Владимир Гриньков - Ментовские оборотни
– Но ведь нашим героям не грозит тюрьма! – напомнил я.
– Так они и не преступники! – сказал на это жестко Михаил, и было видно, насколько сложные у него отношения с преступным миром.
Прямо голыми руками готов был рвать урок на части.
– И насчет тюрьмы, – добавил старший лейтенант. – Это для Жоржа еще не самый худший вариант, если уж мы с вами вспомним про гуманизм. Может, мы таким образом Жоржа спасем. А?
И он посмотрел на меня вопросительно.
– Это как? – уточнил я.
– Вот оставим мы его в покое, а он ведь не остановится. Решит, предположим, лично дело до конца довести. Сам пойдет на преступление. Полезет ночью в дом, а товарищ майор как, интересно, поступит?
Михаил вопросительно посмотрел на Тропинина. Майор сдвинул полу пиджака, и под пиджаком я увидел пистолет. Защищать будет свою семью майор Тропинин, это ясно, как божий день.
– Застрелит он Жоржа, – сказал Михаил уверенно. – Так что не все так просто с этим гуманизмом, поверьте мне.
* * *Михаил внушал мне уважение. Профессионал, спокойно и с достоинством выполняющий непростую и опасную работу, при этом никак не демонстрирующий дилетантам вроде нас своего превосходства. Он вообще не говорил слишком много. Не корчил из себя крутого опера. Обсудил с нами детали, без которых обойтись было никак нельзя, а других подробностей своей нелегкой службы он даже не касался, и эта сдержанность делала ему честь.
Когда наш разговор закончился, я предложил гостям коньяка – отметить нашу встречу. Старший лейтенант, соблюдая субординацию, посмотрел вопросительно на майора Тропинина.
– Не откажемся, – сдержанно проявил благосклонность Тропинин.
А Михаил просто промолчал. Мол, как старший по званию скажет, так и будет.
Мы с Деминым выставили коньяк и закуску, подраспотрошив Светланин холодильник. После этого я с рюмкой в руке произнес короткий тост:
– Давайте выпьем за встречу! И еще за то, чтобы беды нас всегда обходили стороной!
Никто не возражал, потому что и собрались-то мы в таком составе только из-за беды. Как иначе можно назвать ситуацию, когда одному из присутствующих реально угрожает смерть?
Надо отдать должное нашим гостям – они не зациклились на этих кошмарных проблемах, а сделали вид, что это их уже совсем не занимает, и без труда и видимых усилий переключились на отвлеченные темы. Так врачи в морге, застигнутые обеденным перерывом, оставляют на время своих покойников и принимают пищу где-нибудь поблизости, поедая принесенные из дома котлетки, и нисколько им покойники не мешают. Профессиональная особенность. Надо уметь переключаться, а иначе поедет крыша.
Так бы мы и обсуждали с ними грибную охоту, которой здешние жители занимаются прямо на своих участках, и достоинства коньяка, который нашим гостям пришелся по вкусу, если бы не Демин.
– А ты ведь в местном ОВД работаешь? – спросил он у Михаила.
Тот кивнул в ответ.
– Так ты в курсе, наверное, всех этих дел, – повел рукой вокруг Илья. – В смысле, гибели Вероники Лапто.
Ай да Демин! Конкретный он мужик и настоящий администратор, который с первых минут знакомства мгновенно и безошибочно способен просчитать, что из этого знакомства можно полезного извлечь и чем новый знакомый может быть полезен. Я, в отличие от Демина, не догадался расспросить человека из местной милиции о деле, которое превратилось в нашу головную боль, а Илья среагировал.
– А что такое с Вероникой Лапто? – спросил Михаил с тем спокойствием в голосе, которое тут же заставило меня вспомнить о таких понятиях, как «тайна следствия» и «служебная тайна».
И я решил упредить возможный отказ Михаила поделиться с нами хоть какой-то информацией.
– Тут жила женщина, – сказал я. – Ее звали Вероника Лапто. А потом ее нашли в здешнем пруду. Вы наверняка об этом слышали.
– Слышал, – с прежним спокойствием подтвердил Михаил.
– Дело наверняка возбуждалось, – подсказал я ему. – По факту убийства.
– По факту смерти, – поправил меня Михаил.
– То есть речь об убийстве не шла? – уточнил я.
– Нет.
– А вы занимались этим делом, Михаил?
– Занимались мои коллеги.
– Но что-то вы все равно, наверное, слышали?
– Слышал, – подтвердил мой собеседник.
– Все-таки это было убийство? Или это была случайная смерть?
– Признаков убийства не обнаружено. Дело закрыто.
– Странно, – оценил я. – Вероника владела фирмой, которая распродавала здешнюю землю. Потом Вероника погибла. И у фирмы появился новый хозяин. Этот самый Жорж. Который, как выясняется сейчас, замыслил еще одно убийство. И неужели непонятно, что он мог быть причастен и к убийству Вероники Лапто?
