Александр Бушков - Пиранья. Озорные призраки
За ним Лаврик, временами все же петляя, почти волоком тащил президента. Аристид в нынешнем своем виде, помятый и благоухающий виски на кабельтов, и в самом деле как две капли воды напоминал пьяного в стельку боцмана из-под какого-нибудь экзотического флага. Картина для острова была насквозь привычная и не вызывавшая никаких подозрений: заезжие гуляки возвращались к себе в отель (или на судно, учитывая облик Аристида).
Благо идти пришлось недалеко, всего-то до угла – а там с похвальной предупредительностью подкатило такси, не какое попало, конечно, а с их верным водителем, так и остававшимся Мазуру неизвестным ни по имени, ни по воинскому званию. Мазур поместился рядом с кубинцем, а Лаврик сел на заднем сиденье, время от времени бесцеремонными тычками возвращая президента в подобие вертикального положения – тот ни в какую не хотел угомониться, еще не освоившись с мыслью, что он более не способен нормально жестикулировать и говорить.
Нарвались они совершенно неожиданно. На ярко освещенной, безлюдной улице, вывернув из-за угла. От обочины наперерез браво кинулся полицейский в шортах цвета хаки и белой рубашке с широкими синими погонами, взмахнул светящимся жезлом. Еще двое стояли у кромки тротуара – и у одного на плече висела британская магазинная винтовочка, разумеется, британская. По здешним меркам такой вот ночной патруль означал примерно то же самое, что в стране покрупнее – неожиданно выведенные на улицу танки.
Водитель дисциплинированно затормозил и притерся к обочине. Лаврик сказал тихонько:
– Если что – гасим, но, я вас прошу, не до смерти...
Полисмен зашел со стороны водительского сиденья и с ходу попросил предъявить документы, вежливо, но твердо. Остальные двое бдительно таращились на машину, правда, винтовочку с плеча ее обладатель так и не снял.
Проверив бумаги и вернув таковые, полицейский наклонился и заглянул в салон. Улыбаясь ему дружески, Мазур отсалютовал полупустой бутылкой и безмятежно допел:
– I gat some gear wi’meikle care,I held it weel thegither,But now its gane, and someting mair,I’ll go and be a sodger…[4]
Особенно внимания страж порядка не обратил ни на него, ни на Лаврика, но на президента воззрился гораздо внимательнее – зрелище было не в пример более экзотическое, нежели двое подвыпивших и одетых вполне прилично молодых людей.
Президент, все еще не растерявший, надо полагать, надежды на чудесное спасение из лап похитителей, замычал что-то и яростно дернулся. Зрелище получилось столь похабное – то ли пьян товарищ в дупель, то ли специфической травки обкурился – что Мазур ухмыльнулся совершенно искренне.
– Эт-то кто такой? – в некоторой растерянности вопросил полицейский.
– Президент Аристид! – рявкнул Лаврик с широченной пьяной ухмылкой. – Не узнали, сэр?
Полицейский хмыкнул, покрутил головой:
– А ведь похож, что самое смешное... Проезжайте, господа!
И отступил на обочину, потеряв к ним всякий интерес. Машина тронулась под блеяние президента, барахтавшегося на сиденье словно угодивший на сушу осьминог.
– Пронесло, – вздохнул Мазур.
– Тебя тоже? – ухмыльнулся Лаврик, панибратски похлопал Аристида по щеке: – Сиди спокойно, чадо непутевое, кто ж теперь в тебя поверит, в такого... А в общем, старая добрая классика. «Кто едет? – спросили караульные. Мазарини! – с хохотом отвечал д’Артаньян». И пропустили их беспрепятственно, хотя в карете именно Мазарини и сидел...
Аристид забился, свалился на пол, в нелепой позе заклинившись между сиденьями. Не без труда извлекши его оттуда, Лаврик сказал веско:
– Сиди и не барахтайся, сукин кот, ты ж все понимаешь... Никто тебя, прохиндея, убивать не собирается, ты даже по морде не получишь, хотя следовало бы... Можешь не верить, но ты сейчас – в компании ангелов-хранителей, которые за тебя костьми лягут в случае чего... Сиди, говорю, а то как двину!
Президент чуточку унялся. Лаврик перегнулся к Мазуру:
– Мы сейчас проедем мимо твоего дома... Эта паршивка наверняка не спит, сидит, как на иголках... Скажешь ей: пусть завтра к рассвету сидит наготове вместе со своим хмырем, и чтобы он непременно прихватил камеру... Усек?
