Лев Пучков - Чистильщик
Рулит всей этой бандой старший сын Снегова, Протас – здоровенный мрачный парниша, обладающий первобытным интеллектом и чрезвычайно обостренным чувством опасности. Как и папашу, его неоднократно пытались списать в расход разные товарищи, мнящие (тут будет уместно сказать – мнившие!) себя крутыми и ловкими парнями. Тех парней давно уже нет в природе – их могилки вы можете обнаружить в разных местах обширного Новотопчинского кладбища. Протас славен тем, что может укокошить любого, кто ему не понравился чисто внешне, а потом поинтересоваться: а что, собственно, этому парню было нужно?! Чтобы иметь с этим маньяком дело, его надо расположить к себе с первой секунды общения – в этом случае есть шанс остаться в живых и заполучить своеобразное расположение всей кировской братвы. Если Протас укажет на вас своим приближенным и заявит: «Это – мой кореш!», вас в любом месте будут приветствовать кировские «быки» – обычно они это делают очень шумно и церемонно: орут с другого конца квартала: «Здорово, братуха!!!» – и бегут обниматься и лобызаться. Так что ежели вас угораздило удостоиться расположения Протаса и при этом вы не страдаете манией величия, вам очень скоро придется прятаться за тонированными стеклами собственного автомобиля, а по улицам города перемещаться приставными шагами, вертя головой на сто восемьдесят градусов и пребывая в готовности нырнуть в случае необходимости в первую попавшуюся подворотню…
Вот такой славный парень этот Протас, к которому меня везут. Быстро припомнив все, что я слышал об этом типе, я горько пожалел, что в свое время не удосужился завоевать расположение бригадира. И принялся размышлять, как бы ему понравиться с первого взгляда, с первого слова. Мне отчего-то не улыбалась перспектива быть застреленным где-нибудь на повороте шоссе только из-за того, что я могу чисто внешне не заимпонировать мрачному детине, вмешавшемуся в мою судьбу.
Мы остановились на повороте 127-го шоссе – том самом, откуда отправился в полет две недели назад папаша бригадира Кировского района. Я достаточно хорошо знаком с основами психологии и прекрасно понял, что это не более чем дешевый трюк с целью оказать давление на психику объекта, – тем не менее сердце мое тоскливо сжалось, когда из поджидавшего нас «Мерседеса-300» медленно выпрастался здоровенный детина и вразвалку приблизился к «99-й».
– Ну и что скажешь, покойник? – тяжелым низким голосом поинтересовался он, присев на корточки и оказавшись лицом к лицу со мной.
Я недоуменно пожал плечами – система кровообращения давно получила причитавшийся ей адреналин, дыхание работало на легкое перенасыщение организма углекислотой, при котором реакция замедляется и со стороны кажется, что человек вял, апатичен и совершенно безразличен к любой форме давления. В таком состоянии я могу врать все, что угодно, – ни один мускул на лице не дрогнет.
– Тебе че – язык отрезали, идиот? – по-своему истолковал мое молчание Протас. – Или ты думаешь, что у Дона в «шестерках», значит, тута тебе все должны жопу целовать?
– Ничего не понял – совершенно ничего! – спокойно сказал я, выдержав немигающий взгляд водянистых глаз бригадира. – Я вашему району ничего не должен. С центральной братвой у меня заморочки – есть такое дело. Но с вами – никаких проблем.
Бригадир недовольно крякнул, показал на меня пальцем и пошел к ограждению. Кареглазый и Митяй сноровисто вытрусили меня из «99-й» и подтащили к краю оврага.
– Смотри туда! – скомандовал Протас, схватив меня за затылок и слегка пригибая голову книзу.
Я посмотрел – ничего особенного. Не успевшая зарасти травой борозда от проелозившего боком по склону «мерса» Снегова-старшего да отдельные кучки мусора – вот и все отличия от ситуации двухнедельной давности.
– Это здесь Роман Петрович разбился? – поинтересовался я с неподдельным любопытством в голосе. – Мне Дон рассказывал…
– Смотри!!! – взревел Протас и сильнее сдавил мой затылок. – Смотри, паскуда, и думай!
– Мы же не представлены друг другу, Протас! – хрипло пробормотал я, опасаясь, что этот придурок может в припадке ярости сломать мне шею. – Я тебя знаю заочно, ты меня – тоже. Я знаю, что у тебя горе, – но это же не повод, чтобы на первом встречном вымещать свою боль! Ты очень грубый, парень, – так дела не делаются.
Протас отпустил мой затылок, ухватил меня под мышки и рывком повернул к себе – силища, я вам скажу, как у буйвола!
– Ну-ка, ну-ка – что ты там прогундел, огрызок? – заинтересованно спросил бригадир. – Повтори – да повнятнее!
