Дейл Браун - Ночь ястреба
Доминикас Пальсикас видел, как Анна вздрагивала при каждом ударе плети. Он заметил, как сначала ее глаза округлились от ужаса, потом сузились, словно она сама ощущала удары. Пальсикас взял Анну за руку и увел ее с балкона. Она послушно позволила провести себя через современного вида зал заседаний в расположенный поблизости кабинет. Доминикас усадил ее в черное кожаное кресло, стоявшее перед столом, а сам подошел к бару в углу кабинета и налил бренди в две небольшие рюмки. Анна взяла рюмку из его рук, но пить не стала.
— Это... одна из самых глупых и жестоких картин, которые мне приходилось видеть в жизни, — с раздражением бросила Анна. — Взрослых мужчин стегают плеткой, словно животных.
— Но мы потом позаботимся о них, — попытался успокоить ее Пальсикас. — Во время мессы другие рыцари обмоют кандидатов и переоденут их в чистую одежду. А перед тем, как они дадут клятву, их облачат в доспехи.
— И вы действительно будете хлопать им по плечам мечом и все такое прочее? — поинтересовалась Анна, чуть успокоившись.
— Великие князья литовские никогда не хлопали мечом по плечам... Я думаю, это английская традиция, — серьезным тоном пояснил Пальсикас. — А я мажу их лбы маслом. Потом они кладут одну руку на Библию, а другую на меч Великих князей литовских, который хранится здесь, в замке, и произносят клятву верности. После мессы рыцари устраивают в их честь грандиозный пир в тронном зале. Как распорядитель церемонии, я наполняю вином их первые кубки.
— Все это выглядит уродливо... смехотворно, если не сказать хуже. Я имею в виду подобную церемонию в двадцатом веке!
— Сейчас подготовку проходят свыше ста кандидатов, включая, между прочим, восемнадцать женщин, и свыше пятисот человек ожидают своей очереди. Они не получают за это каких-то дополнительных денег, званий, никаких специальных привилегий. Они носят на форме обычную красную повязку, а если их хоронят, то гроб драпируют красной материей. А делают все это они для того, чтобы доказать свою преданность и верность стране, в которой они живут, и делу, в которое верят.
— Кому доказать? Вам? Или правительству?
— Себе... только себе. Мне это не нужно, и я не высказываюсь ни за, ни против любой кандидатуры. Но, похоже, слишком мало в этой стране того, во что мы действительно могли бы верить, и наш обряд дает гражданам возможность выражать свою веру и чаяния. Ведь вера — это просто желание, пока она не становится чувством. Ритуал дает возможность людям ощутить свою значимость на историческом и эмоциональном уровне. Некоторые следуют традициям предков, которые проходили через этот ритуал, другие становятся первыми в своем роду. Но какова бы ни была причина, ритуал помогает им в их деле — в деле защиты Родины.
— Но кое-кто может назвать это языческим ритуалом, — возразила Анна. — Они проведут аналогию с гитлерюгендом, татуировками эсэсовцев или с сожжением креста куклуксклановцами.
— А может, еще со свадебным обрядом? Или с принятием присяги новыми членами парламента? Я думаю, у нас у всех имеются языческие ритуалы. — Пальсикас помолчал, разглядывая бренди в рюмке, потом добавил: — Участники маршей протеста, например, несут макеты гробов и закутываются в оранжевые простыни, изображая облученных радиацией.
— Значит, вы слышали о нашем марше протеста возле научно-исследовательского института «Физикоус», намеченном на следующую неделю?
— Ах, да... ядерный центр Денерокин. Могли бы и более подробно проинформировать меня, госпожа Каликаускас. Потребуется время, чтобы организовать хорошую охрану и уведомить соответствующих официальных лиц.
— Нам не требуется разрешение или охрана, чтобы провести марш протеста в нашей собственной стране, — решительно заявила Анна. — Мы можем проводить его, где и когда захотим.
— Но не на территории Денерокина, — возразил Пальсикас. — Центр охраняется войсками СНГ. По закону они являются владельцами Центра, ядерной установки и всего прочего до 1995 года. Они не пропустят вас внутрь.
— Значит, останемся перед воротами и проведем митинг. Почему до сих пор работает реактор? Он ведь не производит энергию для Литвы. Значит, они продолжают эксперименты?
— То, чем они занимаются в «Физикоусе», до 1995 года касается только СНГ. К концу года ядерный реактор в «Физикоусе» будет остановлен. Таково условие договора.
