Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада
Капитолина вовремя отвела от него взгляд, словно и не узнала. Будто видела в первый раз. Кажется, мавры ничего не заметили. Они хоть и привычные к жаре, но тоже приморились.
Тем неожиданнее было для нее спустя минут пять-семь услышать прямо за спиной знакомый голос:
— Вот это встреча! Ты здесь откуда? И на фига на солнце жаришься? Пойдем в тенек, пивка попьем.
От удивления она чуть не задохнулась. Он что, с ума сошел? Не понимает, что сейчас…
А он с легкой улыбкой идиота попросил:
— Посчитай вслух от пяти до нуля.
Даже не спросив, зачем это надо, она послушно принялась выговаривать цифры:
— Пять-четыре-три-два-один-ноль…
Лицо Поручика вдруг приняло странное, отсутствующее выражение. И тут же справа и слева от него выросли фигуры бдительных стражей.
— Это она?! — рявкнул один из них, глядя в глаза Капитолине и указывая пальцем на Поручика.
Вот и думай — кого он имел в виду?
Поручик думать не стал, а сразу же воспользовался оплошностью злого, но наивного козопаса и одним движением сломал ему выставленный палец.
— Ы-ы-ышак, шайтан! — заорал раненый, пытаясь здоровой рукой выпутать из плаща автомат.
— Мама твоя ышак, — продемонстрировал Поручик недурное знание варварских языков и тут же ударом подошвы сломал незадачливому воину колено.
Капитолина, услышав хруст костей, едва не упала в обморок.
Второй бедуин оказался проворнее и выхватил из-под одежды короткий «калаш». Но выстрелить не успел. Поручик сделал ногой затейливое движение, и от автомата в одну сторону отлетел рожок магазина, а в другую — патрон из затвора.
— В следующий раз бери винтовку со штыком, о храбрейший из трахателей овец, — посоветовал Поручик растерявшемуся противнику и ударом кулака расплющил его большой, похожий на баклажан, нос. И прокомментировал: — Тут рус зымля. Злой тугарин капут! Ферштейн, гамадрил?
Враг замертво рухнул на прогретую щедрым крымским солнцем землю. На сей раз от хруста ломающегося носа Капитолина все-таки упала в обморок. Не то чтобы совсем упала, но на какое-то время утратила способность видеть, слышать и соображать. В себя она пришла, когда Поручик заталкивал ее в автобус, шедший в Керчь. Там он бережно опустил ее на сиденье и сказал:
— Приедешь в Керчь, иди к Пал Андреичу, к профессору Голубеву. Из больницы, я думаю, его уже выписали. Вот адрес на бумажке, а вот деньги. Он страшно беспокоился за вас, теперь обрадуется. Остальные-то живы?
— Да, — она все еще не пришла в себя окончательно. — Липа, Валерик, Мишка. Все в городе, тебя ищут. Нас заставили…
— Не бери в голову, я все понимаю, — успокоил ее Голицын. — Часы у Олимпиады?
— Да, — снова кивнула Капа. — А почему ты не сразу ко мне подошел?
— Ну, — он пожал плечами, — надо же было посмотреть, кто тебя пасет, сколько их. Может, тебя живцом при засаде выставили. А оказалось — просто впередсмотрящей…
— И ты это понял за пять минут? — не поверила Капитолина.
— Быстрее, — признался он. — Просто очень захотелось пивка глотнуть, в автобусе очень жарко было. Ну, счастливо тебе.
Она боязливо взглянула на него:
— Ты их спасешь?
— Наших? Не вопрос.
— Не только наших. Там в подземельях человек сто держат.
— И их спасем, не волнуйся. — Поручик собрался уходить.
— Постой, — Капитолина тронула его за рукав. — Знаешь, не хотела говорить, но, по-моему, Гордеев сломался. Если встретишь его, будь осторожен, не доверяй.
Автобус тронулся, и Поручик соскочил с него на ходу через открытую по случаю жары дверь.
В последнюю минуту Капитолина высунулась из окна и помахала ему вслед. Поручик махнул в ответ.
— Боже, как трогательно. Я сейчас прямо-таки расплачусь, — пробормотал он себе под нос. — Значит, главное дело сделано. Остается пустяк — спасти оставшихся заложников и уничтожить террористов.
Тут удача, сопутствующая старшему лейтенанту, повернулась к нему спиной. Навстречу ему, внимательно шаря по сторонам цепким взглядом и разговаривая по мобильнику, шел знойный мачо. Поручик сразу его узнал. Этот парень вместе со своим напарником пытался затащить в машину студенток возле взорванного поезда. Его напарника Голицын нашел с дыркой во лбу в лодке на Тузле. А этот, значит, жив-здоров. Тоже, поди, его ищет. Поди, с ног сбился, бедолага. А сюда приперся, потому что те два пастуха, что при Капитолине крутились, на связь не вышли.
