Шепчущие - Коннолли Джон
– Умеешь ты с людьми обращаться, – сказал Эрлу Джимми. – Тебе бы в ООН надо, решать проблемы в горячих точках.
– Если хотел, чтоб они остались, так бы и сказал, – ответил Эрл, сохраняя невинно-простодушное выражение лица. Иногда даже сам Джимми не мог понять, искренен его бармен или нет. В тихом омуте и все такое. Время от времени Эрл отпускал какую-нибудь реплику или делился наблюдением, и Джимми застывал как вкопанный, пытаясь осмыслить услышанное и переоценить Эрла, которого, как ему казалось, он знал вдоль и поперек. Иногда его ставил в тупик читательский выбор Эрла, который, похоже, наверстывал упущенное по части классической литературы, причем не ограничивал себя Томом Сойером и Гекльберри Финном. В начале этого вечера он, например, читал «Хозяин и работник» Льва Толстого. Отвечая на вопрос Джимми, Эрл изложил сюжет: богач и работник застигнуты ночью метелью, богач уходит, чтобы спастись, потом возвращается, но умирает, а работник остается жив.
– И какой во всем этом смысл? – спросил Джимми.
– Для кого?
Для кого? Спрашивает, как будто он Джон Хаусман[31] какой-нибудь.
– Ну, не знаю. Для богачей с нечистой совестью.
– Я не богач, – сказал Эрл.
– Так ты себя с тем, другим, равняешь?
– Наверно. В смысле, я не так все понимаю. Тут не надо ни с кем себя равнять. Это просто рассказ. История.
– Если нас захватит метель и одному будет суждено умереть, думаешь, я не воспользуюсь тобой как одеялом? Думаешь, я бы позаботился о тебе?
Эрл задумался. Потом кивнул:
– Да. Думаю, позаботились бы. Так уже бывало.
Джимми понял, что Эрл имеет в виду Салли Кливер и что после первого визита детектива вина за тот случай гнетет его совесть. Хорошо зная Эрла, он видел, когда тот начинает прислушиваться к шепоту призрака.
– Да ты рехнулся, – сказал Джимми.
– Может, и рехнулся, – согласился Эрл. – Да только я бы вам не позволил, мистер Джуэл. Я бы не дал вам умереть, даже если бы мне пришлось задушить вас в объятиях.
Заявление содержало явное противоречие, а еще Джимми стало несколько тревожно, когда он представил себя затерявшимся в складках мясистого тела Эрла. Пожалуй, заводить разговор на эту тему было ошибкой, повторять которую больше не стоит. Клиентов не осталось, и Джимми сказал Эрлу закрыть дверь на ночь – его самого ждали неотложные дела.
Зал подметен, посуда вымыта, скромная вечерняя выручка надежно заперта в сейф в офисе Джимми. Прочитанная наполовину газета у его левой руки. Странно, подумал Эрл. Обычно к этому времени Джимми уже прочитывал ее полностью и даже разгадывал кроссворд, но сейчас он просто смотрел на лежавший на стойке карандаш, словно ожидая, когда же тот сам придет в движение и начнет заполнять клеточки.
Джимми был прав насчет Эрла. Огромный, необъятный, производящий впечатление человека, сородичи которого до сих пор ищут друг у друга блох на ветвях фамильного дерева, Эрл вовсе не был бесчувственным. Работа в баре привносила в его жизнь порядок, позволявший функционировать с минимумом ненужных сложностей, но и дававшая время подумать. Его роль состояла в том, чтобы поднимать, переносить, угрожать и охранять, и он делал это все охотно, с желанием и без жалоб. Платили ему относительно неплохо, но он и без денег был предан Джимми. Джимми заботился о нем, и он, в свою очередь, заботился о Джимми.
Но, как верно подметил босс, в последние дни Эрл пребывал в задумчивости. Он не любил, когда ему напоминали о Салли Кливер. Жаль, конечно, что с ней так случилось, и, наверное, он не сделал всего, что мог бы, но семейные разборки в «Голубой луне» бывали и раньше, и Эрл прекрасно понимал, что лучше всего в такой ситуации ни во что не вмешиваться, вывести враждующие стороны за пределы заведения, а дальше пусть разбираются у себя дома. Только когда Клиффи Андреас вернулся в бар с окровавленными руками и лицом, до Эрла стало доходить, что его поведение квалифицируется как «уклонение от ответственности», как сказал позднее один из детективов, и в справедливом мире он вместе с Клиффи попал бы за решетку. В глубине души, гораздо глубже, чем даже Джимми позволял себе, Эрл знал, что полицейский прав, и каждый год, в годовщину смерти Салли Кливер, оставлял на заросшей сорняками и замусоренной стоянке у «Голубой луны» букетик цветов и извинялся перед тенью погибшей девушки.
Джимми за случившееся никогда Эрла не винил, хотя для него самого дело закончилось закрытием «Голубой луны». Когда начались разговоры о привлечении Эрла как соучастника, он обеспечил ему наилучшее юридическое представительство. Эмоциональной стороны вопроса коснулись только раз, когда Джимми сообщил, что не собирается снова открывать бар. Эрл понял это так, что надо искать другое место, что босс отказывается от него и умывает руки, поскольку в городе бармена «Голубой луны» даже по имени не называли. Эрл снова принялся извиняться за то, что не предотвратил случившееся и позволил Салли умереть, и тут голос у него дрогнул. Он пытался склеить предложения, но ничего не получалось. Джимми усадил его и, не перебивая, слушал, а Эрл рассказывал, как вышел на улицу и увидел обезображенное лицо Салли Кливер, как опустился рядом с ней на колени и как шевельнулись ее губы, произнося последние в жизни слова.
«Извини», – прошептала Салли, когда Эрл, не зная, что еще делать, положил свою огромную лапищу на ее лоб и осторожно убрал с глаз окровавленные пряди. Ночами он видел лицо Салли, и его рука машинально тянулась к ее глазам. Я вижу ее каждую ночь, сказал Эрл, перед тем как уснуть. Джимми согласился, что случай вопиющий, но все, что можно сделать теперь, это не допустить повторения трагедии с другой женщиной. На следующий день Эрл приступил к работе в «Парусном мастере», хотя ее там едва хватало и для старого бармена, Верна Сатклиффа. Через год Верн умер, и Эрл остался в «Парусном мастере» единственным барменом.
Теперь, после долгих размышлений о том, как и с чего начать, Эрл пришел к выводу. Поставив в холодильник последние бутылки пива, он осторожно приблизился к тому месту, где сидел Джимми, и положил руки на стойку.
– Что-то не так, мистер Джуэл?
Очнувшись от раздумий, Джимми с некоторым даже изумлением посмотрел на него.
– Что ты сказал?
– Я спросил, что не так, мистер Джуэл.
Джимми улыбнулся. За все время, что они были знакомы, Эрл задал ему не больше двух-трех вопросов более или менее личного свойства. Теперь, всего лишь через несколько минут после заявления о готовности положить жизнь за хозяина, Эрл стоял перед ним с озабоченным лицом. Если так пойдет дальше, они, чего доброго, еще и обвенчаются в церкви, а потом и переберутся в Огункит или Хэллоуэлл, или куда-нибудь еще, где из окон свисают радужные флаги.
– Спасибо, что спросил. Все в порядке. Просто я сейчас раздумываю над решением одного вопроса. Когда мне станет ясно, как это сделать, я, возможно, попрошу тебя о помощи.
Эрлу сразу стало легче. Он уже едва не признался в теплых чувствах к мистеру Джуэлу и не представлял, что бы делал в таком случае. Потоптавшись, бармен прихватил мятую коробку и отправился во двор. Оставшись один, Джимми вытащил из-под газеты фотографии инкрустированных драгоценными камнями печатей. Даже одни только камни стоили целое состояние, а сколько мог заплатить за артефакт заинтересованный человек, этого Джимми даже представить не мог.
Теперь он знал, что Тобиас и его приятели возили через границу не наркотики, а антиквариат. Интересно, что еще у них может быть, кроме печатей? Целый день он просчитывал ситуации, вычислял, какую выгоду можно извлечь из того, что уже известно, и как получить дополнительную информацию. Сожалел Джимми только о том, что вовлек в это дело Рохаса. Мексиканец уже дал понять, что пытается продать драгоценные камни и золото, и пообещал Джимми долю в двадцать процентов, комиссионные посредника, как будто Джимми был каким-то простаком, от которого можно отделаться подачкой. Рохас не видел всей картины. Проблема заключалась только в том, что не видел ее и Джимми. Правда, в отличие от него, мексиканец не хотел ждать, пока она явит себя целиком.
