Сергей Алтынов - Ангелы во брони
– Ничего не понимаю, – только и отозвался милицейский чин.
– На сей раз я лично возглавлю боевую группу! – чуть понизив голос, сказал Генрих. – И выясню все! Не сомневайся, генерал. А твои люди пусть ищут правдолюбца.
Максим и Николай как ни в чем не бывало вышли из подземного перехода. Правда, совсем другого, не того, в котором укрылись от преследования группы майора Воробьева. Учения на случай боевых действий в городских условиях не пропали зря. Тогда руководство разведки ВДВ снабдило командиров разведдиверсионных групп (в том числе Водорезова) схемой тайных подземных коммуникаций. Разумеется, не всех, а лишь так называемой «верхней частью». Той самой, по которой лазили диггеры-любители, пользовались ремонтники метрополитена, а также службы МВД. Так называемое «Метро-2» (тайные коммуникации на случай войны или другого «особого периода») было для тех, кто оказался в «верхней части», практически недоступно. То есть диггеры-любители иногда (очень редко) натыкались на взрывонепроницаемые двери, но не более того. Открыть их без специальных приспособлений было невозможно, взорвать тоже. Но передвигаться из одной точки города в другую было вполне возможным делом. Что и продемонстрировали Водорезов со своим бывшим гвардии рядовым, вспомнив некогда досконально выученные схемы. Когда Николай позвонил Богданову на номер экстренной связи, Максим переспрашивать ничего не стал, но тут же назвал нужный адрес. И успел туда раньше воробьевской опергруппы. А уж снять замок с находившейся в подземном переходе двери, ведущей в «диггеровский лабиринт», для Максима и вовсе не представило никакой сложности.
– Что дальше, командир? – спросил, переведя дух, Максим.
– Стало быть, я снова командир? – вопросом на вопрос отозвался Николай.
– В соответствии с положением о воинских званиях, – улыбнулся Максим.
– Взять базу вдвоем сможем? – спросил Водорезов.
– Ты там был?
– Был, – кивнул Николай.
– И спрашиваешь? – поддел Водорезова гвардии рядовой.
– Присядем? – кивнул в сторону скамейки Николай.
Они присели на скамейку. Вот он, вроде бы родной город, никаких боевых действий. А они на войне. На самой настоящей, жестокой и беспощадной. В плен гвардейцев-десантников брать не будут. Точно так же, как и на Кавказе.
– Значит, так, рядовой Богданов, – заговорил Николай, но закончить свою фразу не успел.
К скамейке, на которой устроились они с Максимом, подошла женщина.
– Удивляться не стоит, резких движений делать тоже не стоит, – сказала Любовь Николаевна.
Люба была одета в строгий костюм, волосы убраны в узел, косметики минимум. Не Анна-Николь Смит, старший следователь по особо важным.
– Воробьев не такой дурак, полковник кое-чему его научил, – без лишних предисловий начала Люба. – Сумел-таки найти, куда вы провалились, и схему коммуникаций достал. Вы оба на прицеле, группа захвата на сей раз все учтет.
– А ты… Сумела их убедить, что сможешь уговорить нас? – не оглядываясь поинтересовался Водорезов.
– Им очень легко сейчас убить нас всех троих. Было бы легко… – продолжила Люба.
– И что мешает?
– Я, – буднично сообщила Дмитриева. – Точнее, один парень из спецназа МВД… Одним словом, у нас с ним добрые отношения. Были когда-то. После Чечни башню сносит, особенно когда его друзей обижают. Он в группе захвата старший. Поэтому, пока я здесь, никто огонь не откроет.
– Ну, пошли, Люба… – на правах командира принял окончательное решение Николай.
Против спецназа МВД, тем более озлобленного недавним проколом, дергаться было бесполезно. Сквозь землю уже не уйдешь. А уж как работают бойцы милицейских спецотрядов, Водорезов в Чечне насмотрелся, профи там были не хуже, чем в ВДВ. Особенно по части силового задержания.
3
Воробьев ударил Максима беззлобно, дескать, будем в расчете, парень, потом, может, и подружимся. Максим на ногах устоял, но слегка качнулся. Все-таки майор был не последним кик-боксером в «Динамо». Милицейский генерал, находившийся в загородной резиденции, куда доставили десантников, сделал вид, что ничего не заметил. Сидевшая по левую руку от него подполковник Дмитриева тоже. Здесь же был и следователь Рустам Муратович.
– Наручники можно снять, – смилостивился генерал МВД.
Спецназовцы МВД тут же выполнили распоряжение.
– Значит, так, – очень вежливым, пожалуй, отчасти наигранным тоном заговорил милицейский генерал. – Я… Точнее, мы, – кивнул он в сторону следователя прокуратуры и Любы, – ознакомились с вашими материалами. И, пожалуй, единодушно склонны верить, что Богданов не виновен в двойном убийстве.
После этого повисла выразительная пауза. Милицейский генерал не торопился с продолжением. Люба заметно нервничала, привычного ее спокойствия не наблюдалось. Следователь Рустам Муратович был традиционно флегматичным.
– Тогда в чем дело? – спросил Водорезов. – Мы можем быть свободны?
Генерал заметно поскучнел. Точно хотел сказать одно, а помимо его воли получалось совсем другое.
