Невиновный - Гришэм Джон
Свое осуждение на сорок лет заключения в тюрьме он объяснял тем фактом, что «перестал быть нужен полицейским как распространитель наркотиков».
В отношении Уильямсона Гор показал, что не знает, был ли Рон в «Каретном фонаре» в ночь убийства. Это в полиции ему показали серию фотографий Рона и объяснили, что это человек, которым они интересуются. «Потом они откровенно предложили мне „опознать“ мистера Уильямсона. Я и по сей день не знаю, был ли Рон Уильямсон в том баре в ночь убийства Дебби Картер. Свое признание я сделал только потому, что полицейские хотели, чтобы я его сделал».
Письменное показание Гора было подготовлено прокурором и изучено его собственным адвокатом прежде, чем ему дали его подписать.
Следующим свидетелем обвинения был Томми Гловер, завсегдатай «Каретного фонаря» и один из последних людей, видевших Дебби Картер живой. Поначалу он утверждал, что видел, как она разговаривала с Гленом Гором на автомобильной стоянке и как оттолкнула его, перед тем как отъехать на своем автомобиле.
Но спустя четыре года и семь месяцев его воспоминания несколько трансформировались. На предварительных слушаниях Гловер показал, будто разговаривавшим с Дебби перед тем, как она уехала, он видел… Рона. Ни больше ни меньше.
Чарли Картера вызвали на свидетельское место следующим, и он рассказал о том, как обнаружил труп дочери утром 8 декабря 1982 года.
Далее выступал агент Оклахомского отделения ФБР Джерри Питерс, «специалист по осмотру места преступления». Этот сразу же попал в переплет. Барни почуял добычу и принялся безжалостно подлавливать его на противоречиях, касающихся отпечатка ладони на стене. Выданное в мае 1983 года безоговорочное заключение Питерса удивительным образом решительно изменилось в мае 1987-го. Что подвигло его пересмотреть свое изначальное мнение о том, что этот отпечаток не принадлежит ни Дебби Картер, ни Рону Уильямсону, ни Деннису Фрицу? Не в том ли дело, что оно не помогало обвинению проводить свою линию?
Питерс признал, что за минувшие четыре года ничто не изменилось, просто звонок Билла Питерсона, последовавший в начале 1987-го, заставил его заново вернуться к собственному былому суждению. После эксгумации и повторного дактилоскопического исследования он вдруг изменил свое мнение и сделал заключение, которое точно соответствовало тому, что требовалось обвинению.
Грег Сондерс, защищая Денниса Фрица, присоединился к атаке Барни, и всем стало очевидно, что улика была подтасована. Но шли всего лишь предварительные слушания, а не судебный процесс, требующий доказательств, исключающих какие бы то ни было сомнения.
Питерс также показал, что из двадцати одного отпечатка пальцев, найденного в квартире, девятнадцать принадлежали самой Дебби Картер, один – Майку Карпентеру, один – Деннису Смиту и ни одного – ни Фрицу, ни Уильямсону.
Звездой в труппе обвинения была удивительная женщина по имени Терри Холланд. С октября 1984-го по январь 1985-го она сидела в понтотокской тюрьме за изготовление фальшивых чеков. Благодаря тому что в Оклахоме имелось несколько нераскрытых убийств, ее четырехмесячное заключение оказалось плодотворным и значительным.
Сначала она заявила, будто слышала, как Карл Фонтено вслух признался, что участвовал в похищении и убийстве Дениз Харауэй. В судебном процессе над Уордом и Фонтено в сентябре 1985 года, первый раз выступая в качестве свидетельницы, она поведала присяжным множество убийственных подробностей, коими оснастили «сонное признание» Томми Уорда детективы Смит и Роджерс. Этим она выслужила весьма легкое наказание за подлог, несмотря на то, что на ее счету уже было к тому времени два тяжких преступления. Уорд и Фонтено отправились в тюремный блок для смертников, а Терри Холланд сбежала из округа.
