Сергей Зверев - Свинцовый шторм
На открытой воде Мохаммад, по-видимому, самую чуточку рисуясь перед «журналистом», показал, что не зря обучался в военно-морском училище. Катер послушно отзывался на каждое, даже самое легкое движение рулей. «Морской скакун» закладывал виражи, отбрасывая веером прозрачную струю воды, переходил с режима на режим и почти в прямом смысле слова летел, легко и непринужденно разрезая форштевнем синие волны залива.
– Не боишься так резво гонять? – сквозь рев двигателей прокричал сомалийцу Орехов. – Ведь моторы новые, не обкатанные еще!
– Нет, не боюсь, – самодовольно ощерился Мохаммад, бросил взгляд на стрелки тахометров и пояснил: – Все учтено! Они уже обкатаны на стендах – еще на заводе. Ну что ж, хорошего помаленьку – пора возвращаться…
В доке Мохаммад потребовал вызвать мастера и, неприязненно поджимая толстые губы, приказал услужливо склонившемуся корабелу еще раз хорошенько отрегулировать подачу топлива – мол, при резком переходе на максимальные обороты двигатели дают сбой, «провалы» в работе. Начальник мастерской немедленно клятвенно заверил требовательного и денежного клиента, что уже к следующему дню все будет в полном порядке. Орехов, молча наблюдавший за этой сценой, стоя в сторонке с блокнотом в руках, в очередной раз мысленно усмехнулся – никаких перебоев в работе моторов он не заметил. Хотя, как говорится, хозяин – барин, ему виднее.
Вечером в комнате, которую Орехов назвал гостиной, хозяин устроил нечто вроде торжественного ужина, посвященного спуску «крейсера» на воду. Кроме обычных блюд и чайника, подполковник с удивлением обнаружил на столе объемистую бутылку хорошего виски. «Журналист Лурье» одобрительно хехекнул и с ехидной улыбкой поинтересовался у предводителя пиратов:
– А как же, уважаемый Мохаммад, на такую вольность посмотрит Всевышний? Кажется, вам запрещено пить спиртное, нет?
– В священной Книге говорится о вине, – иронически прищуриваясь, ответно улыбнулся сомалиец, – а о виски там нет ни слова, дорогой мой Лурье. Великий Омар Хайям был мудр и не раз говорил, что немного хорошего вина не повредит умной беседе настоящих мужчин – лишь придаст свежести мыслям и остроумия языкам. А еще глоток хорошего виски делает возникающие образы и ассоциации более красочными и богатыми – это уже из личного опыта. Можете не беспокоиться, я никогда по-настоящему не пьянею, да и вам напиться не позволю. У нас впереди долгий вечер и, надеюсь, приятный разговор.
– Я тоже надеюсь на это, – разливая темно-золотистый ароматный напиток в стаканы, согласно закивал Орехов. – За что будем пить?
– За то, чтобы в ближайшие дни мой специалист закончил монтаж торпедных аппаратов на катере, – хищно улыбнулся Мохаммад, поднимая свой стаканчик. – И за то, чтобы твой будущий роман обо мне стал мировым бестселлером. Да будет на то воля Аллаха!
…Пока Мохаммад отмечал с Ореховым спуск на воду своего «крейсера», на другом конце города подполковник морской пехоты Вашуков с хмурым выражением на лице лежал на узкой гостиничной койке. Закинув на американский манер ноги в ботинках на спинку, он заложил руки за голову и сосредоточенно всматривался в потолок, где в слабо освещенном уголке солидных размеров паук увлеченно расправлялся с неосторожной мухой, угодившей в растянутую хитроумным ловцом сеть. Умирать мухе, судя по отчаянному жужжанию, совсем не хотелось, а сил противостоять здоровенному охотнику, конечно же, недоставало.
– Дура, – равнодушно прокомментировал Вашуков прощальную песню глупой мухи и настороженно повернул голову в сторону входной двери, где раздался характерный шум открываемого замка. Увидев на пороге входящего в номер Джексона, подполковник с удовольствием расслабился, потянулся всем телом и спросил: – Ну-с? И какие гадости вы имеете нам сообщить, господин тайный лазутчик?
– Вот чего-чего, а этого добра у нас навалом… – Наемник раздраженно швырнул на столик затемненные очки в золотистой металлической оправе и, осторожно отлепляя бутафорские усы, направился в ванную комнату, где принялся с наслаждением плескаться, смывая с лица темный грим. Вытираясь бумажным полотенцем, высунулся из ванной и, скептически посматривая на морпеха, с сарказмом заметил: – Хорошо быть начальником – полеживай на кроватке да приказания раздавай! А тут, понимаешь, как клоун дешевый…
– Я же не виноват, что у меня рожа чисто русская, – флегматично парировал Вашуков и демонстративно перекинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее. – Это ты у нас аристократ с тонкими чертами. Тебя и под араба легче замаскировать… Ты, друг Джексон, прекрасен, как Гарун-аль-Рашид или как там его… Хорош рожу тереть, давай, докладывай боссу!
