Сергей Зверев - Холостая война
— Логично, — согласился подполковник и поднялся.
— Что со мной будет? — затравленно спросил Евгений.
— Если бы я не был уверен в том, что ты решил завязать с прежним занятием, то убил бы тебя вот этими руками.
Пономарев отпрянул, увидев здоровенные кулаки спецназовца.
— Но ты решил завязать. Так что живи, мразь.
Лаврухин спрыгнул на землю и зашагал по шпалам. Евгений сидел, забившись в угол товарного вагона, и мелко дрожал. Ему не верилось, что он остался жив и находится на свободе. Неизвестно, сколько бы он сидел в таком положении, скорченный и дрожащий, но товарный состав вздрогнул и стал медленно набирать скорость.
Пономарев схватил саквояж, бросил взгляд на нож, воткнувшийся в доски пола, и не стал его вытаскивать. Он спрыгнул на землю и принялся осторожно пробираться по путям к платформе. Успел как раз вовремя. Оканчивалась посадка на его поезд, следовавший в Душанбе. Евгений специально решил покинуть Большевик по железной дороге, так было безопаснее.
Проводник удивленно посмотрел на Пономарева, когда тот протянул ему четыре билета.
— А где остальные?
— Я еду один. Выкупил все купе. Поработаю по дороге. — Воспрянувший духом Евгений похлопал по пузатому боку потертого саквояжа.
— Нет проблем. — Проводник сложил билеты и отступил в сторону, пропуская Пономарева в вагон.
Евгений зашел в купе и тут же закрыл дверь на защелку. Состав тронулся.
Пономарев устало опустился на мягкий диван и достал из саквояжа два прозрачных файла, в которых лежал одинаковый набор документов: паспорт, водительские права, страховая карточка. Старые документы он собирался в ближайшее время уничтожить, взять себе новые имя и фамилию. Конечно же, жаль было расставаться с родительской профессорской квартирой в центре Петербурга, со старыми друзьями и знакомыми. Но жизнь дороже, и ее приходилось начинать заново. Благо денег, заработанных на наркотиках, хватало на безбедное существование в любой точке земного шара.
В дверь постучали. Пономарев подумал, что это проводник хочет предложить постель или чай-кофе.
— Спасибо, мне ничего не надо! — крикнул он. — Я потом сам подойду к вам.
— Откройте, пожалуйста. У меня место в этом купе.
— Это какое-то недоразумение! — Евгений слегка приоткрыл дверцу и выглянул в коридор.
Перед ним стоял мужчина с холодным взглядом. Немного длинноватые волосы закрывали уши.
— Вот, пожалуйста. Можете сами посмотреть. — Незваный гость протянул Пономареву билет.
Тот взял его в руки, всмотрелся, но даже не успел отыскать взглядом номер места, указанный в нем. Из длинного рукава в ладонь выскользнул пистолет с навернутым глушителем. Мужчина вскинул руку и выстрелил. Пуля вошла точно между глаз Пономарева. Он замертво рухнул на мягкий диван, так и не выпустив чужой билет из пальцев.
Убийца аккуратно прикрыл дверь, достал из кармана треугольный железнодорожный ключ и повернул защелку замка. Еще дымящийся пистолет исчез в длинном рукаве. Киллер неторопливо шел коридорами и тамбурами, пока не добрался до вагона-ресторана. Там он заказал себе чашечку кофе и минералку. Сидел, никуда не спешил. Пил кофе мелкими глотками, запивал минералкой и смотрел в окно.
Сошел он на ближайшей станции, поднес ко рту микрофон, вмонтированный в рукав, и бесстрастно доложил:
— Объект номер три отработан.
Криминальный авторитет Прохор, как и предполагалось, на первом же допросе ушел в отказ и несознанку. Мол, в этой компании он оказался абсолютно случайно и знать не мог, что за товар находится в запасках джипов. Дескать, если у тебя, гражданин начальник, есть что-то конкретное, то предъяви. Не надо попусту махать метлой и брать на понт. С такими, как я, людьми это не прокатывает. Он даже стал требовать, чтобы пригласили российского консула, так как он гражданин не какого-нибудь там Таджикистана, а Российской Федерации.
Майор, осуществлявший его задержание, позаботился о безопасности Прохора. Своего СИЗО в Большевике не имелось, поэтому вора в законе разместили в изоляторе временного содержания — одного в просторной камере, куда в лучшие времена набивали до двух десятков бомжей, алкоголиков и бытовых хулиганов.
Прохор понимал, что долго здесь не задержится, а потому и не собирался крепко обживаться. Он знал, что братва уже готовит ему хорошего адвоката. Если ты вор в законе, то для тебя тюрьма дом родной. Тебе прямо в камеру доставят все, что захочешь. Надо будет водку, пожалуйста. Дурь? И она появится. Захочешь телку на ночь, так тебе сперва принесут фотографии, чтобы ты выбрал ту, что по душе.
