Михаил Нестеров - Агент ливийского полковника
– Для чего?
– Чтобы вывести ар-Рахмана из равновесия. Он должен узнать о своей ошибке.
– Кажется, я вас понимаю.
– Вы предложили мне кофе.
– Да, простите. Я скоро вернусь.
* * *Руби, бледная как саван, ничего не понимала. Казалось бы, она пережила самый ужасный момент в своей жизни – когда Джемаль собрался убить ее, – оказывается, нет. Она испытала такой ужас, увидев во дворе дома агента МИ-6, что едва не упала в обморок, потянув за собой занавеску. В ее голове пронеслась целая вереница вопросов: как военная разведка так быстро вышла на след беглецов (это в свете надежного убежища у надежных людей)... Она не брала в расчет предательство этих милых людей, с которыми успела сблизиться. Каждый несет свой крест, вот и они несли свой, что к этому еще добавить?
Почему Паттерсон приехал один? Пытается воздействовать на Макгрегора таким образом, чтобы он за руку вывел беглянку? Но тогда он обязан знать, что она одна и, само собой, Андрея здесь нет. Стоп! Не потому ли так прямо действует агент МИ-6, что знает местонахождение Рахманова? Его взяли? Он... раскололся? Убит? О нет, только не это...
Руби могла поклясться, что зрение у нее обострилось (на самом же деле расстояние от окна до садового столика не превышало десяти метров, и она легко замечала детали). Она видела чертовски усталого человека: с помятым лицом и в помятой одежде. У него не осталось сил говорить, и он артикулировал – как рыба, открывал и закрывал рот...
– Как это – вернулся? Он что, уже приезжал сегодня?
– Он приезжал ко мне накануне теракта, обещал вернуться через несколько дней.
«А, вот оно что...»
Руби проследовала за хозяином в столовую, но остановилась на пороге, чтобы не нарисоваться перед Паттерсоном в окнах.
– Он попросил кофе, – пояснил Стивен, включая кофеварку.
– Вы не пригласили его в дом?
– В прошлый раз он сам предложил побеседовать в саду и сегодня не напрашивался в гости. Руби, поднимитесь к себе, – не поворачивая к ней головы, попросил Макгрегор.
Она выполнила его просьбу, понимая, что стоит у него над душой.
У себя в комнате Руби снова подошла к окну. Скрываясь за шторой, посмотрела на агента «Сикрет сервис». Усмехнулась: «Несладко тебе. Если бы ты только знал, насколько близок к цели...»
* * *Паттерсон смотрел прямо перед собой. Он затянул беседу с Макгрегором настолько, чтобы дать своей группе рассредоточиться и обследовать прилегающую ко двору местность. К этому моменту спецназовцы Нэша-Вильямса проникли во флигель и обшарили там каждый угол. Необследованным оставался сам дом. И если Рахманов внутри, на что очень надеялся Паттерсон, то деваться ему просто некуда. И когда Стивен Макгрегор появился с кофе, Паттерсон преобразился на глазах и отдал приказ капитану по рации...
* * *Противник не скрывал своих намерений. И численности. Руби, подумав, что с кем поведешься, от того и наберешься, посчитала всех по головам. Агентов, походивших на матричных как две капли, было шестеро. Моложавому и сухопарому Паттерсону не хватало только вальяжности, черных очков и громадного «Дезерт Игла» 44-го калибра, чтобы более полно соответствовать этому образу.
Они взяли под контроль телефонную линию. Все сотовые трубки, изъятые у Макгрегоров, один из агентов разложил на столе в гостиной, как карточный пасьянс, и переводил взгляд на их владельцев, как будто сличал фото в паспорте с оригиналом. Все члены семьи Макгрегоров расположились за столом и вместе с чернопиджачной свитой изображали финальную сцену из телевизионного детектива: сейчас Паттерсон, начав издалека и затрагивая каждого, изобличит настоящего преступника. Собственно, он сделал это в самом начале, объявив преступниками всех пособников ливийского террориста.
В отличие от «расквартированных» агентов, другие шесть человек расположились «где-то во дворе» и за пределами дома. Возможно, они взяли под контроль флигель, устроили огневые точки в подсобных строениях. Всего группа Паттерсона насчитывала двенадцать человек. Не армия, конечно, но для ликвидации одного – больше чем достаточно.
Руби не могла не заметить, что агенты британской разведки в полной мере использовали приемы террористов. За последний час в доме Стивена Макгрегора прозвучало только два телефонных звонка: в одном случае Лоре звонила ее приятельница, и отвечала дочь Стивена под тотальным контролем агентов. Паттерсон и Свитинг прослушивали линию, используя специальное оборудование: компьютер, приемник сигналов плюс программное обеспечение. Ахмед Джемаль стоял за спиной Лоры и был готов выстрелить ей в затылок по команде шефа. Получасом ранее в еще более сложном положении оказался сам Стивен, отвечавший на звонок: один ствол смотрел в его затылок, другой – его дочери.
Очередной звонок (в гостиной прозвучал рингтон Love Me Do) заставил Макгрегоров переглянуться: кто и кому звонит? Руку снова подняла Лора и, указав на свой сотовый, уже во второй раз пояснила:
– Моя мелодия.
Паттерсон приложил к уху наушник и кивнул Лоре: «Можешь ответить», но смотрел он поверх ее головы, на вооруженного пистолетом Джемаля.
Лора взяла у агента трубку. Глянув на высветившийся номер, назвала абонента по имени:
– Да, Патрик.
– Привет, дорогая! Как ты?
– Как ты? – с нажимом и больше восклицая, переадресовала она вопрос Патрику. Задетая за живое поведением мужа, она как будто забыла обо всем на свете. Она даже откинулась на спинку стула и едва не коснулась затылком ствола пистолета.
Самообладанию этой женщины Руби поставила хорошую оценку. В блеске ее глаз сквозили страстная недоверчивость, обида, враждебность. Даже одержимая ревностью актриса не смогла бы передать жестами чувства Лоры. Руби так заворожило порозовевшее лицо женщины, что она не могла оторвать от него взгляд. И нимало не догадывалась, что в глазах Лоры стала причиной размолвки между супругами.
Когда она вернула трубку, напряжение в гостиной ослабло. Руби оказалась единственной, кто с видимым облегчением вздохнул. И единственной, кто вздрогнул, – когда раздался резкий звонок проводного телефона.
Паттерсон кивком показал Макгрегору взять трубку.
– Алло?
– Да, здравствуй, Стивен!
Натан Паттерсон впервые услышал голос своего противника, прозвучавший в наушнике. Звонивший не представился, однако внутренний голос Натана вскрикнул: «Это он!»
Паттерсон энергичным круговым движением поторопил Стивена: «Продолжай разговор!»
– Добрый вечер! Я узнал тебя.
– Я рассчитывал на это. Мне придется задержаться. Гостью заберу завтра вечером. Потерпишь еще сутки?
– Мне будет ее не хватать.
– Кстати, она...
– Мы все вместе в гостиной.
И тут Руби выкинула фокус, которого от нее никто не ожидал. Она, обрадовавшись звонку Рахманова, крикнула со своего места:
– Привет, милый!
«Вот уродка!» – Паттерсон даже прикрыл глаза, чтобы не видеть автора этой глупости.
– Передай ей привет, – стал заканчивать разговор Андрей. – До встречи завтра.
Связь прервалась. Паттерсон вскочил со своего места и приблизился к Руби. Она зажмурилась, ожидая удара, однако Натан отплатил ей той же монетой. Склонившись над ней, он крикнул ей в ухо:
– Он наш!
И только после этого довольно рассмеялся. Остальным же показалось, что это смех сумасшедшего...
Глава 18
Не может быть...
– «Льотей».
– Что?
Это слово прозвучало в гостиной, где после звонка Андрея Рахманова обстановка разрядилась, а из присутствующих можно было назвать только двух человек: самого хозяина дома и Натана Паттерсона. Оно прозвучало после невольных откровений Натана о его «долгоперспективных» привязанностях.
– «Льотей», – повторил Стивен. – Это название спецоперации, разработанной в МИ-6 и направленной на развал коммунистического движения.
– Интересно, что вы знаете о ней?
– Разве теперь это секрет? – И все же Макгрегор удовлетворил любопытство агента. Но лишь по той причине, чтобы в конце непродолжительного монолога задать один очень важный вопрос. Собственно, его речь стала отправной точкой для этого вопроса. – В вашем ведомстве пришли к выводу, что прочность режима каждой социалистической страны и всего содружества в целом держится на общности идеологий, руководящей роли коммунистической партии и их взаимодействии, и если лишить социалистическое общество цельной идеологии и перессорить его членов между собой, то весь монолит содружества должен будет рассыпаться. Как вы назвали операцию по развалу нашего, локербийского содружества?
Паттерсон был поражен осведомленности Стивена Макгрегора (честно говоря, он, размышляя о долгосрочных операциях, пропустил «Льотей», направленную на развал коммунистического блока, – потому, наверное, что считал развал СССР венцом в операциях такого рода). Действительно, в 1953 году МИ-6 разработала спецпрограмму «Льотей», сущность которой заключалась в проведении комплекса мероприятий, результат которых ожидался через тридцать-пятьдесят лет.