– Вот что, Николай. С вами сейчас будет разговор. Но хочу предупредить… Вы ведь как офицер знаете, что бывает за разглашение гостайны?
Сейчас генерал выглядел скучным и строгим. Чувствовалось, что все происходившее нервирует его больше, чем всех остальных.
– Я знаю, давайте по делу, – кивнул Водорезов.
– Вот Любовь Николаевна все поняла должным образом, – генерал МВД взглянул в сторону подполковника Дмитриевой.
– Очень хорошо, – отозвался Водорезов, отметив, что Люба старается не смотреть на них с Максимом и, судя по всему, желает приложиться к фляжке с коньяком, которой она не касалась с момента, как покинула стрелковый клуб.
– Тогда пройдите с товарищем, – кивнул генерал. – А вы, Максим, побудьте здесь, расслабьтесь. Арестовывать вас никто не собирается. Можете выпить кофе или, если желаете, коньяк…
– Чай с лимоном, если можно, – улыбнулся Максим.
Только улыбка у него при этом получилась недобрая. До Руслана по степени обаяния гвардии рядовому было далеко.
Водорезов в сопровождении двух молчаливых незнакомцев в штатском поднялся на второй этаж. Кабинет, куда его проводили, был скромным, окна наглухо зашторены, помещение освещалось ярким светом причудливой люстры. Посредине кабинета два кресла и журнальный столик.
– Ну вот, Николай, пришло время нам познакомиться. – Навстречу подполковнику поднялся высокий худощавый блондин лет сорока, с очень красивыми, на зависть многим женщинам, синими глазами.
Ранее Водорезов ни разу его не видел, а тот держался так, словно знал Николая много лет.
– Спецоперации в Африке, Афганистане, Югославии, Закавказье, – синеокий с ходу напомнил Водорезову о его боевом прошлом. – И везде вы показали себя на должном уровне. Надеюсь, правильно поймете меня и сейчас.
– Я тоже на это надеюсь. Кстати, кто вы такой и как мне вас называть? Вы столько знаете обо мне, а я даже не знаю… В каком вы звании?
– Я не военный и не из спецслужб, – ответил синеокий. – Можете называть меня Алексей Алексеевич. Так вот, Николай. Вы, действующий офицер разведки ВДВ, всегда руководствовались интересами государства, были верны присяге. Сейчас от вас требуется то же самое и ничего более.
– Государство – это вы? – тут же уточнил Водорезов.
– Да, – кивнул Алексей Алексеевич и положил перед Николаем документ, удостоверяющий то, что синеокий блондин и в самом деле занимал высокую должность в одном из высших органов государственной власти.
– Продолжайте, – пожал плечами Водорезов.
– Так вот. Скажу коротко – вы, подполковник, и ваш гвардии рядовой невольно вторглись в сферу новейших разработок оборонного значения. Вы, разумеется, действовали из благороднейших побуждений, хотели справедливости, а получилось… Получилось то, что получилось. Вы должны обо всем забыть. Про базу, про Угря-Сторожева, про рефрижераторы, про то, что было в Чечне… Похоронить и адрес потерять. Повторяю, вы сунули нос в секретные разработки стратегического характера. Вопросов лучше не задавать, я все равно вам на них не отвечу.
– А как быть с Максимом Богдановым? Ведь базу-лабораторию отыскал именно он.
– Богданов – беглый уголовник. Его убьют при задержании… Не напрягайтесь, подполковник, я не такой мерзавец, каким кажусь. С Богдановым все будет в порядке. У него нет близких родственников, семьи. Выдадим документы на другое имя, купим квартиру, подыщем работу, дадим небольшой стартовый капитал. Все-таки он классный спец, многое умеет. Такой профессионализм должен быть вознагражден.
«В обмен на молчание», – чуть было вслух не произнес Водорезов и на некоторое время задумался. Синеокий Алексей Алексеевич, в свою очередь, не торопил его с ответом. «Секретные разработки стратегического характера… – размышлял Николай. – Возможно такое? Но почему на каком-то заброшенном "Долгострое"? Почему с привлечением откровенных уголовников? А что, если все обстоит следующим образом – в начале 90-х некие правительственные чиновники и генералы, сросшиеся с оргпреступными кланами, затеяли нехилый бизнес. Не просто торговлю человеческими органами (что весьма прибыльно), но еще и ряд научных разработок в области трансплантологии, пересадки органов. В этом случае их финансируют крупнейшие акулы бизнеса, как отечественного, так и мирового. Жить и быть здоровыми хотят все. В данном случае богачи поверили в проект Сторожева-Угря. Но не только богачи, но и кое-кто в высших эшелонах власти. Каляев, милицейский чин, вот этот синеокий. Формально все маскируется под обычные научные опыты, на деле убийства людей с целью завладения их органами, продажи чужой жизни ради здоровья и молодости тех, кто готов за это платить. Ментовско-фээсбэшное прикрытие не дает завести уголовные дела, синеокий сумел изобразить все как некие секретные стратегические исследования. Поэтому ни полковнику Яковлеву, ни следователю Любе, при всей их упертости, к базе-лаборатории не подступиться… Именно так все и обстоит на самом деле! И еще – ОНИ БОЯТСЯ! И покойный Каляев, и генерал МВД, и этот синеокий. Раз боятся, то у подполковника и его лучшего рядового есть шанс…»
