Малая: Жизнь после тебя - Алайна Салах
Хмурюсь. Мы же расстались не больше часа назад. Что он здесь делает?
Подойдя к водительской стороне дважды стучусь в окно. Опустив стекло, Андрей кивает себе за плечо:
— Присаживайся. Утрясем оплату, чтобы долго не рассусоливать.
Помешкав, я берусь за дверную ручку. Лучше покончить с этим сейчас, чем еще неделю пробыть в состоянии неопределенности.
— Торговаться будем? — пытаюсь пошутить я, забираясь на пассажирский диван.
Вместо ответа раздается характерный щелчок блокировки двери, и машина срывается с места.
54
— Ты что творишь? — испуганно лепечу я, вцепившись в дверную ручку. Дергаю ее раз за разом, но безрезультатно.
— Потолкуем в более приватной обстановке. — Голос Андрея звучит холодно и резко. — Не дергайся. Хуже будет.
Меня начинает мутить. Уж слишком происходящее напоминает сцену четырехмесячной давности, когда бритоголовый пытался силком запихать меня в машину посреди смены в «Итальянских каникулах». Он так же сыпал угрозами.
— Остановись немедленно, — я пытаюсь говорить спокойнее, чтобы не выдавать растущей паники. — Для разговора необязательно куда-то меня тащить.
Первый шок отступает и сердцебиение постепенно приходит в норму. Это ведь Андрей. Он не убийца и не насильник. Он абсолютно вменяемый, не смотря на некоторые особенности общения. Бывало он по получасу разговаривал со мной по телефону о ерунде и много шутил. Он, в конце концов, бывал у меня в квартире. Пусть мы не были друзьями, но мы с уважением друг к другу относились. Разве он может после такого физически мне навредить?
— Поговорим, как до места доедем, — бросает Андрей, не поворачиваясь.
Скрипнув зубами, я смотрю в окно. Закатывать истерику означает признать свой страх и свою слабость, чего делать точно не стоит.
Незаметно достав телефон, я набираю сообщение Северу:
Андрей приехал. Куда-то едем.
И едва мне стоит ткнуть в кнопку отправки, машина так резко тормозит, что я с размаху ударяюсь лицом во впереди стоящее кресло. Ослепнув от острой боли в носу, я хочу возмутиться, однако в ту же секунду пассажирская дверь распахивается, и Андрей грубо выхватывает у меня мобильный.
— Охерела, сука, — зло выплевывает он, запихивая его в карман.
Трясущейся рукой зажав переносицу, я наблюдаю, как он возвращается в водительское кресло и снова дает по газам. Паника и ужас за мгновение сковывают тело. Он назвал меня сукой. Человек, который флиртовал со мной и шутил. Без разрешения забрал мой телефон.
— Себе же хуже сделала, идиотка. — бормочет Андрей. — Думала, меня как пиздюка можно турнуть, пообещав копейки? Ты кто, на хуй, такая, сопля тупорылая? Вообразила, что раз дочь Мудрого, то тоже кинуть всех сможешь? Договорились же по-человечески, но тебе же переобуться понадобилось…
— Ты меня не правильно понял, — истерично тараторю я. — Обстоятельства изменились, и мне попросту не из чего тебе платить. Я могу раздобыть только часть денег, и половину их них собиралась перевести тебе…
— Уговор был на то, что возвращаешь общак и тебя никто не трогает, правильно? По логике вещей, если ты общак не вернула, то с людей и взятки гладки. Я же тебя еще в самом начале спросил: без кидалова? Ты башкой покивала. Я своим уже пообещал, а я слово держать привык. А тут выходит, что из-за тебя своих подвожу. А они за это жутко как разозлятся.
— Я могу с ними поговорить и все объяснить… Деньгами можешь с ними поделиться. Там хватит…
— Поговорить попробуй, — Андрей недобро ухмыляется в зеркале заднего вида. — Сейчас как еще пару обиженных человечков заберем.
Отчего-то в этот момент мне становится по-настоящему страшно. Так страшно, тело парализует и пропадает речь. Не знаю, почему в фильмах в критических ситуациях героя реагирует бурно и молниеносно. Я-то попросту превращаюсь в камень.
Спустя минут пять-семь езды, машина Андрея сворачивает на территорию промышленной зоны. Вцепившись пальцами в брюки, я смотрю на знакомые склады, проносящиеся мимо. Один из них принадлежит Родиону. Я знаю это, потому что бывала здесь пару раз во время приемки товара.
— Выходи, — неприязненно распоряжается Андрей. — И не вздумай ор поднять.
Сразу по соплям получишь.
Я не успеваю опустить ногу на землю, как он больно сдавливает мой локоть и тащит вперед, к бело-серому кирпичному зданию, по виду напоминающему заброшенный склад.
— Я могу и сама идти. Не нужно меня волоком тащить. — Мой голос вопреки желанию звучит жалко и испуганно. От истерики и слез меня отделяют лишь надежда, что Андрей решил меня припугнуть и сейчас спектакль закончится.
И людей здесь как назло ни души.
— Рыжий! — гаркает Андрей, подняв руку. — Сюда иди.
Из синей обшарпанной двери выходят двое мужчин неприятного вида. Есть что-то в их лицах, что наводит на мысль о том, что большую часть жизни они провели в местах не столь отдаленных.
— О, так вот она, дочка вора, — осклабившись, говорит один их них. — Симпатичная.
— Деньги обещанные отдавать не хочет, прикинь? — издевательски сетует Андрей. — Что делать с ней, ума не приложу.
— Так у нас есть способы убеждения, — вставляет второй, похабно шаря по мне глазами. — Я с ней наедине с удовольствием побеседую. Можем конечно и все втроем.
От его мерзкого смеха и недвусмысленных намеков у меня подкашиваются ноги. Я словно вновь очутилась в самом страшном кошмаре, от которого никак не могу очнуться. Что может быть страшнее и унизительнее изнасилования? Ничего. Я уже заранее знаю, что в случае угрозы отдам им все деньги, какие смогу раздобыть. Проблема заключается в том, что сумма может их не устроить.
— Ну, что поехали? — Хватка на моем запястье усиливается, отчего глаза стремительно намокают.
Громкий рык двигателя заставляет всех обернуться. Сквозь пелену слез мне удается разглядеть очертания знакомого спортивного автомобиля. Сердце делает головокружительный кульбит. Это Родион. Вторых таких дисков больше нет ни у кого.
55
Стекло Порше ползет вниз, обнаруживая ошарашенное лицо Родиона. Все это время он понятия не имел, что я вернулась из Испании, и должно быть, шокирован, увидев на территории своего склада, да еще и в компании мужчин сомнительного вида.
— Привет, — глухо выговаривает он, глядя то на меня, то на Андрея и его омерзительных приятелей. — Неожиданная встреча. Как и всегда в последнее время.
— Это Аспидовский пиздюк, — раздается приглушенное бормотание рядом. — На него по хер. Он вялый и не при делах.
Не в силах выдавить ни звука, я медленно киваю вместо приветствия. Закричать во весь голос и умолять о помощи по-прежнему не выходит. То ли из-за шока, то ли от понимания, что Родион слишком мягок и безобиден, чтобы
