Когда шатается трон - Андрей Ильин

шапке-ушанке, хотя были уже покушения. А теперь страшно. Ошибиться страшно. Умереть страшно прежде времени. Хочется на покой, чтобы тихо дожить свой век, уехать в Грузию, на родину, пить хорошее вино, произносить тосты с друзьями, которые еще живы. Грузины долго живут, может, еще лет десять, а то и двадцать ему судьба отпустит…

Так мыслит Иосиф Джугашвили. Но не так думает товарищ Сталин. Товарищ Сталин понимает, что тихой старости не будет – ослабит он вожжи, сшибут его и затопчут. Слишком он для всех опасен, слишком много знает и многим мозоли оттоптал. Вожак стаи не умирает от старости, он погибает в драке, в грызне… И тут уж кто кого…

* * *

На этот раз встреча была сумбурной и нервной – товарищ Берия то и дело куда-то выходил, хватался за телефон, что-то коротко кричал в трубку, ломал на принесённых конвертах сургучные печати, бегло пробегая текст, отбрасывал листки.

– Это что? – выговаривал он дежурному офицеру. – Это правительственная почта или любовная переписка? Почему сразу не доложили, не положили на стол?!

– Письма только утром пришли.

– Утром?.. А теперь два часа дня! Вы этот штамп видите? Вы читать умеете, я вас спрашиваю? Читайте!

– Срочно.

– Срочно, а не потом как-нибудь! Срочно – это значит немедленно, сей момент! Это как понос, когда ни минуты промедления. У вас был понос?

– Так точно, случалось.

– И вы до обеда ждали?

– Никак нет, я сразу…

– А почему письмо не сразу? Или вы считаете, что товарищ Берия занимается тут пустяками?

– Никак нет.

– Всё, ступайте. Вон ступайте!.. – Обернулся к замершему подле двери Петру Семёновичу. – Прибыл?

– Так точно.

– Что твои бойцы – готовы? – И, не ожидая ответа, приказал: – Считай, дождался. Сегодня ночью погрузишь бойцов в машины с полным боекомплектом.

– Всех?

– Всех до одного. Их еще и мало будет. Водители мои, они знают, куда ехать. На подходах к объекту выгрузишься, дальше пешим порядком, недалеко, километров пять. На месте тихо встанешь, как умрёшь, и будешь ждать дальнейших указаний.

– Кто указания даст?

– С тобой будут мои люди. Они в курсе. Слушаться их беспрекословно.

– Можно спросить?..

– Спросить можно, получить ответ – не обещаю. Ну?

– Цель операции? Мне надо подготовить бойцов.

– Цель простая. Если армейским языком, то выдвинуться на исходные, заткнуть все входы-выходы, дождаться сигнала и… Дальше по обстоятельствам. Работать как в боевых – до полной, поголовной ликвидации противника.

– А если…

– Никаких «если»! Пленных не брать! Мне и тебе тоже свидетели не нужны. Лично каждый труп проверишь. Своих подранков с собой не тащить, вопрос на месте решать. Если придётся бросить, то так, чтобы опознать невозможно было. Думаю, ты это умеешь. Руки и головы лично мне сдашь, чтобы они не потерялись. Или своей башкой ответишь.

– Еще вопрос. Кто?

Берия поморщился.

– Вообще-то ты должен был узнать об этом на месте. Но с другой стороны… Тут ты прав, лучше заранее знать, чтобы в штаны со страху не наложить. – Товарищ Берия бросил на стол фотографию. – Третий слева.

– Так это же…

– Да. Жуков. Он самый. Только теперь не верный соратник, а предатель и душегуб, который против товарища Сталина заговор учинил. Да не он один. Только остальные всё больше языком, как помелом, метут, а за этим армия стоит. И если мы теперь его малой кровью не остановим, то завтра придётся в Москве полномасштабные военные действия вести уже против танковых колонн.

– Но ведь Жуков, он же… войну…

– А после шмотки вагонами из Германии гнал, как рядовой спекулянт. Одних ковров больше двух сотен. Скажи, зачем советскому офицеру, генералу двести ковров или сто кресел? У него что, сто задниц, чтобы на все усесться? Зарвался товарищ Жуков. Македонским себя возомнил, выше товарища Сталина свою личность поставил, считает, что победа – это его личная заслуга, не советского народа, не Верховного главнокомандующего, а его! Обиделся, на вождя, на партию, на власть советскую! Теперь, если он до трона дорвётся, всю страну от края до края кровью зальёт. Что для него человек? Букашка, припечатал каблуком и забыл. Карьеру свою на костях солдатских строил, никого не жалея, горы трупов за собой оставил. Не остановим мы с тобой его – не будет нам прощения. Тебе не будет… Всё понял?

– Так точно!

– Тогда ступай.

И снова звонил телефон, и товарищ Берия что-то кричал в трубку и рвал какие-то конверты с синими печатями…

* * *

Машины подали ночью. Молчаливые водители откинули борта кузовов, затащили ящики с патронами и гранатами, кинули несколько ручных пулемётов.

– Мы что, на войну собираемся? – тихо перешёптывались бойцы. – Куда столько оружия?

Неподалёку стояли какие-то люди в штатском, наблюдая за погрузкой. Рядом с ними незнакомый расчёт, разбросав на асфальте сошки, установил ручной пулемёт, трофейный MG, который, как швейная машинка, одним стежком полсотни жизней перечеркнуть мог.

– Стройся!

Бывшие зэки привычно разобрались по росту, встали в две шеренги.

Вперёд выступил Кавторанг, какой-то сам не свой, какой-то непривычно растерянный. Рядом замерли хмурые командиры – Абвер, Партизан, Крюк…

– Слушать приказ. Сегодня, сейчас, выступаем для выполнения боевого задания. Цель – уничтожение… – Кавторанг осёкся, подбирая подходящие слова. Нашёл, рубанул рукой воздух. – Вражеской группировки, которая подлежит ликвидации. Полной ликвидации. Чтобы рассеять иллюзии, сразу скажу, что это внутренний враг с большими звёздами на погонах. Включая…

Кавторанг оглянулся на Петра Семёновича. Тот кивнул.

– Включая Жукова.

Бойцы зароптали.

– Отставить разговоры! Гражданин Жуков предал интересы партии и страны, организовав при поддержке иностранных разведок правотроцкистский заговор, цель которого – покушение на товарища Сталина и свержение Советской власти…

Зэки молча слушали. Слова для их уха звучали привычные – про антисоветские заговоры, шпионаж, покушения на вождя народов, да и генеральские звезды их не очень пугали – мало ли в лагерях сидело бывших комдивов и командармов, которые так же исправно валили лес, как бывшие майоры и капитаны, и вместе с ними за одним столом лагерную пайку хавали. Зона равняет всех под одну гребёнку, хоть маршалов, хоть рядовых. Но товарищ Жуков… И почему так, почему без суда и следствия? Он, конечно, не первый. Прежних маршалов тоже в ямы закопали, но до того они на процессе показания давали против себя и подельников, каясь в своих грехах и прося прощение у народа…

– Еще раз! – гаркнул Кавторанг. – Вся эта компания изобличила себя как врагов Советской власти, шпионов и вредителей, за что им меньше вышки по закону не полагается. Так им даже лучше – не будут барбосы по зубам и причинным местам сапогами стучать.

– А почему мы