Глава 18
Ихтиандр ночной порой
Мазур, медленно шевеля ластами, плыл примерно метрах в полутора от поверхности моря. Вода была прозрачнейшая, и над головой подрагивали смазанные светлые пятнышки множества звезд, их отражения на спокойной морской глади сплетались в причудливые колышущиеся узоры, и это было, как во сне – невесомость, безмолвие, полумрак и звездное сияние...
На поверхность, конечно, не поднималось ни пузырька отработанного воздуха, такой у него был акваланг. На миг поднявшись над водой, он убедился, что ошибиться не мог, не умел он в таких случаях ошибаться: до фрегата оставалось кабельтова два, на нем не заметно было огней. Погрузившись с головой, Мазур поплыл дальше, рассчитывая каждое движение, каждое сокращение мускулов. Как-никак он шел на боевой заход не к корыту по имени «Виктория», а к боевому кораблю не самого зачуханного на планете военно-морского флота, где на борту имелось немало людей, понаторевших в ремесле с длинным скучным названием «Обеспечение противодиверсионных мероприятий при стоянке на рейде».
Вряд ли на этой коробке объявили повышенную боевую готовность – з д е с ь они ничего подобного не ждали. Но все равно, следовало соблюдать максимальную осторожность.
Он бесшумно загребал одной правой – в левой держал довольно увесистый груз. Плыть с ним было хлопотно, но Мазуру приходилось таскать под водой поклажу и потяжелее, гораздо более неудобную. Пикантность в том, что это была совершенно мирная поклажа, никогда не числившаяся среди оружия и продававшаяся в городе чуть ли не на каждом углу...
Темнота перед ним сгустилась высокой стеной, начинавшейся от поверхности моря – это он приблизился вплотную к подводной части фрегата. Будь при нем мина, где-нибудь именно здесь и следовало ее заложить, но груз оказался гораздо более безобидным, предназначавшимся для строго конкретного места...
Он повернул влево, зашел под корму. Прислушался. Совершеннейшая тишина, как на поверхности Луны. По палубе не бухали шаги, никто не поднял тревоги – благодать...
Мазур повис в воде рядом с винтом фрегата – размах лопастей не уступает человеческому росту – присмотрелся в полумраке, прикинул последовательность действий и на ощупь справился с завязками, крепившими старательно свернутую рыболовную сеть. Отличная была сеть, из первоклассной синтетики, чуть ли не в мизинец толщиной жилки, ячейки размером с портсигар – не для любителей, а для профессиональных рыбаков, занимавшихся крупной рыбой. Рыбка, действительно, попалась крупная, натуральный британский фрегат...
Работенка была не из легких – и довольно непривычная – но он постарался справиться в лучшем виде. Старательно пеленал сетью винт, наматывал ее на вал, так бережно, словно младенчика заворачивал. Когда он закончил, вместо изящного, огромного винта с косыми лопастями образовался некий кокон.
Вот и все, кончился невод... Сильным движением оттолкнувшись от толстенной пластины руля, Мазур двинулся в обратный путь, держась параллельно береговой линии. На миг показался над поверхностью и с одного взгляда оценил, что все в порядке – фрегат все так же возвышался темной громадиной без огней, ни одна живая душа в окружающем мире и не подозревала, что на рейде втихомолку окаянствует целеустремленный ихтиандр...
Впрочем, одна такая душа все же отыскалась – когда Мазур, плывший вдоль пирса, достиг уговоренного места, ему навстречу бесшумно скользнула похожая фигура, словно его зеркальное отражение, и дальше они поплыли вместе, Лаврик с сумкой в руке чуть левее и ниже.
Потом он коснулся Мазура рукой в черной резиновой перчатке и показал вверх. Мазур кивнул, сильным ударом ласт поднялся к поверхности, выставил голову из воды. Узнав нужные лодки, сделал недвусмысленный жест.
Здесь, что приятно, работали с подстраховкой – где-то на причале бдительно отирался «таксист», готовый при необходимости прикрыть с суши. Вряд ли при моторках торчал часовой – на месте Шора Мазур и сам вряд ли оставил бы здесь человека на всю ночь. Это ведь были всего-навсего две обыкновенные, ничем не примечательные моторки, и на них не имелось ровным счетом ничего компрометирующего, криминального – ни единого паршивого патрончика... Две обыкновенные лодки, каких у причала десятки. Только и всего.
Задачка выпала не из легких, манипулировать с сетью было гораздо проще. А тут удержаться не за что, дно моторки плоское, как блин...
Но ничего не поделаешь, работу предстояло выполнить качественно и скрупулезно... Мазур сверлил дырки, а Лаврик в нужный момент подсовывал ему затычки, приходилось вставлять их с величайшим тщанием, словно взрыватели в мины, на нужную длину, чтобы все сработало в лучшем виде.
