Валерий Горшков - Закон мести
– Да, я в курсе ваших проблем, – кивнул Кант. – У вас в стране сейчас каждый второй коммерсант вынужден платить дань рэкетирам! – Заметив промелькнувшую на лице Максима ухмылку, банкир уточнил: – Разве не так, господин Денисов?
– Ваша информация уже устарела, господин Кант, – сообщил гость из России. – Правильнее будет сказать – каждый первый.
– О-о! Даже так! Похоже, ваша русская мафия, о которой сейчас так много говорят в Европе, не теряет времени даром…
– Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему я хочу перевести свои сбережения в такое место, где можно не опасаться за их сохранность? – Максим пристально посмотрел в серые глаза Юргена Канта.
– И о какой же сумме, позвольте вас спросить, идет речь? – насторожился Кант, отпив глоток минералки из высокого бокала. – Дело в том, что я хочу вас сразу предупредить – чем больше сумма, тем сложнее ее легализовать. А следовательно, выше процент комиссионных…
– Скажем, для начала разовый перевод пяти миллионов долларов. – Максим, казалось, говорил о вещах простых и обыденных, как дождь в прошлую пятницу – настолько невозмутимым выглядело его лицо.
– Простите… Сколько?! – Кант посмотрел сначала на собеседника, потом на Илларионова, спокойно наблюдавшего за развитием событий.
– Пять миллионов сразу, и далее – по два-три миллиона ежемесячно, – уточнил Денисов, прикуривая от золотой зажигалки. – Что касается ежемесячных переводов, то это сумма приблизительная, она может колебаться как в одну, так и в другую сторону. Хотя скорее – в сторону увеличения, так как мой бизнес сейчас находится на подъеме.
– Что ж… фирма у вас, как вижу, серьезная, господин Денисов, – пробормотал банкир. – Но, раз мы уже приступили к переговорам, позвольте узнать – насколько чисты эти деньги? Не тянется ли за ними наркотического, оружейного или прочего, весьма не желательного и замешанного на человеческой крови следа?! Только, ради успеха нашего общего дела, прошу вас отвечать честно, – предупредил Кант. – От этого будут зависеть меры по сокрытию их происхождения. Чем «горячей» деньги, тем сложнее их легализовать. И, следовательно, ваши затраты в таком случае тоже ощутимо возрастают. Так же, как и мой риск.
– Нет, – категорически отверг предположения банкира Максим. – Весь капитал заработан на финансовых операциях. Возможно, не со всех денег был уплачен положенный налог и не все они вернутся назад к вложившим их в оборот людям. Я понятно изъясняюсь, господин Кант?
– Более чем, – кивнул Юрген Кант. – В таком случае дело не настолько уж сложное, как если бы мы имели дело с наркодолларами. Итак, мое предложение – восемнадцать процентов комиссионных за «очистку» и перевод на ваш личный кодированный счет в цюрихском филиале нашего банка.
– Нет, – парировал Денисов. – Под такой процент я мог бы легализовать в государственном «Дойче-банке» хоть сто миллионов, причем не выходя из своего офиса в Санкт-Петербурге. Для этого не стоило ехать за две тысячи километров и терять время на пустые разговоры.
Седые брови Бориса Семеновича удивленно поползли на лоб. Такой деловой хватки от своего двадцатипятилетнего внука он никак не ожидал! Да и Кант, на его взгляд, предлагал парню вполне разумные проценты…
– Вы умеете вести переговоры, господин Денисов. – Банкир заметно нахмурился, пожирая Максима блестящими глазами. – Мое последнее слово – пятнадцать процентов, и то лишь только из-за того, что вас рекомендовал мне мой друг, господин Эриксон. – Кант кивнул на Бориса Семеновича, впервые упомянув его новую, записанную в немецком паспорте, фамилию.
– Максимум – двенадцать, или мы завершаем наш разговор прямо сейчас, – сухо сказал Максим, внимательно наблюдая за банкиром. И тут же заметил, как его напряженное было лицо заметно смягчилось, снова покрываясь розовым румянцем.
– Согласен! – быстро ответил Кант, улыбнувшись, и протянул Денисову руку. – Приятно иметь дело с коммерсантом, знающим себе цену! Я с самого начала был уверен, что мы сойдемся именно на двенадцати… Итак, завтра, ближе к вечеру, заходите ко мне в банк, и мы обговорим детали. А сейчас, если не возражаете, – немец заметно оживился и окинул хитрым взглядом Илларионова, – по случаю знакомства и успешного завершения переговоров я приглашаю вас, Максим, и вас, дорогой Борис, посетить мою любимую сауну на Ференцштрассе!
