военно-морского флота злодейски спертые. А может, и установили уже парочку, вот там и работают военные водолазы.

— А янкесы не догадаются?

— Могут и просечь — сказал Лаврик. — Когда это они дураками были? Но вот сделать ничего не смогут, Классический пат: мы не в состоянии придавить сепаратистов, янки не в состоянии помешать нам творить в территориальных водах, что нашей душеньке угодно. Теоретически рассуждая, они могли бы подогнать поближе к территориальным водам обеспечивающее судно и выпустить на «сеятелей» ораву «морских котиков», но это было бы уже чересчур... К тому же стопроцентно известно: наших «гидрографов» они пока что не расшифровали, и о готовящейся «посевной кампании» представления не имеют.

— Мелочь, а приятно, — сказал Мазур. — И когда мне с местными ребятами посевной заниматься?

— Если все сложится благополучно, то никогда, — скупо усмехнулся Лаврик. — Я же два раза повторил касаемо минирования: «Если возникнет такая необходимость». И открытым текстом сказал, что с посевной как таковой справился бы толковый майор или полковник. — Он чуть наклонился вперед. — Кирилл, придется тряхнуть стариной. Ты сам давным-давно уже понял: мы существуем не только для того, чтобы что-нибудь там мастерски подорвать или. спалить. Мы еще и для того, чтобы порой утворить нечто такое, позволяющее эскадрам остаться на якоре, бомберам — на аэродромах, а пехоте — в расположении. Слушай в четыре уха. Тебе с местными бармалейчиками предстоит в самое ближайшее время провернуть две блиц-акции. Два блицкрига. Проигрывать не имеешь права — ну, да тебе не привыкать. Одна из акций при нужде будет шумная, с пальбой и термитом, вторая, наоборот, совершенно тихая, я бы сказал, тишайшая, и должна остаться неизвестной всему окружающему миру. Тебе приходилось делать и то, и другое, так что ничего нового... — Лаврик впился в него цепким, умным взглядом. — Накрепко запомни одно: даже если увенчается успехом только одна акция из двух, это будет победа. И никакой посевной не потребуется. Ну, а если прокатят обе... Верно тебе говорю: будешь Героем России. Серьезно. Считай, это уже решено. Но ты, конечно, из кожи вон вывернешься не из-за звездочки, а оттого, что мы — последние центурионы Империи... И есть у нас кое-что в душе, чего ни у какой молодой смены нет, при всей ее выучке. Старею, на патетику потянуло... Но что делать, если так оно и обстоит?

— Я так понимаю, плаваем? — спросил Мазур. — Не зря же дома эскулапы особый упор делали, когда меня чуть ли не по винтикам разбирали, на то, могу ли я полноценно работать с аквалангом?

— Угадал ровно наполовину, — сказал Лаврик. — Одна акция — с аквалангом, другая исключительно на суше. — Он улыбнулся какой-то вымученной, совершенно не свойственной ему улыбочкой, неприятно поразившей Мазура. — Вот только не «плаваем», а «плаваешь». Ничего бы я так ни хотел, как сплавать о тобой. Великолепный получился бы «дембельский аккорд». Но эти гады в белых халатах акваланг мне запретили насовсем. Что-то там с мозговым кровообращением, атеросклеротические бляшки и еще какая-то херня... Ладно, — сказал он преувеличенно бодро. — Вчистую не списали, и то хлеб. Давай работать. По первой акции...

Он водрузил на стол кейс, открыл и выложил на белоснежную скатерть целую стопку документов. Наметанным глазом Мазур сразу определил, что сверху лежат спутниковые фотографии. И рывком придвинулся к столу, охваченный сто раз испытанным, но никогда не покидавшим азартом предвкушения.

Глава VIII

Множим на ноль!

Казалось, ему снова двадцать пять лет. Это чувство было столь пронзительным, острым, что сердце порой замирало то ли в блаженстве, то ли в страхе...