– Если ты мне развяжешь руки, дубина, да отдашь своим парням ствол, я тебе покажу «огрызка», «бык» ты недоделанный!!! – весомо продекламировал я, внутренне обмирая от страха. – Или тебе слабо, индюк?
Эх, как заливисто хохотали приближенные Протаса, обрадованные моим выступлением! Митяй и кареглазый пополам сложились – как после хорошего удара в печень, водила «трехсотого» заинтригованно выставил башку из окошка и, распахнув пасть в золотозубом оскале, гыкал на вдохе, стукая ладонью по дверце. Владелец «99-й», парниша с татуированными запястьями, и Протас удивленно переглянулись и синхронно пожали квадратными плечами.
– Ну-ка, Фома, распеленай его, – грозно прищурившись, распорядился бригадир.
Кареглазый достал здоровенный тесак и одним движением располосовал скотч, стягивавший мои запястья.
– Ствол, говоришь, отдать, – раздумчиво сказал Протас. – Ствол… Ну а че – можно! – Он выхватил из-под мышки увесистый «АПС», левой рукой извлек откуда-то из-под рубахи еще один и протянул оба пистолета Митяю. – Ну, давай, Арнольд ты наш недокормленный, – приглашающим жестом поманил меня бригадир. – Покажи дяде «огрызка». – Он махнул несколько раз руками, разминая плечи, крутанул корпусом и стремительно выбросил перед собой кулак – будто из пращи булыжником зарядил.
– Что – прямо здесь? – Я несколько замялся. – Тут, между прочим, мы не одни – вон, тачки туда-сюда летают! Нас могут не понять…
– Да и хер с ими, – невозмутимо произнес бригадир. – Тебе не все равно, где помереть?! На!!! – Протас обманчиво болтанул корпусом вправо и резко ударил ногой вперед, целя мне в грудь. Отпрыгнув в сторону, я подсек опорную ногу противника размашистой «вертушкой» – Протас грохнулся на спину и пару секунд лежал недвижно, удивленно лупая на меня своими мохнатыми ресницами.
– Большой шкаф громко падает, – констатировал я, протягивая поверженному бригадиру руку. – Тренироваться надо, Витек! Что ж ты сразу попер – положено разведку боем проводить, мало ли какой противник может показаться?
Проигнорировав мою руку, Протас напружинил лопатки и одним прыжком красиво выскочил в стойку – несколько тяжеловато, но очень сноровисто.
– Не в счет, – хрипло пробормотал он и несколько сконфуженно добавил, зыркнув на своих приближенных: – Ну, обмишулился малость… Ком! Ком, Беби!
– Ну, на тебе «ком», – согласился я и медленно пошел на бригадира, опустив руки вдоль туловища. Дождавшись, когда я оказался в пределах досягаемости его булыжников, Протас быстро провел боксерскую серию, целя мне в голову. Я три раза увернулся, четвертый удар угодил в плечо, намертво отсушив руку и развернув меня на девяносто градусов, почти спиной к вектору атаки. Из этого положения я, чуть прогнувшись, стремительно выстрелил пяткой в грудную клетку противника, сознательно завышая точку приложения усилий. Бригадир вспорхнул спиной вперед, будто напоровшись на стенку со всего разбега, и рухнул на землю.
– Во-о-о!!! – синхронно вырвалось из уст наблюдавших за поединком.
– Фуля «во-о-о»!!! – передразнил я, подходя к поверженному бригадиру и подавая ему руку вторично. – Попал бы в солнечное сплетение – тогда было бы вам «во-о-о»!
Бригадир принял руку и, кряхтя, медленно поднялся, морщась от боли. Секунд десять он восстанавливал дыхание, затем с надрывом произнес:
– И… иде ж ты так надрочился, малой? Да я в этом городе любого урою одним ударом! Оо-о-ох, зараза, – всю грудину отшиб… зараза!
– Да ты мне тоже плечо отсушил, Витек, – миролюбиво сообщил я. – Рука теперь неделю не будет работать. – Тут я соврал – рука уже начала потихоньку отходить. – Попади я под любой из твоих ударов – унесли бы! Я всю жизнь тренируюсь, – продолжал я и, чтобы добавить себе весу, добавил: – Черный пояс по пяти видам единоборств, трехкратный чемпион России по боям без правил: 95, 96, 97-й годы…
– Ну! – удивился Протас и переглянулся с приближенными – те пожали плечами.
– Вот тебе и «ну»! – произнес я и, закрепляя успех, добавил: – Прошу заметить – абсолютный чемпион! Там такие маховики были – что ты! Вам таких за всю жизнь по телевизору не увидать – не то что вживую! Мастера экстракласса… – И замолчал.
Отряхнувшись, бригадир водворил «АПСы» на место и жестом пригласил меня присесть в «трехсотый». Я забрался на заднее сиденье, бригадир уселся спереди, помедлил несколько секунд и сказал:
