Александр Тамоников - Дьявольский котёл
– Командир, хватит валяться, наши в городе! – С этим зычным воплем в дот влетел страшный, весь оборванный лейтенант Федорчук.
Он врезал Ольге локтем по скуле, подобрал ее пистолет. Она отлетела к противоположной стене, ударилась об нее головой.
Глаза женщины закатились. Она картинно стала сползать по бетону на пол.
Олег пружинисто вскочил и сам удивился, откуда взялась такая прыть у «старого, больного» человека. Сердце его бешено стучало, руки-ноги работали нормально.
– Федорчук, ты откуда? С того света? – Голос подводил капитана, он от волнения не говорил, а каркал.
– Вот это ты точно подметил, командир! – заявил взводный и ощерился. – В натуре с того света! Ты же видел, укропы напали на западный пост. Мы стали отстреливаться, но они нас рассеяли! Прикинь, командир, большинство наших погибло, остальные на поле залегли, потом доползли до оврага, куда покойников сбрасывали. С мертвыми лежать, притворяясь таким же, это, знаешь ли, еще то удовольствие!
– Сколько вас, Федорчук?
– Со мной семеро. Не волнуйся, мы уложили всех укропов, которые здесь были.
Олег окинул беглым взглядом закоулки, подобрал автомат мертвого бойца ВСУ. Ольга Гетманская лежала без сознания. Ротный вышел на улицу.
Выжившие спецназовцы выглядели жутко. Лица черные, глаза запавшие, их шатало от нечеловеческой усталости. Но они готовились к бою, собирали боеприпасы с мертвых. Читайло, похожий на трубочиста со стажем, изобразил нетленный испанский жест. Мол, но пасаран. Пабло Кармона, весь оборванный, волосы дыбом, увидел это и вяло засмеялся. Раймер деловито продувал внутренности «калашникова», клацал затвором. Некая бледная личность, отдаленно похожая на бывшего сотрудника «Альфы» Щетинкина, вытаскивала из-под завалов восточного поста чудом уцелевший ручной пулемет. В стороне Карпенко с распухшей челюстью и эстонец Валле, выживший каким-то чудом, укрепляли передовую траншею, стаскивали в нее оружие и запасные магазины.
Олег сглотнул. Его подчиненные размеренно работали и не замечали, что все подходы к передовому рубежу завалены телами украинских военных. Часть пейзажа. Привыкли.
Вдруг кто-то завозился в глубокой воронке, оставшейся после взрыва снаряда. Посыпалась земля, и взорам присутствующих явилась чумазая физиономия Мишки Фендика! Он поморгал, схватился за край воронки, чтобы заново не упасть, и зачем-то ударил себя по уху. Это оказалось плохой идеей. Мишка повалился на колени, и из воронки понеслись звуки безудержной рвоты.
– Вот она, стабильность в нашем непростом мире, – широко улыбаясь, прокомментировал ситуацию Раймер. – Смертные умирают, бессмертные живут вечно.
«Господи, как же хорошо находиться в мире живых. Девять человек уцелели!» – подумал ротный, шагнул обратно в дот, и – мама дорогая! – кто-то вытолкнул его оттуда с такой силой, что он упал и ударился мягким местом.
Из бетонного короба выпрыгнула злобная мегера с горящим взором, крутанулась на месте и, перепрыгивая через траншеи, понеслась в сторону северной лесополосы. Ополченцы растерялись, замешкались. Женщина бежала красиво, подбрасывая ноги. Черные волосы трепетали по ветру. С ее затылка стекала кровь. Ко всем своим прочим достоинствам и недостаткам эта тварь оказалась еще и превосходной бегуньей.
Федорчук вскинул автомат и ругнулся, обнаружив, что не вставил на место магазин. Остальным ополченцам идея стрелять по женщине с красивыми волосами показалась какой-то странной.
Ольга пулей пронеслась мимо Карпенко и Валле, копошившихся в окопе. Они проводили ее моргающими глазами.
– Ты что-нибудь понял? – спросил Карпенко.
– Нет. – Валле покачал головой.
– И я нет.
Неведомая сила подбросила капитана. Он побежал вслед за этой чертовой бабой с такой легкостью и быстротой, что сам поразился. Нестеренко прыгал через кочки и воронки, выбросил автомат, который только сковывал его движения. Надо обязательно взять эту тварь живой, догнать ее.
Ротный оглянулся и увидел, что Читайло и Щетинкин бежали за ним.
– Отставить! – проорал Олег. – Я сам! Занять оборону, сейчас укропы пойдут!
Он молил Господа дать ему сил. Пот заливал глаза. Женщина прыгала перед ним резвым кузнечиком, обернулась и злорадно оскалилась.
«Нельзя оставлять на свободе такую тварь! Упади!..» – твердил капитан про себя, наращивая скорость и следя за тем, чтобы самому не свалиться.