– Да что докладывать, товарищ подполковник? – Наемник достал из холодильника бутылку минеральной воды и, присаживаясь к столику, со вкусом сделал большущий глоток. – Я бы даже сказал, что и вовсе нечего. В порту я пошатался, то-се, пятое-десятое… В общем, видел я нашего старика Гикори…
– Кого?! Какого еще Гикори?
– Гикори, босс, это такая разновидность ореха – в Америке растет. А Стариком Гикори американцы обзывали одного президента – жесткий был парень… Так вот, наш Орехов прогуливался чуть ли не под ручку с Мохаммадом – между прочим, без всяких там цепей и наручников. Правда, рядом с ними и охрана болтается – парочка страшно грозных и серьезных темненьких пацанов с «калашниковыми». Так что не знаю уж, как там все сложилось, но похоже на то, что Серега с бандитским адмиралом очень даже крепко подружились… Больше ничего выяснить не удалось – сам понимаешь, шибко любопытному здесь запросто могут и голову отрезать. Даже если она ну очень смуглая и с усами.
– Подружились, говоришь? – Вашуков рывком приподнялся и уселся на краю постели. – Это интересно. Значит, Орехов как-то умудрился к нашему грозному пирату вплотную подобраться. Знать бы еще, какую он игру там ведет… Как бы нам с ним связаться, а? Мысли есть какие, господин «дикий гусь»?
– В академиях мы не обучались, – недружелюбно скривился Джексон, давая понять морпеху, что упоминание о профессии наемника ему не очень-то и приятно, – но тут и ежу понятно, что нужно какое-то нестандартное решение…
– Ну, самым нестандартным решением вопроса было бы в открытую ввалиться к Мохаммаду, заехать кулаком в рожу и, растопырив пальцы веером, спросить: «Ты, падла гнутая, куда торпеды запрятал?!» Но, боюсь, нас могут неправильно понять.
– Грубый ты человек, Вашуков, без фантазии, и юмор у тебя солдатский… – Наемник задумчиво побарабанил пальцами по столешнице и предложил: – Надо с Сергеем связь наладить – раз. Или хотя бы дать знать ему, что мы здесь, рядом. Взрывчатку найти – два. Оружие и снаряжение – три. Надо, думаю, исходить из того, что полковник у пиратов в плену и не имеет ни малейшей возможности что-либо сделать.
– Оружие-снаряжение мы найдем, – ответил морпех, – дал мне мой дедок мозамбикский пару адресочков. А связь… Надо подумать.
– А что тут думать? – Взгляд Джексона был серьезен, хотя по губам и пробежала легкая улыбка. – Порт стоит на берегу моря, а в порту у пирса покачивается катер Мохаммада. Задачка для первого класса. А боевой пловец у нас ты – так что, вам, сэр, и карты в руки, а загубник – в зубы…
…Примерно в эти же самые часы к западному причалу нефтяного терминала иранского города-порта Бушир встал под загрузку огромный, почти трехсотметровый итальянский танкер «Неаполь». Загудели мощнейшие электромоторы, вращающие приводы насосов, жадно и часто зачавкали всасывающие патрубки толстенного трубопровода, и жирная черно-коричневая нефть хлынула в гулко-пустые, душные цистерны-танки. Минута за минутой, сотня за сотней тонн маслянистой, густой жидкости – насосы неутомимо гнали и гнали в необъятное чрево супертанкера неиссякаемые потоки «черного золота».
Громада танкера, словно напившийся свежей крови сказочно-исполинский комар, все тяжелела и тяжелела, медленно погружаясь все глубже. Через несколько часов судно осело под тяжестью принятых в цистерны двухсот тысяч тонн сырой нефти почти по самую ватерлинию, красной чертой протянувшуюся вдоль черных, округлых бортов. Полтора миллиона баррелей дорогой горючей жидкости – великолепнейшего сырья, из которого на нефтеперерабатывающих заводах Италии будут получены чистейший авиационный керосин, высокооктановый бензин, мазут и много-много чего другого. Все эти вещи не только таят в себе огромную энергию, которая выделяется при обычном прямом использовании топлива в топках и в двигателях, – они и сами по себе желанная пища для случайной искорки, несущей в себе огонь. Простая случайность, чья-то небрежность или преступный замысел – и из неприметной искорки рождается Большой Огонь. Неукротимый, страшный и смертоносный. Впрочем, огонь таит в себе и сырая нефть, которая отличается от бензина, пожалуй, лишь одним – ее чуточку труднее поджечь…
