Валерий Горшков - Кобра
Эти гнусные твари не только подставили меня с деньгами, не только пытались убить, не только вывернули мои карманы и ограбили мой сейф, не брезгуя даже копеечными побрякушками, но еще и занимались сексом здесь, на моей кровати, всего несколько часов назад!!! И при этом точно знали, что отныне я – пустое место, зеро, состоявшийся или потенциальный, но однозначно – труп!!! Они трахались на моей кровати, охали, потели и наверняка смеялись, ощущая себя в минуту экстаза обалденно хитрыми, охренительно богатыми, а значит – крутыми!!! Ну, падлы-курвы, вы за это дорого заплатите. И мое внезапное возвращение с того света окажется для вас о-о-огромным сюрпризом!!!
– Я бы за такое вообще шкуру живьем содрал и голым в Африку пустил, – сказал за спиной Николаев. – Значит, летишь в Нью-Йорк?
Я молча кивнул.
– Тогда собирай шмотки и в темпе валим отсюда. Ко мне. У меня предчувствие, что оставаться здесь до утра небезопасно. – Костя сдвинул брови к переносице и задумчиво поскреб заросший щетиной подбородок. – Кончай тормозить, Кент. Ноги в руки – и вперед. В Нью-Йорке будешь громы и молнии метать, а сейчас надо головой думать. И про Браташа не забывай. Он в ярости, разыскивает свои пропавшие миллионы и особенно – тех, кто его так конкретно опустил. И никому не известно, что сейчас у него на уме…
– Мне не надо собираться, – буркнул я. – Все уже давно собрано. – Я подошел к шкафу-купе, отодвинул зеркальную дверь и вытащил объемистую туристическую сумку, которую планировал забрать перед отъездом в «Пулково». Вжикнув «молнией», наскоро проверил содержимое. Оно не представляло для Кати ни малейшей ценности и поэтому оказалось нетронутым. О том, что в сумке нет ценностей, только мои личные вещи и одежда, Зайка отлично знала – я собирался в дорогу у нее на глазах. Второй сумки, с ее шмотками и барахлом, я, разумеется, в шкафу не обнаружил…
Итак, за минувшие двое суток ситуация в корне поменялась. Я прозрел, едва не заплатив за это жизнью. Я больше не желал, лежа в обнимку с лживой коброй, созерцать небо в алмазах. И не собирался покидать Санкт-Петербург на большее количество дней, чем это требовалось для мести. Поэтому половину содержимого сумки я оставил дома. На кровати. Предварительно не удержавшись, сорвал с нее испачканную чужой спермой дорогую шелковую простыню, разорвал ее пополам, скомкал и швырнул в угол. Спать без брезгливости на зачуханном ублюдочным Катиным дружком белье, я бы уже все равно не смог…
Мы спустились к Марии Ивановне, я отдал соседке ключи от входной двери и предупредил, что уезжаю. Теперь уже точно, но – ненадолго. Потом мы сели в «вектру» и поехали к Витебскому вокзалу, недалеко от которого жил Костя.
* * *– Что ты за тачку купил вместо бэмки? – спросил Костя, выруливая на Литейный проспект.
– Отстой полный, – скривился я, тупо таращась в боковое стекло, но все еще видя перед глазами проклятую простыню. – «Копейка» семьдесят восьмого года. Готов спорить, что сейчас она стоит где-то возле «Пулково». Ключи и техпаспорт – в бардачке, двери открыты. Приходи и бери. – Я кисло усмехнулся и потрогал наложенную на лоб полоску лейкопластыря. Под ней ужасно чесалось и саднило. – А что?
– Тебе по-любому нужно заявить в ментовку, – предложил Николаев. – Скажи, выкинули из машины, где-нибудь на Волхонке, но краем уха ты слышал, что эти чушки вроде как в аэропорт на ней собирались. Легавые ее быстро найдут. Может быть…
– Да. Если она до сих пор там, – протянул я лениво. Уж что-что, а ржавая колымага за пять сотен меня сейчас интересовала в последнюю очередь, я переключился мыслями на заокеанские каменные джунгли, на пропахшую автомобильным смрадом Столицу Мира. Снятые с моей руки часы и перстень, вкупе с украденными из сейфа ключом от банковской ячейки и стоящими не больше сотни баксов родительскими запонками, – все это наводило на мысль о том, что судьба столкнула меня с на редкость гнусным и жадным недоноском – имеется в виду Зайкин дружок. Может ли человек, выковыривающий из грязи копейку, получив миллион, равнодушно пройти мимо лежащего на тротуаре кошелька? Нет. А значит, Катя и ее подельник по прилете в Нью-Йорк прямым ходом направятся в отель «Лав энд», где, начиная с сегодняшнего полудня, их ждет оплаченный на трое суток номер второго класса за сорок пять баксов. Сколько они там пробудут? Сказать невозможно, но, надеюсь, не меньше двух дней. Если я вылечу завтрашним рейсом, то все еще может получиться… Костя прав – одному мне соваться в это стремное дело опасно. Еще неизвестно, что за тип работает с этой бандитской подстилкой. Я же, при всех своих скромных достоинствах и огромном количестве недостатков, в плане боевых навыков никогда не выделялся и уже тем более мало походил на крутых супергероев Чака Норриса или Арнольда Шварценеггера. Так что желательно подыскать себе крепкого напарника. Если учесть, что, кроме Бернштейна и его многочисленных обрезанных сотрудников, я не знаю в Штатах почти никого, вопрос стоит ребром. Хотя… почему же никого? Мою не раз потревоженную тяжелыми предметами голову вдруг осенила любопытная идея.