Но и знойный мачо тоже узнал Поручика, хотя видел всего секунду. К сожалению, он находился слишком далеко от старшего лейтенанта. Но даже если бы Голицыну было из чего стрелять, он не стал бы этого делать. Между ним и террористом было слишком много народа.
Впрочем, тот тоже не стал стрелять, а развернулся и дал ходу в ближайший переулок. К тому моменту, когда Поручик обогнул угол дома и заглянул в переулок, там уже было пусто.
Старший лейтенант не стал расстраиваться, а уверенно направился к ресторану «Якорь», где его должны были ждать остальные члены группы. Из соображений конспирации они решили пробираться в Причерноморск поодиночке и по возможности с разных сторон. Поручику пришлось проделать самый долгий путь.
В ресторане было душно. Поскольку в этом заведении мужские компании были не редкостью, а правилом, спецназовцы безбоязненно заняли угловой столик.
— А как же конспирация? — не преминул все-таки поддеть командира старший лейтенант. — Или это только для меня?
— Нэ журыся, хлопче, мы же в отпуске, — охладил его пыл Боцман.
— Поздно «журиться». Меня только что срисовали, — признался Голицын. — И, по-моему, даже сфотографировали.
Все посмотрели на Кэпа. Тот пожал плечами и невозмутимо ответил:
— Ну и что? Это еще не повод портить людям обед. Пока он доложит своим, пока они предпримут какие-нибудь меры… Кстати, а какие? Во всяком случае, искать тебя в ресторане им определенно не придет в голову. А мы, поев и набравшись сил, спокойно и без суеты двинемся в нужном нам направлении. Так что садись. Ты что будешь, шашлык или кебаб?
Поручик придвинул стул и сел к столу…
Когда они поели и вышли на улицу, дорогу им преградила милицейская машина. Она остановилась прямо перед спецназовцами, и из нее стали выбираться люди в камуфляже с нашивками «Беркут». Из-за сферических шлемов с прозрачным забралом в народе их звали «космонавтами». Поручик догадался, что это контора вроде российского ОМОНа.
— Неужели ментов на нас натравили? — тихо спросил он Кэпа.
Спецназовцы невольно напряглись.
— Вряд ли, — успокоил их командир. — Это не по нашу душу. Глядите.
Площадь перед стоянкой пригородных автобусов быстро заполнялась с двух сторон. Слева двигались решительно настроенные люди, преимущественно мужчины, в основном молодые. Среди них было несколько стариков с седыми бородами, в круглых шапочках на голове. Толпа несла на снятых с петель дверях два тела. Одно тело принадлежало старику, другое — молодому парню. Посреди площади люди установили импровизированные носилки на столбики кирпичей и принялись выкрикивать угрозы.
— Что тут случилось? — обратился Кэп к милицейскому начальнику.
Тот окинул его подозрительным взглядом и, видимо, почуял в нем коллегу. Поэтому снизошел до объяснений.
В камнях возле моря нашли два трупа. Кто-то убил муллу Шамилова и парня, судя по одежде, студента медресе.
— Кто убил?
— Кто же признается? Здесь вечно, случись что, татары валят на русских, русские — на татар. А с тех пор, как в Кючук-Кале появилась эта ваххабитская секта, тут сплошной бардак начался.
— Далеко это? — спросил Кэп.
— Километрах в двадцати. Они оттуда иногда в самоволку срываются. Бешеной собаке сто верст не крюк. А потом у нас трупы появляются.
— Там же, говорят, раньше полигон был, там ракетами стреляли, — удивился Поручик. — Это же совсем рядом с городом.
Милицейский начальник невесело усмехнулся:
— Так Крым вообще маленький. К тому же какой Причерноморск город? Всего-навсего поселок городского типа. А потом, у нас, когда армия стреляет ракетами, правило одно — «кто не спрятался, я не виноват». Ну вот, начинается…
В это время с противоположной стороны показалась другая толпа. От предыдущей она отличалась тем, что в ней было больше женщин и не было седобородых стариков. Но шум над новой толпой стоял не меньший.
По сигналу начальника бойцы «Беркута» встали цепочкой между враждующими сторонами, пытаясь сдержать разгул страстей.
— За что убили муллу и парня? Русские собаки! — кричали с мусульманской стороны.
— Вы нас сами убиваете, чурки! В Джанкое ребенку пятилетнему горло перерезали! В Симферополе девушку зарезали, другую камнями забили. Дикари средневековые!
Поручик протолкался через толпу, чтобы посмотреть на убитых. Обратил внимание на манеру убийства — выстрел в лоб, в упор. На лбу каждого из убитых отпечаталось колечко штанц-марки.