За ней остался должок в виде невыплаченных судебных издержек и тому подобного, чему при иных обстоятельствах власти не придали бы серьезного значения. Но теперь они разыскали ее, вернули и предъявили ей новые обвинения, перед лицом которых она внезапно «вспомнила» кое-какие потрясающие и весьма полезные для следователей сведения. Вдруг оказалось, что в тюрьме наряду с «признаниями» Фонтено она слышала также, как Рон Уильямсон полностью признался в своем преступлении.
Какое поразительное везение для копов! Они не только состряпали «сонное признание» – их любимое следовательское изобретение, но получили и еще одну подсадную утку – второе свое любимое оружие.
Холланд уклончиво отвечала на вопрос, почему она никому не рассказывала о «признании» Рона до весны 1987 года, то есть молчала более двух лет. Ее вообще не спросили, почему она почувствовала острую необходимость поведать Смиту и Роджерсу о «признании» Фонтено.
Стоя на свидетельском месте во время предварительных слушаний, она получила возможность изложить свои фантазии. За отсутствием в зале Рона она чувствовала полную свободу придумывать любые сказки. Например, красочно описала эпизод, в котором Рон якобы кричал своей матери в телефонную трубку: «Я убью тебя так же, как убил Дебби Картер!»
Единственный телефонный аппарат в тюрьме находился на стене в кабинете при входе. В тех редких случаях, когда заключенным дозволялось им воспользоваться, они были вынуждены, перегнувшись через стойку, с трудом дотягиваться до аппарата, и разговор всегда происходил в присутствии того, кто в этот момент работал в кабинете. Присутствие же другого заключенного было маловероятно, чтобы не сказать исключено.
Терри Холланд также доложила суду, будто Рон однажды позвонил в церковь, попросил кого-то, кто ему ответил, принести ему сигарет и пригрозил сжечь храм, если ему их не принесут.
Эту информацию также невозможно было проверить, но никто и не пытался расспросить Терри Холланд насчет местоположения телефона и того, как женщина-заключенная могла оказаться в такой близости от мужчины-заключенного.
Питерсон подсказывал ей каждый следующий шаг.
– Не слышали ли вы, чтобы он говорил что-нибудь о том, что он сделал с Дебби Картер?
– Да, он разговаривал об этом в камере сам с собой, – отвечала она. – Это случилось сразу после того, как привезли Томми Уорда и Карла Фонтено.
– Что именно он сказал по поводу того, как поступил с Дебби Картер?
– Он только сказал… Я не знаю, как это выразить. Он сказал, что она считала себя лучше, чем он, а он показал этой суке, что это не так.
– Еще что-нибудь?
– Сказал, что заставил ее переспать с ним, только он это по-другому выразил, я даже не помню, как именно. Он сказал, что запихнул ей бутылку колы, то есть кетчупа… в задницу, а ее трусы – в глотку и так преподал ей урок.
Билл Питерсон продолжал свои наводящие вопросы.
– Сказал ли он что-нибудь относительно того, пыталась ли Дебби каким-то образом избежать всего этого? – спросил он.
– Ага, он говорил, что старался поладить с ней, но она ни в какую не хотела, и что было бы гораздо лучше для нее, если бы она согласилась и уступила ему.
– И тогда ему не пришлось бы делать что? – в отчаянии от несообразительности собственного свидетеля подсказал Питерсон.
– Не пришлось бы убивать ее.
Поразительно, что Билл Питерсон, будучи представителем судебной власти, чей долг состоял в поиске истины, позволял себе выжимать из свидетеля подобную чушь.
Своим лжесвидетельством Терри Холланд купила себе свободу, избежав тюрьмы и прочих неприятностей. Она согласилась каждый месяц выплачивать определенную сумму в погашение долга, но вскоре забыла о своих обязательствах.
В то время мало кто знал, что отношения Терри Холланд и Рона Уильямсона имели свою историю. За несколько лет до того, когда Рон работал в Аде разносчиком товаров фирмы «Роли», у него случилась непредвиденная встреча. Он постучал в дверь, женский голос изнутри дома пригласил его войти. Когда он вошел, его взору предстала женщина по имени Марлин Кьютел – совершенно голая. В доме, похоже, никого больше не было, и одно быстро привело к другому.
