Александр Тамоников - Погранзона
– На заставу? – спросил Левченко.
– Нет. – Маджитов улыбнулся. – На базу, в Восе.
Все обрадовались.
– Это дело! Хоть отдохнем как люди, помоемся, побреемся, переоденемся, отъедимся, а то без харчей воевать плохо.
Как и было решено, с наступлением темноты сводная группа двинулась в путь. Пошли в том же порядке. Поверху пустили фланговый дозор.
Бойцы отходили по горной реке. Переходя ее, Левченко подвернул ногу. Из-за этого в дозор он не попал, а ковылял сзади основной группы. Идти приходилось по ледяной воде, это в начале декабря!
Конечно, можно было выбрать и другой маршрут. Но именно по ущелью и руслу реки к кишлаку выходили караваны. Комбат еще надеялся, что удастся зацепить один из них. Посему группа шла по реке в готовности встретить охраняемый караван. Но все обошлось без происшествий.
Забрав технику, оставленную у двенадцатой заставы, сводная группа форсированным маршем направилась к поселку Восе. Домой, на базу, бойцы вернулись днем. Пыльные, грязные, похожие на душманов, офицеры и солдаты спрыгнули с танков и БМП.
Ольга повисла на шее Левченко.
– Живой! Я ждала тебя!
Михаилу стало не по себе. Подобного он не ожидал.
– Не надо, Оля, народ кругом.
– Ну и пусть все видят. Главное, ты вернулся живой.
– Да брось, что со мной могло быть?
– Но вы ведь на войне были!
– Какая война, Оля? Так, погуляли по горам, постреляли и назад приехали. Тут-то у вас как?
– Ничего. Здесь не в горах. Только…
– Что? – спросил Левченко.
– С дисциплиной в ваше отсутствие стало плоховато.
– К тебе приставал кто-нибудь?
Ольга улыбнулась:
– Я в общем говорю.
– Значит, приставали. Разберемся. Дисциплину поднимем. Извини, мне надо технику поставить в парк да привести себя в порядок. Ты не представляешь, как я хочу под горячий душ.
– Иди. Вечером встретимся?
– До вечера, Ольга, дожить надо.
– Ты все еще на войне.
– Может быть. Ладно, пошел.
– Буду ждать. Теперь это не трудно.
– Как хочешь.
Закончив с размещением техники в парке, Левченко прошел в дом бабы Веры. Тут же появились и остальные офицеры. Они согрели воду и долго смывали с себя грязь.
Потом баба Вера выставила на стол литровую бутылку спирта. Это было то, что нужно. Спирт под хорошую закуску. Ею снабдила квартирантов та же хозяйка дома, да и Суворов захватил из части три банки тушенки и хлеб. Влад принес блок американских сигарет. Их оставили сотрудники Красного Креста, часто доставлявшие гуманитарную помощь через Восе в отдаленные кишлаки.
Офицеры выпили. Показалось мало, купили водки, вышел перебор.
Ольга напрасно ждала Михаила. Левченко попытался переодеться, чтобы пойти на свидание, но нога запуталась в штанине, и он рухнул на кровать. Хорошо, не на пол. Так и уснул.
По прибытии на базу офицеры сразу же подняли дисциплину до нужного уровня. О методах умолчим, главное в том, что был достигнут нужный результат.
Наступил 1994 год. На этот раз Ольга находилась рядом с Михаилом и не позволяла ему уплыть по течению.
После праздника Левченко и Варченко зашли к комбату.
– Командир! – обратился к Маджитову Михаил. – Есть одна просьба.
– Говори, Миша, слушаю.
– Да ты и сам уже догадался, о чем я хочу просить.
– Конечно, догадался. Не вы первые приходите с просьбой отпустить в Душанбе. Другие ладно, да и Варченко тоже. Им, если прямо говорить, нужны бабы, но у тебя-то, Миша, Ольга под боком!
– При чем здесь Ольга? Не было у меня с ней ничего и не будет.
– Не было? – Комбат расплылся в улыбке. – Так ты что же, по ночам ей рассказывал, как лазил по горам? Или, может, Миша, у тебя с этим интимным делом проблемы? Но тогда тебе и в Душанбе делать нечего.
– Подкалываешь? У меня с этим делом все в порядке. Так отпустишь?
– Ладно, езжайте, – разрешил комбат. – Завтра как раз в столицу пойдет машина с доктором, старшим лейтенантом Ашуровым, за медикаментами. С ним и отправляйтесь. Но не задерживаться. На все про все трое суток.
– Четверо, – подал голос Варченко.
– А двое не хочешь?
– Понял. Трое так трое, но, как в отпуске, без дороги.
– Ступайте.
