Сергей Зверев - Черная сделка

По телевизору показали Фердинанда, фрау Энгельберту. Мелькнула Вероника.

Николай Прокопьевич, смущаясь от того, что его снимают, кривился в улыбке и на руках подавал кости.

– Мы рады и горды, что наш скромный труд служит для дела дружбы и мира между нашими народами, – завершил Антон.

– Получается, этот Антон у них главный гробокопатель, – задумался Анатолий Иванович.

– Интересно отметить, что благодаря семейной трагедии и ее чудесному разрешению, – вещала с экрана Анастасия Голецкая, – барон решился сделать инвестиции в наш российский анклав.

– Я, я, – подтвердил Фердинанд.

– Барон фон Пфайфельгофф вкладывает деньги в торговлю металлоломом, – типа по большому секрету всему свету сообщила Анастасия Голецкая.

– Антон Прокопьевич Скорняшко. Я запомнил, – сказал с постели Шимаченков. – Найдем урода.

– Теперь ясно, – сказал Локис, – немец хочет купить этот танк. Вот чего они сразу его начали разбирать. Боевой советский танк для него металлолом? – Анатолий Иванович, отпустите нас, мы выщемим его, – попросил Локис.

– И всех этих вонючек, – добавил Шимаченков.

– Говорил я сегодня и с начальником милиции, и у военного прокурора был, – с досадой начал полковник Белогуров, – вот только до ФСБ пока не добрался, только созвонился по «вертушке». Не хотят они от своей версии отказываться. Удобно им тебя, Володя, в убийцы записать. Пускай, говорят, сдастся, а там мы подумаем. Говорят, мы же тоже правду защищаем.

– Знаем мы их правду. Как начали с тридцатых защищать, так все и защищают, – вставил свои пять копеек Шимаченков.

– Я уже думал и сам – прийти и сдаться. Но этим я делу не помогу, – признался Локис.

– Честно говоря, ты прав, – сказал Анатолий Иванович, – я же неспроста весь этот маскарад затеял. Ведь за мной тоже «топтуна» приставили. Знают черти, что я сам лично с тобой повидаться. Короче, если у тебя есть, что предпринять, то предпринимай. Если нет – садимся в такси, и я тебя отвожу в ФСБ.

– Есть одна задумка, товарищ полковник, рискованная, – начал было Локис.

– Десантник говорит о риске? – не понял полковник Белогуров.

– Извините, товарищ полковник. Это я, чтобы Шима хорошенько подумал, пойдет он со мной или нет.

– Эй, Медведь, ты что, с дуба упал? – надулся Шимаченков.

– Если честно, гробокопатели вооружены до зубов. Трофейные автоматы, пистолеты. Патронов – навалом. Действовать надо предельно осторожно. Шима, не лезть на рожон... – предупредил Локис.

– Ладно, мужики, я вам кое-что купил пожрать, – Анатолий Иванович поднялся с кресла, открыл тумбочку, которая на самом деле оказалась холодильником. – На коньяк не налегать... Я сам буду «банковать». А ты, Володя, пожуй, подумай, и потихоньку нам выкладывай свой план.

Пикнул будильник.

– Двенадцать, – произнес полковник Белогуров. – Так. Сейчас молчать.

Он достал квадратную супермобилку из черного кожаного чехла, вытащил антенну.

– Товарищ генерал-майор, полковник Белогуров. Мои люди у меня. Так что задание выполнено целиком и полностью, – доложил он.

– Хорошо, верю, – ответил генерал-майор Федосеев. – Вези этих архаровцев ко мне.

– Товарищ генерал-майор...

– Да?

– На мою ответственность. Дайте нам одни сутки. Парень же золотой. Мы добудем все необходимые доказательства. Только одни сутки.

Генерал-майор задумался. Прошло несколько секунд, но для полковника Белогурова и его десантников показалось, что прошло не меньше получаса.

– Добро... На твою ответственность. Отвечаешь головой. Завтра к восемнадцати... Нет, маловато, к двадцати одному... Черт с тобой, к двадцати четырем часам доклад мне лично...И смотри, Белогуров, если что, пойдешь ко мне в дворники.

Полковник Белогуров от неожиданности поднял брови.

– Товарищ генерал-майор, вы шутите или знаете...

– Мы, Белогуров, никогда просто так не шутим.

Послышались гудки.

– Ну что, соколы. До завтра, до двадцати четырех часов у нас есть время. Но если произойдет ЧП – генерал-майор сказал, что отправит меня в дворники.

– Анатолий Иванович, а у вас это, кстати, хорошо получается, – улыбнулся Шимаченков.

От коньяка сержант-десантник порозовел.

– Цыц. Много стал себе позволять.

– Есть цыц, – взял себя в руки Шимаченков.

– То-то... Ну давай, Володя, выкладывай, что ты надумал.