«И здесь – тоже сауна! – ухмыльнувшись, вспомнил Денисов о своем посещении баньки с Кацем, Дианой и Кариной Миллер. – Хотя здесь наверняка все иначе… Почему бы не взглянуть?»
– Вы не пожалеете, – похлопал его по плечу банкир. – Иначе рискуете стать единственным в мире человеком, у кого возникло такое чувство после посещения «Аква Парадизо»!..
Глава 33
Компания вышла из ресторана, после чего Юрген Кант сел в припаркованный возле входа красный спортивный «Корветт», завел мотор и, жестом пригласив следовать за ним, рванул с места, оставив на асфальте две черные полосы от покрышек. Когда Максим и Борис Семенович сели в стоящий чуть поодаль толстопузый и вальяжный «Мерседес», Денисов как бы невзначай поинтересовался:
– Что за «Аква Парадизо», дед?
– Сейчас увидишь! – Илларионов в этот момент был похож на студента, отправляющегося на долгожданную вечеринку. – Одно могу обещать железно: такого ты еще никогда в своей жизни не видел!
То, что предстало взору Денисова, отличалось от облюбованной им красносельской частной баньки так же, как рыбацкая резиновая лодка отличается от круизного средиземноморского лайнера. Во-первых, его сразу предупредили, что «Аква Парадизо» имеет два уровня обслуживания: для тех клиентов, кто «с комплексами», и для тех, у кого таковые предрассудки отсутствуют напрочь. Во-вторых, цена. Если представить себе, что нечто подобное построили бы в Санкт-Петербурге, то стоимость посещения была бы астрономической. Но здесь, в Эссене, вне зависимости от уровня обслуживания, удовольствие стоило всего двадцать марок – сущие копейки! Вообще с момента приезда в Германию Максим поймал себя на мысли, что незаметно для него самого в его восприятии окружающего мира происходят существенные перемены, связанные с переоценкой ценностей. И прежде всего в плане понятий – «круто – не круто». Неожиданно для себя он обнаружил, что абсолютное большинство российских понятий о «крутости» и «эксклюзивности» в Европе воспринимаются как само собой разумеющиеся мелочи, на которые никто и никогда не обращает внимания. Как-то: обладание новым автомобилем, обед в ресторане и покупка костюма или вечернего платья для одного-единственного вечера. Здесь был иной мир. Не в смысле материального благополучия – в плане мышления…
– Нам выше, – пояснил Юрген, – поднимаясь на второй этаж. – Здесь внизу нужно париться в плавках, и к тому же так скучно, что можно уснуть прямо в бассейне! – Банкир остановился, подождал шедшего последним Максима и слегка подтолкнул его к распахнутым дверям, рядом с которыми стоял розовощекий и пухлый банщик, проверяющий входные билеты.
– Битте шён! – Он доброжелательно посмотрел на застрявшего в проеме Денисова и деликатно отошел в сторону, пропуская улыбающегося Бориса Семеновича. Судя по выражению его лица, Кант и Илларионов были здесь частыми гостями.
– Дед, подожди… Здесь что, секция нудистов?! – Максим в изумлении проводил глазами обнимающуюся парочку, прошествовавшую мимо него к кабинкам для переодевания. – И мужики и бабы вместе?! Голые?!
– Разумеется. – Старик лукаво посмотрел на внука: – А ты что, герой, стесняешься?
– Да, в общем, не то что стесняюсь, – потупился Денисов. – Но если среди посетительниц попадется симпатичная дамочка… то все сразу увидят, как она мне нравится!
– А-а, вот ты о чем! – засмеялся Борис Семенович. – Не переживай. Если тебе захочется расслабиться таким образом, то никуда уходить не придется. Здесь есть все, дорогой ты мой!.. Все!.. Но – за отдельную плату, – предупредил Илларионов.
– Господин Денисов чем-то смущен? – поинтересовался Кант, заказывая в баре колу с лимоном. – Или мне показалось?
– Максим спрашивает, насколько сговорчивые здесь девочки, – сказал, с улыбкой поглядывая на внука, Борис Семенович.
– О, невероятно сговорчивые! Пятьдесят марок – и для вас, Макс, сделают любую… м-м-м… маленькую шалость!
– Всего пятьдесят?! Они что, ради собственного удовольствия это делают, не из-за денег? – Денисов был удивлен столь малой таксой за услуги проституток.
– Есть и за тридцать, но это немки, – пользуясь тем, что банкир почти ничего не понимает по-русски, заметил Илларионов. – А русские девушки и негритянки значительно дороже. Они у них здесь пользуются спросом. Ну, пошли, что ли, раздеваться…
Заняв свободные кабинки, закрываемые шторой и отдаленно напоминающие примерочные в магазине, мужчины принялись сбрасывать с себя одежду.
