Сергей Самаров - Особо секретное оружие
– И еще, – добавляет Доктор Смерть командным голосом, словно именно он уполномочен руководить операцией, а вовсе не какие-то генерал с полковником, – поднимите все биографические данные на профессора Даутова. Откуда он родом, с кем учился, кто ближайшие родственники... Все тейповые[31]связи... Его отношение к адату... Короче, все, что можно на него набрать, кроме официальных характеристик... Хорошо бы иметь и его психограмму... И эти материалы нужно доставить Басаргину.
Полковник встает, показывая своим видом, что не слишком доволен требованиями Доктора.
– Вы сами просто не справитесь... – Теперь Доктор Смерть становится насмешливым. – Если не верите, поинтересуйтесь в «Альфе» у генерала Астахова. Он подскажет вам, что наш командир заменяет собой целый аналитический центр с их компьютерами... А у вас и совместного аналитического центра порядочного нет... Каждый гнет свою линию и старается другого не допустить к своим тайнам. Я настоятельно рекомендую вам не пренебрегать нашими услугами...
– Я подумаю... – Согласия Мочилов пока не дает.
– И я еду к себе, – встает и генерал Легкоступов. – Буду заниматься охраной засвеченной точки. И тут еще ЦРУ вмешалось... Навалили вы мне работы. Хорошо бы этот номер вообще сменить...
– Это не поможет. Они уже засекли точку, с которой номер работал. Наверняка спутник ЦРУ обладает теми же функциями, что и наш спутник. Необходимо менять всю дислокацию центра, а на его месте строить дом отдыха для военных пенсионеров... – мрачно комментирует Ангел.
Генерал с полковником опять переглядываются.
– Печально, но господин Ангелов, как следует его теперь называть, очень недалек от истины. Реабилитационный центр можно считать полностью засвеченным и непригодным для использования. Разве что сделать из него ловушку для агентов ЦРУ. Но это уже скорее работа контрразведки, чем наша... Что касается вашего желания, товарищ генерал, заняться работами по охране засвеченной точки, то это, извините, наша забота. Я не думаю, что руководство ГРУ пожелает доверить это дело специалистам ФСБ. У нас достаточно своих специалистов. Впрочем, если у вас есть желание, я могу просить свое руководство допустить к планированию мер лично вас, но никак не ваших сотрудников.
Генерал потерял союзника, но на эту возможность хозяин сразу объявляется, но хоть что-то желает заполучить, чтобы совсем не остаться без данных:
– Хорошо. Сам объект – за вами. Но мы должны контролировать и окрестности. Ведь не приедет же Талгат в военный городок или в сам реабилитационный центр... Где-то он остановится... Возможно, где-то в округе живут чеченцы... Все это следует взять под контроль.
– И еще... – добавляет Басаргин. – По праву приоритета, и раз уж мы вошли в это дело так плотно, что можем отслеживать все телефонные переговоры, и не только...
– А что еще? – напряженно интересуется Мочилов.
– Спутник способен вести трансляцию в реальном времени. Не только посылать нам статичные фотографии, но и показывать место в реальности со всеми приближающимися и удаляющимися объектами.
– Даже так? С какой дозой увеличения?
Басаргин не хвастается своей техникой, а просто ставит в известность коллег.
– Вплоть до легковой машины. Иногда, при ясном, как сейчас, небе, можно в качестве жирного пятна рассмотреть человека. Это дорого, но мы уже совершали такие действия в важных операциях, и штаб-квартира была не против. Думаю, и сейчас они не возразят...
– Это может нам существенно помочь... Но я понимаю, что начинается базарный день – вы, Александр Игоревич, просто торгуетесь. И что вы хотите в обмен на свою помощь? – Полковник насторожен.
– Туда, в реабилитационный центр, должны поехать наши люди... Они знают в лицо Талгата Абдукадырова. Мы не знаем, в каких отношениях Талгат Абдукадыров с Ахмадом Даутовым. Выходить сразу на Даутова опасно. Я бы послал к нему на лечение пару наших специалистов...
Глаза полковника вдруг ярко сияют. Он сразу схватывает мысль.