Но пока Прохор даже не пытался наладить связь с сидельцами других камер изолятора временного содержания. Зачем зря слюнки тратить? Пройдет день-два, и его заберут в столицу. А там в силовых министерствах и прокуратуре свои прикормленные люди. Нужно только дернуть за пару ниточек, и все образуется.
Прохор разлегся на большом дощатом настиле, закинул руки за голову и стал изучать трещины в потолочной штукатурке. Когда это ему наскучило, он взял в руки старую газету и стал читать все подряд — от названия до издательских данных.
Прочитав газету, Прохор придумал себе новое занятие. Этот зэк с большим стажем умел убивать время и мастерить из подручных материалов все, что душе угодно. Газета вполне подходила для изготовления стирок — самодельных карт. Авторитет неторопливо, ведь спешить было некуда, рвал края газетного листа на ровные прямоугольнички. Делал он это умело, перегибал бумагу, проводил по сгибу ногтями. Разрывы получались такими аккуратными, словно газету ножницами разрезали. Ни ручки, ни карандаша у Прохора не было. Но и это не беда.
Сидельцы тюремных камер всегда стараются оставить в подарок тем, кто придет в эти стены после них, какие-нибудь милые сувениры и сюрпризы. То чинарик в щель засунут, то припрячут где-нибудь шахматные фигурки, вылепленные из хлебного мякиша, смешанного с солью.
В распоряжении Прохора имелось клише карт, вырезанное на досках настила. Деревянный рельеф был густо смазан штемпельной мастикой. Ему оставалось только подышать на матрицы, чтобы мастика сделалась липкой, и хорошенько пригладить стирки.
Карты хороши еще и тем, что в них можно играть в одиночестве. Прохор обожал пасьянсы. Перекладывай стирки, выстраивай комбинации, отрабатывай стратегию и тактику, а время идет. Но ему не пришлось разложить любимый пасьянс и десяток раз, как «кормушка» с грохотом отворилась и конвойный распорядился высунуть в нее руки. Браслеты наручников защелкнулись на запястьях воровского авторитета.
Дверь в камеру отворилась, и в нее вошли двое: молодой лейтенант и сержант конвойных войск.
— Что-то вы рано, гражданин начальник, — усмехнулся Прохор. — Я вас только завтра или послезавтра ждал.
Лейтенант общался с Прохором вполне добродушно. За время своей короткой службы ему еще ни разу не приходилось сталкиваться лицом к лицу с вором в законе.
Он ознакомил Прохора с постановлением об этапировании его в Душанбе, в столичный СИЗО, и скомандовал:
— На выход!
— Браслетики бы сняли, гражданин начальник. Я же не какой-нибудь душегуб, беспредельщик или отморозок. Я человек вменяемый и, даже можно сказать, интеллигентный.
— Надо будет — снимем, — ответил лейтенант.
Старый автозак на базе «газона» уже стоял во внутреннем дворике изолятора временного содержания. Дверь будки была открыта.
— Поднимайтесь, — скомандовал лейтенант.
— А как с браслетиками? — поинтересовался законник.
— Будет видно.
Прохор с гордо поднятой головой забрался в автозак даже без помощи рук. Следом за ним поднялся конвойный и указал Прохору на «стакан» — узкую клетку в углу будки, где можно было ехать только стоя.
— А вот это уже беспредел, — возмутился вор в законе.
Но конвойный без лишних слов втолкнул его в клетку, закрыл замок, после чего прошептал, как бы извиняясь:
— Это не беспредел. У нас приказ. — Затем сержант все же снял с Прохора наручники и сообщил: — Перед тем как приедем в Душанбе, я снова должен буду их надеть.
— Понятно, — процедил Прохор, опускаясь на корточки.
Прутья были такими частыми, что ноги через них не высунешь.
Дверь будки закрылась. Захрустел, проворачиваясь, ключ в замке. Конвойный, он же и водитель, занял место за рулем. Лейтенант сел рядом, положил на приборную панель папку с бумагами. Машина медленно выкатила за высокие ворота изолятора временного содержания.
— Счастливо доехать, — пожелал им охранник на выезде.
Большевик — город небольшой. Вскоре автозак уже катил по дороге, проходившей по сельской местности.
— Вот же черт, привалила работенка! — Лейтенант вздохнул: — Я дочке обещал, что завтра мы с ней в парк пойдем, на аттракционах кататься. А теперь получается, что обманул. Да и вообще кому эта чертова спешка нужна? Этапировать ночью!.. Не могли день подождать и, как обычно, по железке его в Душанбе отправить.