Все было, как десятки лет назад. Он, невесомый, размеренно работая ластами, плыл метрах в двух под поверхностью довольно широкой, спокойной реки — против течения. Напор его был не особенно силен, и особенных усилий прилагать не приходилось. А уходить по течению будет еще легче.

Ночь, как большинство здешних ночей в году, была ясная, безоблачная — и, если посмотреть вверх, виднелись размытые пятнышки звезд, крупных и ярких, какими они всегда бывают вдали от больших городов. Впереди маячил смутный силуэт замыкающего пятерки Бобышева, местного, разумеется, кадра, но выученного на совесть и плывшего вполне грамотно — ну, а штурмовать всевозможные объекты эти старослужащие морпехи были давно обучены и без помощи заокеанских советников. Единственный недочет — никому из них никогда не приходилось убивать: но, как показывает жизненный опыт, тренированный солдат при нужде легко этот недостаток исправляет без всяких моральных терзаний... Мазур глянул на прикрепленный на левом запястье навигатор, дублировавший тот, что был у лидера — Бобышева. Ну вот, считай, приехали. Два с лишним километра позади, до высокой и простейшей живой изгороди, окружавшей кукольную асиенду — метров четыреста. Ага, началась зона действия датчиков сигнализации. Отличная сигнализация установлена по всему периметру, отреагирует не то, что на человека, на случайную белку и моментально покажет количество и массу нарушивших незримую ниже поверхности, протекающей через асиенду реки. Ни хозяина, ни его специалистов по безопасности — а они у него лучшие, каких в этой стране можно раздобыть за хорошие деньги — не стоит винить в недосмотре или нерасторопности. Они заточены исключительно на сухопутное или воздушное вторжение, а боевых пловцов не принимали в расчет — потому что до недавнего времени таковых здесь просто не имелось. Будь такое желание (а его нет — к чему эти пижонские глупости?), можно было бы тихонечко напыжиться от гордости. Как-никак момент исторический, с какой стороны ни посмотри: впервые в истории Санта-Кроче боевые пловцы всерьез идут на штурм объекта. Ну кто бы тут предусмотрел, ничего не зная о толковой задумке президента Васкеса? Самый хитрый, умный коварный эскимос, отягощенный немалым жизненным опытом, наперечет знающий все привычные опасности и умеющий с ними бороться, никогда не возьмет в расчет вариант, по которому супостат забросит в его снежную хижину-иглу крайне недоброжелательно настроенную гадюку с полным боезапасом яда. Потому что в жизни с таким не сталкивался — как и все его соплеменники. Так и здесь...

Так, вот он, подводный вход на асиенду, распахнутый, как ворота в Кремле в знаменитой песне. Плывущий впереди остановился, замер в стоячем положении — так, Бобышев щупает хитрой аппаратурой и двор асиенды, и внутренность дома. Пора включать свой дубликат. Что тут у нас? Три включенных мобильных телефона, включенная рация (не работающая ни на передачу, ни на прием), двое персонажей размеренно прохаживаются по периметру двора (не такого уж большого, по отечественным меркам — соток двадцать). Во дворе гараж на три машины и большой сарайчик для инвентаря садовника. Так, во внутреннем дворике — еще один охранник, судя по неподвижности красной точки, не расхаживает, а сидит в уголке. Дом... В правой половине разделенные некоторым расстоянием четыре точки, неподвижные: лакей и шофер (тоже неплохо умеющие обращаться с огнестрелом) и два охранника, недавно сменившиеся. А в левой половине — еще две точки, только прильнувшие друг к другу вплотную: ну да, хозяин со своей пассией.

Хорошо, что нет собак. Просто замечательно, что у очаровательной сеньориты аллергия на собачью шерсть, и в этом своем доме хозяин собак не держит. Окажись они здесь, серьезным препятствием бы не стали, Мазур в прошлые времена несколько раз с ними сталкивался при подобных обстоятельствах, и всякий раз обходилось в лучшем виде, самая вышколенная собака бессильна против пули или кое-каких химических препаратов. Просто были бы лишние хлопоты, вот и все...