Александр Маркьянов - Ген человечности - 3
Снова молчание…
— Капитан, вы говорите правду?
Простой вопрос — но как нельзя уместный сейчас.
— Да, правду. Доказать не могу — но говорю правду.
— Тогда я вам верю. Хуже уже не будет.
Это могла быть и ловушка. Но думать об этом не хотелось.
— Родерик?
— Сэр?
— Что скажешь? Если кто-то из нас будет непровакцинирован — то он будет угрозой для всех. Для нас всех. Надо принимать решение и прямо сейчас.
— Я не знаю, сэр.
— Решение за тобой. Хуже — не будет, согласен?
— А если мы взбесимся, сэр?
— А что мне мешает прямо сейчас положить вас одной очередью? Не слишком ли сложно — затеваться со шприцем и всей этой ерундой.
Родерик пошевелился на кровати, обдумывая положение.
— Хорошо, сэр. Все равно — что так что так.
— Микс?
— Какого хрена вы не сказали там?
— Прости?
— Там, на базе?
— Потому что у меня нет лишних доз. Мерзко — но это так. Все в Техасе.
— Это все Техас, да?!
— Ты о чем?
— О том! Вы все время хотели отделиться! Это вы выпустили заразу?!
— Остынь! — резко скомандовал Озказьян.
— Нет, а почему? Они решили так отделиться, черт!
— Их так же жрут как и других! Ты охренел, лейтенант!
Момент…
— Трое — против тебя, Микс. Хочешь — уходи.
— Трое? А майор?!
— Майор?
Озказьян посмотрел на Микса.
— Я верю капитану. Если бы он был ублюдком — это проявилось бы много раз. Вы в одиночестве, лейтенант.
— Тогда я ухожу!
— Вперед! Только пробьемся к машинам. Забирай Форд тот что в гараже, и четверть снаряжения, пойдет? Сделаем втроем!
Прижав приклад локтем, я неуклюже пошарился в кармане и выкинул на кровать рядом с Родериком одноразовый шприц и небольшой флакон с крышкой, позволяющей открывать и закрывать его много раз.
— Дозировка ноль одна — больше не надо. Это — не шанс остаться в живых, но шанс остаться человеком даже в смерти. Решайте. Кто не хочет — уходит.
До последнего я думало, что на меня кто-то бросится. Больше всего боялся Озказьяна — он стоял «не с той руки» и я не был уверен, что я смогу его остановить. Но нет — провакцинировались все. Последним, посмотрев на всех остальных и пробормотав что-то вроде ругательства, это сделал бывший лейтенант рейнджеров Базз Микс.
— Когда подействует?
— Брат сказал — пара часов.
— Брат, сэр?
— Да. И вирус, и вакцину от него разработал мой брат. Не спрашивайте больше ни о чем, ответить все равно не смогу.
А все таки я ошибся насчет Родерика. Сильно ошибся…
Различать людей меня учил шериф, это важнейшее качество любого полицейского — по внешнему виду, выражению лица человека понять, что от него можно ожидать. Если в тебе этого нет — схлопочешь пулю брюхом на дороге и даже не поймешь, почему это произошло. Хороший коп чует опасных людей за милю и заранее расстегивает кобуру. Родерик был опасен, его какая-то детская наивность во взгляде означала опасность, точно такой же взгляд по воспоминаниям был у Джонни Д и бэби-фейса.[30] Но в то же время Родерик умел держать себя в руках, и это важнейшее качество для любого солдата. А вот бывший лейтенант Микс держать себя в руках не умел, и за те несколько часов, что мы сидели в вынужденном заточении — из четырех сказанных слов три принадлежали ему. Это не есть хорошо.
Все это время мы тайно наблюдали друг за другом, каждый сидел или стоял так, чтобы видеть остальных. Никто никому не доверял, и каждый ждал, что другой в любой момент взбесится. На сей момент в этом нет ничего страшного, идет притирка — но если это же самое будет и дальше — группа выполнять задачи не сможет. Если каждый будет ждать пули в спину от другого — ничем хорошим не закончится.
Столкнул нас с места эпизод, которому так и не нашлось объяснения — когда мы просидели взаперти больше пяти часов — мы услышали шум двигателей, причем это была не Цессна, а большой винтовой самолет, скорее всего сто тридцатый. Пока разбаррикадировали окно — было уже поздно. Видимо самолет шел над сушей — но придерживаясь линии побережья.
— Гляньте… — пригласил Озказьян, лишь на мгновение выглянув в окно.
Одержимые!