Я запоздало обнаружил, что мои слова звучат почти как упрек. Как обвинение Михаилу и его коллегам если не в преступной халатности, то уж в глупости точно. Но Михаил на это не обиделся и ответил мне без резкости:
– Мы сейчас Жоржем занялись вплотную только потому, что помним эту странную историю с Вероникой Лапто. Да, дело закрыто, – кивнул он. – Но к нему всегда можно вернуться. Если откроются какие-то новые обстоятельства.
И я опять подумал о том, что Жорж обречен. Он сам подставился, по сути, когда замыслил расправу над семьей майора Тропинина. И если в прошлый раз он выскользнул, то теперь ему не позволят отвертеться и всех собак на него навешают.
– А к вам не обращались местные жители? – спросил я у Михаила. – По поводу здешних призраков?
– По поводу кого? – непонимающе посмотрел на меня Михаил.
Значит, не обращались.
– Здесь по ночам ходит женщина в белом платье, – пояснил я. – Это призрак. И многие видели.
Михаил посмотрел на меня недоверчиво. Наверное, он расценивал мои слова как розыгрыш.
– Многие видели, – повторил я упрямо.
– Призраков не бывает! – уверенно сказал старший лейтенант милиции, который по роду своей службы имел дело с суровой реальностью, где места призракам попросту не было.
– И я тоже видел! – привел я железный аргумент.
Тут Михаил замешкался с ответом. Наверное, он был сверхтактичным человеком и боялся поставить меня в неловкое положение своим правдивым, но неприятным для меня ответом. И все-таки врожденное чувство справедливости в нем, видимо, взяло верх, в конце концов и он сказал, смущенно хмурясь:
– Призраков не бывает, Евгений Иванович.
* * *Призрак или не слышал слов старшего лейтенанта, или слышал и решил доказать обратное. Но он явился в тот же вечер.
Было темно. Демин остался в доме, я пошел провожать наших гостей. У машины мы прощались с ними долго и душевно, что было легко объяснимо – мы выпили много коньяка, потом выпили много водки, потом еще что-то пили, что смогли найти в доме Светланы, и после столь обильных возлияний даже не знакомые друг с другом прежде люди становятся закадычными друзьями, и дружба эта крепка и бескорыстна как минимум до наступающего на следующее утро тяжелого похмелья. Тропинин расчувствовался и говорил, что мы с Ильей – славные ребята и что он никогда не забудет о том, что мы согласились ему помочь, и теперь он вечный наш должник. Михаил сбросил наконец маску сурового опера, вслух радовался тому факту, что сегодня пил с Колодиным, и даже попросил у меня автограф, страшно при этом застеснявшись. Я говорил им, что очень рад был с ними познакомиться, и приглашал на съемки нашей передачи. В общем, всем нам было хорошо.
Их машина стояла у порога Светланиного дома. Я вызвался сопровождать гостей до выездных ворот, чтобы потом те ворота за ними закрыть, и сел в салон машины. Мы доехали до ворот и там тепло распрощались. Гости уехали. Я запер ворота и пошел по мощенной булыжником дороге обратно к дому. Россыпь звезд и полнотелая луна были единственными источниками света, и, когда мои глаза привыкли к темноте, я с удивлением обнаружил, что темнота вокруг меня не такая уж кромешная, как мне казалось поначалу. То есть в сумраке под елями что-либо разобрать было положительно невозможно, но зато дорогу я видел вполне отчетливо и шел уверенно. Я уже был готов замурлыкать себе под нос что-то беззаботное, как вдруг остановился будто вкопанный.
Это был запах. Тот самый. Непосвященные называли его «Сесиль» и утверждали, что это изделие под известной маркой «Дольче и Габбана», и что женщины пользуются такими духами, вот хоть знакомая Демина, девушка Людочка из аппаратной телецентра, но на самом деле запах этот принадлежал призраку старой графини, я это знал, и это знание впечаталось в мой мозг намертво.
Я замер и принюхался. Я не ошибался. Здесь и сейчас была графиня. Или она стояла где-то рядом, но я ее пока не видел, или она только что, буквально секунду назад, прошла впереди меня. Я бы дрогнул и испугался, наверное, но я был нетрезв почти до безрассудства, и это все решило. Я бросился вперед, намереваясь настичь старуху, но уже через несколько шагов обнаружил, что ошибся. Я потерял этот запах, вырвался из пахучего шлейфа, оставленного призраком, и закружился на месте, как потерявшая след собака. Мне пришлось вернуться, и я снова поймал призрачный аромат. Он увлекал прочь от дороги, в сгустившийся под елями мрак, в эту жуткую черноту, где невозможно было ничего увидеть и где запросто можно было свернуть себе шею, но я ни о чем таком не думал, а думал о том, что в этой темноте белое платье будет видно, оно выдаст старуху, и уж теперь она не исчезнет так же внезапно, как это было в прошлый раз.
