Контрольный выстрел - Михайлов Александр Георгиевич

Никольский добавил, что Казаков — человек очень хитрый. Скорее всего, он рассчитывает обвести вокруг пальца всех, включая Зайцева и Страхова. Насколько догадался Никольский, Зайцев пошел на это дело только из-за своей сестры. И если он сядет, то деньги, полагающиеся ему за участие в авантюре, неизвестные выплатят сестре. Страхов вообще странный человек— «дикий какой-то». Пульт для СВУ — у него.

Короче, как понял Тихомиров, идет непонятная игра с неизвестным числом участников. И по неизвестным правилам. Остаться в дураках на глазах у всего мира ему очень не хотелось.

«Что за ерунду он там нес, будто они знали, что деньги прибудут для какой-то аферы? Якобы, предстояла некая крупная взятка. Кому и за что? Про деньги известно от Костырина — архитектора акции. А при чем здесь взятка? Никольский говорил, что именно эти деньги и надо было забрать, чтобы взятка не состоялась. Бред какой-то. Террористы борются с коррупцией в высших эшелонах! Оригинально. А Никольский воспротивился этому, не согласился играть чужую игру, был подстрелен и выброшен. Кстати, этот выход из игры давал ему алиби и небольшие проценты с суммы. А потом он начал свою игру. Просто Робин Гуд! И если бы не просчет Калиниченко, Никольский оказался бы святее папы римского...

Так что же я выяснил? В автобусе два «отморозка» и один «гемоглобин». Это обнадеживает. Зайцеву «палить» себя не резон. Где-то бродит Андрей Петрович... Фигура явно заинтересованная, а с учетом его отсутствия в автобусе — важная. Только вряд ли Костырин — основной разработчик. В объяснении он так и написал, что не все знает. А кто знает все? Даже Никольский только в автобусе узнал, что есть еще и тайный смысл этой операции. Значит, во главе стоит очень умный человек А если так, не может быть, чтобы они не до конца все продумали.

Есть здесь какая-то закавыка. Если ее разгадаем, тогда и будет настоящий результат. Но в чем эта закавыка? Может, Костырин что-то не договорил? Вряд ли. Во-первых, он трус, во-вторых — жлоб. Такие маму продадут».

Вариант доклада с конкретными предложениями так у Тихомирова и не сложился.

Покидая больницу, он нос к носу столкнулся со следователем Семеновым, который был несколько помят и расстроен.

— Ну что, убедился, что лучше журавль в небе, чем утка под кроватью?

Семенов махнул рукой.

— А у тебя?

— Хай класс!

— Поделись. — В глазах Семенова мелькнула надежда.

— Некогда, старик, некогда. — Тихомиров сделал ему ручкой.

49

— Да что их там, прорвало?— Олег в сердцах бросил трубку. — Можно подумать, что мы меньше их думаем о заложниках! — Звонки из Москвы шли с интервалами в несколько минут. — Зла не хватает. Ну, что там у нас? — рыкнул он на своих.

Подготовка к окончательной фазе операции закончилась. По команде Олега два бойца в милицейской форме должны передать мешки. Далее придется импровизировать. Ничего ясного по дальнейшим планам террористов не было. Что еще потребуют? Самолет? Вертолет? Ракету «Буран»?

Пока Тихомиров вел допрос с пристрастием, Костырин, словно коверный клоун, занимал паузу — вел диалог с террористами. Он врал и изворачивался так убедительно, что не только бандиты, но и Олег верил «приключениям холщового мешка». То пробки на дорогах, то пробитый баллон колеса у инкассаторов. Создавалось впечатление, что Костырин занимался враньем всю жизнь и играл при этом в лиге профессионалов.

Бандиты матерились, угрожали, но ждали и верили. Время утекало, а вместе с ним уходила надежда бандитов на реализацию полной программы. Несколько раз в разговоре с Костыриным они заявляли, что готовы пойти на половину суммы. «Вдохновитель побед» призывал не отчаиваться, верить, надеяться и ждать.

Ждать было выгодно по двум соображениям. Во-первых, вот-вот должен был приехать Тихомиров. Во-вторых, очень не хотелось идти на поводу у преступников. Чуть приутихла и Москва. Однако «Новости» через каждые пятнадцать минут гоняли свою программу, необъективную по существу и провокационную по форме. Уже трижды в лесу ловили журналистов-стрингеров, которые в погоне за сенсацией готовы были лезть и под пули, и под снаряды. Будучи отпущены, они по сотовым телефонам выходили на свои редакции и несли ахинею.