На следующий день Левченко и Варченко выехали в Душанбе с начмедом Ашуровым. До столицы Таджикистана они добрались без происшествий и заглянули на медицинские склады. Там Ашуров, кроме лекарств, получил десять литров спирта.
Закончив дела, он подвез офицеров к штабу бригады и недолго сопротивлялся, когда Левченко с Варченко решили уменьшить на треть содержимое канистры. Да и какой смысл упираться, если такое добро все равно заберут?
Офицеры с трехлитровой банкой поднялись на пятый этаж, где встретили товарищей, служивших в бригаде спецназа. Встреча прошла бурно. Выпили и спирт, и водку. Левченко не помнил, как дошел до своей комнаты.
Утром он проснулся от жуткой боли в голове и в руке. Простыня была в крови. Михаил взглянул на руку. На запястье красовался широкий шрам.
– Валера! – позвал друга Левченко.
– Чего? – ответил Варченко, присев на кровати.
– Что вчера вечером было? Откуда рана у меня на руке? Подрались, что ли?
– Нет, перепили. Потом один спец показал, как умеет бутылки на башке разбивать, расколотил пол-литровую пустую. А ты литровой шарахнул себя, да, видимо, горлышком зацепил вену. Рану кое-как перевязали, со жгутом кто-то, помню, носился, а ты все рвался на узел связи.
– И что? Ходил?
– Ага, сходил. До двери. Влепился лбом в косяк и стек на пол.
– А куда звонить хотел?
– Ты у меня спрашиваешь?
– Да, дела! Пошумели, значит?
– Не то слово.
– На похмелку что-нибудь осталось? Череп трещит, вот-вот лопнет.
– Отлил я вчера из банки граммов двести спирта. Надо бы водой разбавить.
– Не хрен разбавлять, давай так, по сто на брата.
– Нет, Миша, я не буду. Смотреть на спиртное не могу.
– Счастливый человек. А я выпью. Где у тебя заначка?
– В тумбочке.
Левченко попросил:
– Налей, Валера. Башку с подушки поднять не могу.
– А придется, лежа не выпьешь.
– Налей, будь другом.
– Сколько?
– Да все, что есть.
– А не много будет?
– Самое то, чтобы прийти в себя.
Варченко налил стакан, поднес приятелю. Михаил выпил чистый спирт в три глотка, выдохнул, и его тут же повело. Слишком уж много старых дрожжей было в организме. Через минуту он уже был пьян и вновь уснул.
И вот тут, чего никто никак не ожидал, в комнату вошел командир бригады. Он увидел на лестнице и в коридоре кровь, по этим следам вышел к комнате Левченко и Варченко.
Валера поднялся, принял положение «смирно».
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Здравствуй, старший лейтенант. Что тут у вас произошло?
– Ничего.
– Как это ничего? Комната в крови.
– Так это друг мой вчера порезался.
– И где же он так порезался?
– На встрече с товарищами из спецназа бутылка разбилась, вот осколком и порезался.
Командир бригады подошел к Левченко, потряс его.
– Старлей!
Михаил открыл мутные глаза.
– Чего?
– Ты кто такой?
– А ты кто такой? Вали отсюда.
Комбриг все понял и ушел.
Когда Левченко отоспался и привел себя в порядок, Варченко рассказал другу о визите командира бригады.
– Да, – проговорил Левченко. – Залет! Теперь полковник точно оприходует меня на гауптвахту суток этак на трое. Хоть и не начальник он нам теперь, но старший по званию. Надо извиняться. Заодно попросить, чтобы помог получить бабки, которые нам недодали в бригаде.
– Ага. – Варченко усмехнулся. – Поможет. На губу отправит, а в финчасть – вряд ли.
– Посмотрим. Командир бригады мужик с понятием, Афган прошел, боевой офицер, должен понять.
– Может быть, и понял бы, если бы ты не послал его.
– А я послал?
– Не совсем. Сказал, мол, вали отсюда.
– Не помню.
– Зато он хорошо помнит.
– Но все равно идти надо.
– Давай. Ты тогда скажи, на сколько тебя определят на губу.
– Обязательно.
Левченко спустился на первый этаж, где находился кабинет командира бригады, постучал, приоткрыл дверь. Комбриг находился на месте.
– Разрешите войти, товарищ полковник.
– Старый знакомый! Входи.
– Товарищ полковник, командир минометной батареи батальона майора Маджитова старший лейтенант Левченко.
– Я в курсе, кто это такой борзый посылал комбрига.
Батальон Маджитова стал отдельным, был выведен из состава бригады, но многие вопросы еще не были до конца решены, в том числе и финансовые.
– А разве я послал вас? Честное слово, не помню. Хлебнул лишнего. С боевых сюда приехали, встретили однокурсников, обмыли это дело и переборщили. Вы извините меня, товарищ полковник.