— Это был кабальный договор, навязанный нашему правительству ООН, хотя нога ни одного чиновника из ООН не ступала на территорию Литвы, — с возмущением заявила Анна. — Они позволили СНГ отравлять Литву и убить еще несколько тысяч граждан.
— Я согласен с вами, Анна. Я тоже хотел, чтобы Денерокин закрылся одновременно с Игналинской АЭС. Но этого не произошло. А теперь я должен соблюдать закон и делать то, что мне приказывают.
— И это превращает вас в хорошего солдата — пешку. Держать язык за зубами и выполнять приказы... В то время как тысячи литовцев умирают от отравленной воды, отравленного воздуха и отравленного мяса.
— Как солдат Литвы я не могу сделать более того, что позволяет закон, — не сдавался Пальсикас. — А вы, как законодатель, должны понимать это. — Анна наградила его сердитым взглядом. Она была членом литовского парламента и понимала, что он прав.
— Но опять же как солдат, я не могу не сказать вам, Анна, что ситуация в настоящее время очень, очень напряженная. Войска Беларуси и СНГ размещены по всей стране, и я не смогу сдержать их. Они ежедневно третируют наших граждан, ежедневно нарушают договор, и количество этих войск увеличивается, а не уменьшается. В самом «Физикоусе» сейчас как никогда много белорусских войск, а кроме того, там до сих пор находится бывший ОМОН. Анна, я пытаюсь собрать и представить правительству для передачи в ООН доказательства нарушения договора, чтобы можно было потребовать его четкого соблюдения. Или даже — непосредственного наблюдения ООН. Но доказательств еще недостаточно. И лучше не раздувать костер, устраивая марш протеста перед «Физикоусом». Если они увидят в этом угрозу, то могут отреагировать очень жестко.
— Мы имеем право проводить мирные демонстрации в своей стране, — упрямо гнула свое Анна.
— С этим я не спорю, но и не вижу причины дразнить зверя. Единственное, о чем я прошу, — держите демонстрантов на северо-восточной стороне, возле ворот Денерокина, и не пытайтесь собраться у южных ворот, потому что охрана там не такая сильная, а значит, войска могут встревожиться и наделать глупостей.
— Лучше им не делать глупостей.
— Глупости... Смерть... Это случается постоянно. И я просто пытаюсь хоть как-то избежать этого. Пусть основная масса демонстрантов находится через улицу в железнодорожном депо — там можно будет организовать трибуну для выступлений, а у ворот Денерокина должно собраться не более сотни демонстрантов. Я расположу своих людей между воротами и демонстрантами, но и мои люди не подойдут к воротам ближе, чем на пятьдесят метров. Можете перекрыть движение, поднять транспаранты, сжечь чей-нибудь портрет, но только не подходите близко к воротам и ограде. Если вы согласны с этими мерами предосторожности, я смогу сообщить об этом начальнику охраны «Физикоуса» и заранее объяснить, как будет проходить демонстрация. И, если все условия будут соблюдены, думаю, все пройдет хорошо. Договорились?
Некоторое время Анна молчала. Ей претили мысли о любых ограничениях мирной демонстрации, но безопасность была важнее, и Пальсикас наверняка знал, что говорит.
— Хорошо, генерал, — согласилась Анна и протянула руку. — Я передам эти условия комитету по организации демонстрации и думаю, вы можете рассчитывать на их поддержку.
Генерал поднялся из кресла и взял руку Анны в ладони.
— Приятно работать с вами.
— И с вами тоже.
Доминикас задрал рукав сутаны и взглянул на часы.
— Месса начинается через двадцать минут. Я провожу вас с отцом на ваши места, а потом мне надо подготовиться. — Он кивнул на стальные доспехи, стоявшие в углу кабинета. Таких больших доспехов Анне видеть еще не приходилось. Они явно были «сшиты на заказ» для Пальсикаса.
— Понимаете, очень долго приходится надевать эти чертовы латы.
* * *Технологический центр аэрокосмических вооружений, Невада,
27 марта, 21.45 местного времени
(28 марта, 06.45 по вильнюсскому времени).
— Настало время предстать перед Господом, полковник.
Полковник Пол Уайт поднялся с койки и увидел вооруженного солдата службы безопасности ВВС, офицера службы безопасности и генерал-лейтенанта Брэда Эллиота, стоявших в дверях комнаты. Будучи арестованным несколько дней назад, Уайт постоянно оставался в небольшой комнате для временно находящихся на объекте «Страна грез», и не то чтобы под домашним арестом, но все же за его передвижениями зорко наблюдали и ограничивали их. Но полковника это не слишком волновало, все равно некуда было пойти на сотню миль в округе, поскольку эта небольшая база располагалась в пустыне.