На поле все словно замерло. Гусаков в бинокль разглядывал автобус. Адмирал мерно, словно корова, жевал «Орбит». Бойцы травили анекдоты. Прокурор, откинувшись на спинку заднего сиденья «Волги», мирно похрапывал.

Появившийся на опушке Тихомиров имел весьма удрученный вид. С первых его слов Олег понял, что, несмотря на некоторые пикантные детали, нового было маловато. Более того, появился «лесной брат» Андрей Павлович, который где-то бродит, готовя сюрприз. Впрочем, для будущего следствия сгодится все, что добыл Тихомиров.

После обеда Москва забодала окончательно.

— Ну что, с Богом! — Олег принял волевое решение. — Где Трофимов?

— Сколько даем? — поинтересовался Гусаков.

— Пол-лимона хватит. И не будем торговаться. — Олег обернулся. — Адмирал, пусть твой крестник оповестит, что больше денег нет.

На информацию Костырина, который оповестил об этом бандитов, они ответили крепкой бранью. Как и прежде, Костырин упаковал легенду в нелепую на первый взгляд, но убедительную для воспаленного воображения обертку. «Когда в банке вскрыли мешки, там оказались крупные купюры, только со станка». Рисковать бандиты не решились и милостиво согласились на компромисс.

— Значит, так. Несете мешок и подаете в окно водителя. Принимает он. Несет один. Тот... рыжий. Потом убираете с дороги машины ГАИ и освобождаете проезд. Далее мы идем без сопровождения до опушки. Там даем возможность заложникам облегчиться. Двое суток, как-никак... Потом по обстановке. Предупреждаем — никаких действий. Заложники предупреждены: дернутся — стреляем без предупреждения. Вы поняли?

— Поняли. — Олег прищурился. Гусаков кивнул. Командир альфистов тоже. — Отбой.

— Ну, что, вперед?

Трофимов подхватил мешок и двинулся к автобусу. Занавеска чуть качнулась. Он шел не спеша, словно на прогулке. Низкого роста, на первый взгляд щуплый, он легко и непринужденно тащил огромный холщовый мешок, чуть согнув локоть. И только бугристый бицепс, обтянутый узким рукавом рубахи, говорил о весе поклажи.

Взревел автобусный двигатель, выбросив черное облако сгоревшей солярки. Засверкали синие и красные мигалки на крышах милицейских машин, освобождающих дорогу.

Снайперы затаили дыхание, положив пальцы на спусковые крючки. Но в перекрестии были только желтые занавески. Они плотно закрывали внутренность автобуса.

— Спокойно! Пока не стрелять. — Олег был напряжен.

Трофимов поднял мешок, подал в окно. Автобус громко фыркнул и, качнувшись, поплыл по дороге.

— Что видно? — Олег запросил наблюдателей спереди.

— Ничего. Водитель, а за ним занавеска.

— Начальник, ты убрал людей из кустов? Если да, то отпущу детей.

— Смотря где остановитесь.

— Блок коллектора видишь?

Это было метрах в шестистах от ближайшего поста. Расстояние, приемлемое для снайперского выстрела, но требующее высокой квалификации. Автобус развернулся и прямо по пашне двинулся туда. Олег видел, как вдоль опушки туда же рванули бойцы. Их серые куртки мелькали среди голых ветвей. Кольцо стремительно сжималось. Олег почти ощутил, как перестраивается вся махина операции, как тянутся по лесным дорогам машины, как урчат бронетранспортеры, выбирая удачную позицию. Можно представить, что сейчас на шоссе...

Но что дальше?

— Там чисто. — Олег не лукавил. В районе бункера не было никого.

— Обманешь — Бог не простит. На твоей совести будут невинные жизни.

— Грешно врать.

— С вас станется. Отбой.

Автобус развернулся, закрыв собой бункер. В мощный бинокль было видно, как качнулись рессоры, колыхнулись занавески и из открытых дверей появились первые заложники. Собственно, самих заложников видно не было, двери находились с противоположной стороны... Но под днищем были видны ноги.