35

На улице, ведущей к вокзалу, выстроилась плотная вереница автомобилей. Они двигались чрезвычайно медленно. Во всяком случае, так казалось Антону. Он опаздывал. Поезд на Берлин отходил через считанные минуты. Вокзал близко, а эти консервные банки на колесах никак не давали приблизиться к привокзальной площади. Ко всему прочему, надо было еще и припарковаться.

Бежевый «Гольф», управляемый Антоном, метался из левой полосы в правую. Водители ругались, матюгались, крутили пальцем возле виска. А кто не хотел уступать дорогу, демонстрировал и более откровенные жесты – вытянутый средний палец или, схватившись одной рукой за плечо, другой выставляли вверх кулак.

– Сами козлы... – орал на весь салон Антон... – Милашка, ну пропусти, пропусти, хорошая девочка... Вот сука.... Эй, ветеран, дай проеду. Не бойся! Впритирку... Не зацеплю... Все равно твоей колымаге уже ничем не навредишь. Да пошел ты! А это что за волосатик за рулем? Откуда в нашей стране столько патлатых на таких машинах. Эй, засранец, пропусти...

Впереди слева уже был «Ниссан-патруль» – черный и блестящий. Из него басс-гитарой бухал русский шансон. Водила не спешил никого обгонять. Ехал спокойно, на расслабоне и припеваючи.

– Эй, браток, пропусти своего...

Джип «Гольфа» за своего не принимал.

Наконец-то Антон подъехал к вокзалу, вычислил место парковки, благо «Фольксваген-Гольф» – машина маленькая.

Тут же к нему подбежал чувак в жилетке со светоотражающей полосой.

– Платная? Неужто?

– Да.

– Черт с тобой. Нет времени разбираться.

Антон сунул купюру – «без сдачи» – и рванул к перронам.

Он быстро заметил, кого искал.

Фердинанд и фрау Энгельберта шли к берлинскому вагону. Барон вез блестящий металлом чемодан на колесиках.

– Фу, успел, – вздохнул Антон.

Он боялся, что Фердинанд отправит баронессу, а сам пойдет в какой-нибудь ресторан. Они договаривались на завтра, на четверг. Но оказалось, что и сегодня есть неотложные дела. И вообще, немца нельзя упускать из виду.

Мать и сын остановились возле своего вагона, и пока не появилась проводница, вполголоса беседовали.

– Спасибо, сынок, что организовал эту поездку, – признательно сказала фрау Энгельберта.

– Мутти, вы утомились? – как можно нежнее произнес Фердинанд.

– Нет. Я должна была это выдержать.

– Я вами горжусь. Я всегда вами гордился.

– Спасибо, мой мальчик. Как ты похож на Фридерика, – фрау Энгельберта глубоко вздохнула.

– Попрошу билеты, – из вагона вышла стройная девушка в железнодорожной форме.

Она говорила строго, хотя и не скрывала мягкие обертоны своего голоса.

Фердинанд показал билет.

– Пятое купе.

Фердинанд не понял.

– Фюнфте абтайль, – повторила проводница и улыбнулась самой милой улыбкой.

– Данкешён, – поблагодарил ее Фердинанд за ломаный немецкий и помог своей матери подняться по железным ступенькам.

Барон Пфайфельгофф провел баронессу в купе, поднял нижнюю полку, поставил чемодан в отсек. Осмотрел полку, догадался, как ее опускать, и присел напротив баронессы.

Пока они были одни в купе, он спросил:

– Мутти, вы же не сильно обижаетесь на меня, что я вынужден задержаться?

Фрау Энгельберта промолчала.

– Наш дворецкий будет встречать вас в Берлине, – продолжил Фердинанд, – а у меня здесь еще кое-какие дела.

– Металлолом? Ты же ничего в этом не понимаешь...

– Я проконсультировался у Эрика.

– Этого Штангенбауэра?

– Да, мутти.

– Ой, ой, ой, – поджала губки фрау Энгельберта. – Так он же, сырная башка, вообще ни в чем не разбирается.

– Но, мутти. Поверьте, в металлоломе он кое-что смыслит.

– Я приеду домой, позвоню Себастьяну фон Кляйфитцу. Во время войны он был инженером на фабрике Круппа. Тогда столько плавили металлолома. Он то в этом разбирается.

– Не надо, мутти. Дедушка Себастьян старый почтенный человек. Зачем же его по пустякам беспокоить. Я сам разберусь, – уверял ее Фердинанд.

– Ох, мой мальчик, какой ты у меня упрямый, – баронесса загляделась на сына, – точно такой же, как твой отец.

– Прошу провожающих покинуть вагон.

Фердинанд посмотрел на громко говорившую проводницу.

– Щто? – спросил он.

– Биглайтер... – сказала она и добавила совершенно не понятное немецкое слово: Выкинштэйн...

– Айн маль? Ещчё г'ас пошялюста...

– Биглайтер – вэк... Аус ваген... Че тут непонятного. Пассажиры, вон из вагона.

– Может, надо было самолетом? – спросил он.

– Нет, самолетом без тебя я летать не буду, – покачала головой фрау Энгельберта.

– Спокойно доехать, мама, – пожелал Фердинанд.