– Почему бы и нет?.. – пробормотал я себе под нос, развернулся и достал из кармашка заброшенной на заднее сиденье сумки обрывок газеты «Новое русское слово» с нацарапанным на нем обслюнявленной спичкой номером телефона могучего нью-йоркского таксиста по имени Борис. Я вспомнил, как настойчиво он приглашал меня выпить с ним по стаканчику, какими сильными мне тогда показались его мохнатые ручищи, нежно управляющиеся с рулевым колесом и поглаживающие его, словно это была грудь любимой женщины. И насколько искренним и открытым был его взгляд. Для привыкших постоянно «играть роль» типичных янки это – огромная редкость. Борис был самым настоящим русским, хоть и прожил в Новом Свете семь лет и имел звездно-полосатое гражданство. Согласится ли он? Я не был в этом уверен. Но что-то внутри подсказывало – этот вариант обязательно стоит пробить. Ведь никто, кроме изнывающих от тоски русских, не способен время от времени совершать безрассудные поступки. Чем черт не шутит…
Я аккуратно расправил на колене клочок газеты и положил его между страниц своего настоящего загранпаспорта. Он, по счастью, редко когда находился в сейфе, чаще лежал между книг на книжной полке и поэтому сейчас, целый и невредимый, находился во внутреннем кармане куртки, а не в коллекции Катиных «трофеев».
Костя остановил «опель» на перекрестке и в ожидании зеленого сигнала светофора нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Нажав на кнопку, он опустил боковое стекло, щелчком вышвырнул окурок, и тут перед ним возникло раскрасневшееся от непрерывной беготни между машинами лицо мальчишки, держащего в руках пачку свежих газет.
– Свежий номер «Вечернего Петербурга» не желаете? Его еще в киосках нет! Тут такое написано, закачаетесь, правду говорю! Не слышали про тройное убийство в поезде Рига – Санкт-Петербург?.. А про стрельбу из автоматов на Невском проспекте?.. Нет?! Ну, вы даете, об этом уже весь город говорит!.. Берите, почитайте, всего две тысячи рублей!
Меня словно укололи шилом через сиденье – так я сильно дернулся, услышав про знакомый поезд. Я, не рассчитав силы, треснул Николаева по плечу:
– Дай ему две тысячи! Быстро! – а сам выхватил из рук чумазого мальчишки газету.
– Э-э, ты что, с х…я сорвался?! – зашипев от боли, взвился Костя, но, бросив взгляд на фотографию в газете, тут же заткнулся и понял, что произошло. Брови бармена медленно поползли вверх, а рот сам собой открылся. Было от чего прийти в ступор.
Красный свет светофора уже давно сменился зеленым и сзади стали раздаваться нетерпеливые сигналы стоящих у перекрестка автомобилей. Мальчишка, шмыгая носом, топтался на месте, словно танцевал на горячих углях.
– Вы денег-то дадите, дядь? – наконец жалобно заныл он.
Николаев очухался первый, порылся в кармане, протянул пацану первую попавшуюся бумажку, отчего тот сначала ошалел, потом буквально взвизгнул от радости и побыстрее смылся с глаз долой, лавируя между бегущими по улице автомобилями. Костя включил первую передачу, дал газку, и «опель» рывком тронулся с места. Мы оба молчали, думая каждый об одном и том же. Спустя минуту бармен остановил машину около подъезда своего дома и заглушил двигатель. После чего откинулся на спинку сиденья и, словно сбрасывая наваждение, провел руками по лицу:
– У-ф-ф… Вот это действительно сюрприз. М-мать вашу!..
Я попытался хладнокровно оценить то, что сейчас узнал.
«…совершено вооруженное нападение на бронированный автомобиль «мерседес-600», принадлежащий председателю правления одной из крупнейших трастовых компаний северной столицы "Российский Финансово-Промышленный Синдикат" Станиславу Браташу, известному определенной группе лиц как Брокер. Огонь велся практически в упор из проезжавшей мимо ресторана «Санкт-Петербург» автомашины "Нива". В этот момент сопровождаемый телохранителями бизнесмен, выйдя из ресторана, где проводил деловые переговоры, садился в свой лимузин. Как удалось выяснить по горячим следам сотрудникам милиции, "Нива", на которой скрылись преступники, была угнана рано утром от дома номер 47 по проспекту Ветеранов. В нападении на Станислава Браташа предположительно использовалось оружие чешского производства, автомат "скорпион". Его, по свидетельствам случайного очевидца, пытающиеся скрыться с места преступления киллеры прямо из окна «Нивы» выбросили в Фонтанку. Машина была вскоре найдена, ее бросили в двух кварталах от места преступления. В результате покушения один телохранитель убит на месте, второй – с тяжелейшими ранениями в голову и грудь – помещен в реанимацию и до сих пор пребывает в коме. Сам бизнесмен получил тяжелые ранения в ноги. Хирурги окружного военного госпиталя, куда он был срочно доставлен, оказались бессильны что-либо сделать, кроме как ампутировать обе голени. По словам главного врача госпиталя полковника Б. К. Седова, с целью увеличения поражающего эффекта нападавшие использовали пули со смещенным центром тяжести, и именно этим обстоятельством объясняется серьезность полученных г-ном Браташем ранений. В настоящий момент прооперированный бизнесмен находится в одном из лечебных учреждений города под надежной охраной сотрудников службы безопасности АО "Российский Финансово-Промышленный Синдикат". И как только что стало известно, на экстренном собрании членов правления акционерного общества принято решение объявить денежную премию в размере семидесяти пяти тысяч долларов каждому, кто сможет дать информацию, способную реально помочь следствию и выйти на след заказчиков и исполнителей этого дерзкого преступления…»