Бог услышал его молитвы. Женщина оступилась и упала! Нестеренко с каким-то невиданным подъемом пролетел двадцать метров, но Ольга Гетманская уже поднялась, понеслась дальше и пропала за кустами невдалеке от подбитого вертолета.
Капитан бежал из последних сил. Усталость гнула его к земле, но он должен был ее догнать. Перед глазами командира роты стояли рядовые Гаркалин и Кучеренко, которых эта гадина расстреляла в летней кухне, ополченец Чижов, убитый ею на дороге, пожилая женщина в «Жигулях» и ее сын, цинично расстрелянные в упор, маленькая девочка, которую только чудо спасло от смерти. Нестеренко видел, как взрывались частные дома и объекты мирной инфраструктуры, на которые эта паскуда наводила артиллерию. И это ведь не предел. Она убивала людей и будет их губить, пока ее не остановят.
Капитан влетел в лес. Все чувства врастопырку, свинцовая тяжесть в кулаках. Глухой кустарник в две трети человеческого роста, повсюду канавы и прочие природные ловушки, кучки голых ветвистых деревьев.
Что-то затрещало прямо по курсу. Нестеренко бросился сломя голову через кустарник, рвал одежду, спотыкался о коряги, ветви засохших поваленных деревьев. Слишком много препятствий. Это значит, что он идет правильной дорогой.
Стоп, машина! Капитан резко затормозил перед не очень глубоким, но крутым оврагом. Пятка продавила грунт, осыпь хлынула вниз. Нестеренко попятился, и тут за его спиной что-то хрустнуло. Он еще оборачивался, выставляя локоть в качестве блокировки, а тяжелая сучкастая коряга, брошенная этой гадиной, уже летела ему в спину.
Олег, кувыркаясь, полетел вниз, рухнул на дно оврага, резко перевернулся на спину и вскочил. Над его головой, на краю обрыва, уже стояла стерва со спутанными волосами и вздымала над головой ту самую корягу. Она вряд ли убила бы его, но вот покалечила бы запросто, наверняка. А потом ищи-свищи ее по всему глобусу.
Нестеренко машинально закрылся руками. Но провидение опять было на его стороне. Женщина стояла на самом краю, чтобы попасть наверняка. Надо же, ее ступня угодила в то самое продавленное место. Мстительный огонь в глазах мерзавки уступил место растерянности. Она изменилась в лице, стала неловко балансировать, выронила корягу, беспомощно замахала руками.
Олег схватил ее в охапку, чтобы никогда уже не выпустить. Прямо как любовницу. А ведь хороша, если абстрагироваться от всего прочего! Ольга рычала тигрицей, плевалась ему в лицо, колотила руками. Он ударил только раз, но мощно – лбом в переносицу. Женщина мгновенно потеряла сознание, и он сбросил ее с себя.
Гетманская валялась среди плетущихся корней и комьев глины, разметав руки, вся из себя такая беспомощная, слабенькая. Впрочем, капитан тут же взял себя в руки. Это не женщина, а Медуза горгона, настоящее исчадие ада.
Интересно, сколько у нее имен? Наверняка не одно. Опытная диверсантка с кучей паспортов. Леди Винтер, Анна де Бейль, графиня де ля Фер…
Он схватил ее в охапку и попытался поднять. Ольга пришла в себя, лицо ее исказилось. Нестеренко пришлось швырнуть мерзавку на землю лицом вниз, потом схватить за шиворот, когда она на четвереньках поползла вперед, бросить головой между валунами.
– Что, падла, убьешь? – прохрипела Гетманская.
– Вот так сразу? Нет, много чести, дорогуша, – отозвался он. – У тебя ведь особые заслуги. Судить тебя будут.
Она захохотала, давясь кровью, и вдруг лягнула капитана ногой с такой силой, что он взвыл от боли. Олег рванул ее за шиворот, треснула ткань, разошелся рукав. Ну вот, так и есть! На плече горит клеймо – украинский трезубец, за которым матово и как-то стыдливо проступает нетленный символ дивизии СС «Мертвая голова» – череп и скрещенные кости.
Нестеренко отвесил ей хлесткую затрещину, чтобы лишить сознания наверняка и надолго. Это у него получилось в лучшем виде. Вот так будет куда спокойнее. Олег передохнул ровно минуту, для верности досчитав до шестидесяти, потом снова схватил дамочку за шиворот и поволок из оврага. По пути он сделал еще одну передышку, перебросил добычу через плечо и шаткой поступью побрел на блокпост.
Там капитан свалил свою ношу в траншею и сел на край передохнуть.
– Лучше бы ты, командир, картошки принес, – заявил Читайло и покосился на своего ротного.
Карпенко усмехнулся, тут же охнул и схватился за распухшую челюсть.