Я увидел по крайней мере двоих, торчать в оконном проеме как мишень на полигоне е очень то хотелось — но и того что увидел, хватило. Один одержимый залег неподалеку от дома, второй что-то жрал, подальше. Тот, что залег казался особенно страшным — негр, баскетбольного роста и почти голый…
Ни говоря ни слова, начал осторожно открывать форточку — здесь окно было разделено в пропорции Ґ и открывалось в стороны. Приоткрыл (мне показалось что я сделал это тихо и незаметно), встав на колено прицелился — но негра там уже не было. Слинял, тварь, видимо они понимают, когда начинается охота и лишний раз не подставляются. А вот тот что жрал — тот и продолжал жрать, белый мужчина в том, что когда то было деловым костюмом.
Подвел прицел, выстрелил — одной пули хватило, одержимый завалился на бок без единого звука рядом с тем что он жрал. Всем хороша М4 — еще бы ей надежность как у Калашникова. Но Калашников пока не нужен, лежит на всякий случай в машине в количестве двух штук, один мой личный, второй — Родерик из Афганистана притащил трофеем. Так пока и М4 достаточно.
— Минус один. Один ушел.
Что-то с силой ударилось в стену, грязные, окровавленные руки появились откуда то снизу и обхватили глушитель винтовки. Рывок был таким стильным и неожиданным, что винтовка вырвалась у меня из рук, меня швырнуло вперед и прижало к стене. Ремень выдержал рывок — а через секунду я сориентировался и схватил винтовку. Снаружи глухо зарычал одержимый, он не знал что делать и у него были заняты обе руки.
Первым сориентировался Родерик — он выхватил пистолет (а может он, уже у него был в руках), сделал несколько шагов к окну и выстрелил. Пули сорок пятого калибра повредили глушитель, разбили обе руки одержимого, капли горячей, отвратительно пахнущей крови брызнули на стекло, немного — мне в лицо. Одержимый сорвался и упал вниз, я не удержался, повалился на спину и только тогда догадался выхватить свой пистолет.
— Черт!
Снаружи донесся новый взрыв рычания злобный вой, снова рычание — похоже, одержимый там был не один и раненым собратом занялись другие.
Озказьян отцепил от снаряжения гранату, выдернул чеку и аккуратно уронил за окно. Родерик отшатнулся от окна, не опуская пистолет. Внизу громыхнуло, раздался новый вой, рев, визг боли — уже на несколько голосов…
Майор снял еще гранату.
— Не надо! — сказал я, приходя в себя — загорится дом!
Если загорится — будет в предел скверно. Руки у меня тряслись, давно не попадал в такую ситуацию, чтобы противник умудрился подобраться так близко, чтобы схватиться за ствол винтовки. На учебных стрельбах мы проигрывали именно такую ситуацию, нас учили штурмовать помещения с абсолютно непригодной для этого М16А2, длиной в метр. Если невидимый тебе противник из-за угла схватил винтовку за ствол — нужно немедленно выстрелить, чтобы испугать его, чтобы возможно его руку обожгло дульным пламенем из пламегасителя, и при удаче так можно даже ранить противника в руку. Ни в коем случае нельзя отпускать винтовку, наоборот после выстрела нужно дернуть ее на себя, по необходимости — еще раз выстрелить, можно ударить руку противника, держащую ствол об угол чтобы он его выпустил. Все это мы отрабатывали на практике в теории — но это там, когда твоим противником были люди, а когда это одержимый…
Глушитель накрылся однозначно, запасного не было и взять его было неоткуда. Хороший глушитель от Knight, большая ценность сейчас. Ствол — а у меня была последняя версия М4 с толстым стволом — выглядел неповрежденным и не погнутым — но это на первый взгляд, а так надо заново пристреливать. Вот в такой глупой ситуации я едва не лишился основного оружия…
— Все целы — констатировал Озказьян.
— Сардж, я твой должник… — сказал я, не поднимаясь с пола.
— Пустое, сэр — Родерик мальчишески улыбнулся — мы все должники друг у друга.
— И тем не менее.
— Надо прорываться отсюда — выразил общую мысль Микс.
Я внимательно оглядел свое оружие. Затем забросил его за спину, достал пистолет. Если есть даже малейшая неуверенность в своем оружии — лучше перейти на запасное.
— Как? — спросил майор.
— Прорываемся с гранатами? — предположил Родерик.
— Можем не успеть.
— Окна?
— Машина — предложил я — большая машина. Если она на ходу — она послужит нам хоть каким-то укрытием, можно будет вести огонь с кузова. Я за рулем.
Кузов хоть немного должен задержать одержимых, если человек стоит в кузове движущейся машины и ведет огонь — это совсем не то же самое, что человек находящийся на земле и ведущий огонь. Пугала именно живучесть одержимых — одержимый фанатичен, не чувствует боли, даже если он получил смертельное по человеческим меркам ранение — он может добраться до тебя чтобы укусить.