– Прекрасная возможность... И неожиданная идея... Кстати, я давно искал способ продолжить начатое, только все случай не подворачивался... Я согласен. Только этих специалистов выбираю я!
– Наших!
– Ваших! И прямо сейчас забираю их с собой.
– Это?
– Это – Ангелов с Пулатовым... В дополнение к основной работе мы с ними проведем еще один эксперимент из незавершенных ранее... Это касается их судьбы и законсервированных профессором Радяном возможностей[32]их подсознания... Впрочем, они могут пока отдыхать здесь... Только к утру я сумею подготовить все необходимые документы... На рассвете я пришлю за ними машину...
– Я здесь с машиной, – говорит Ангел. – Можете не утруждать себя заказыванием транспорта...
– Это будет даже проще... – Юрий Петрович согласен.
Ангел с Пулатом переглядываются. И только усмехаются. Слишком много серьезных попыток было предпринято, чтобы добраться до заложенных в их головы в состоянии глубокого гипноза данных. И ни одна пока не увенчалась успехом.
– Могу я тоже приять участие в этом деле? – сразу вступает в разговор генерал.
И Ангел, и Пулат, и полковник Мочилов прекрасно помнят, сколько усилий приложил генерал Легкоступов, чтобы добраться до того же самого, сколько людей из-за этого пострадало, людей разных, причастных и не причастных к этому делу.
– Извините, товарищ генерал, – вяло говорит Мочилов, – думаю, что это нереально... Наше руководство будет против, при этом опираться будет в том числе и на мое мнение...
Так мягко звучит «пощечина», что Геннадий Рудольфович только сухо кивает в ответ...
Генерал с полковником уже в дверях, готовятся выйти, когда раздается телефонный звонок и останавливает их.
– Это Зураб... – сообщает Доктор Смерть. – Быстро он что-то выкопал... Подождите, могут быть новости...
И включает спикерфон.
– Доктор. – Зураб говорит быстро. – Зинур нашелся. Он купил разваленный механический заводик на окраине Москвы. Собирается якобы восстанавливать и возобновлять производство. Но в его делах не все чисто... Я сейчас иду в компанию, где будут парни Зинура... Попробую собрать, если надо, отпечатки пальцев... Есть возможность идентификации?
– Есть! – от порога говорит Юрий Петрович. – Они сильно наследили в квартире Алданова. Как будут отпечатки, сразу ко мне. Звоните из бюро пропусков, вас проведут...
– Я работаю... – соглашается Зураб.
– Вот так, дело сдвинулось, – басит Доктор, отключая телефон.
– Быстрее бы двигалось, а то скучно... – зевает Пулат.
– Главное, чтобы оно двигалось в нужную сторону... – Недоверчивый генерал оставляет последнее слово за собой.
3
В дверь стучат. И только после этого начинает проворачиваться в замке ключ. Что-то новое. Ни сам уверенный в себе, даже слегка нагловатый, как большинство чеченцев, имеющих силу приказывать и повелевать, ичкерийский куратор Зинур, ни его подчиненные не отличаются воспитанностью и стучать в дверь к пленнику попросту не приучены. Кто же это может быть? Уже пожаловал тот бывший лейтенант Абдукадыров? Но он же сказал, что встреча будет за пределами Москвы... Значит, это кто-то другой...
Виктор Егорович просыпается сразу, словно он и не спал, как привык просыпаться всегда – без потягиваний и потрясывания головой. Другой бы на его месте, возможно, и спать бы здесь не смог. Но он сам себе доказывал, что нервы у него до сих пор в порядке и он в состоянии уснуть в любой обстановке, не терзаясь сомнениями, которые разрешить нельзя, не пугаясь опасности, которой он добровольно идет навстречу. Для него настоящее положение вещей – состояние привычное, только без его личной помощи отодвинутое временем в прошлое и вернувшееся несколько неожиданно. Почти соскучился... Более того, будучи честным сам с собой, Алданов знает, что испытывает порой ностальгические нотки в пенсионной действительности. Ностальгия по прошлому, если понятие «ностальгия» можно рассматривать шире, чем просто «тоска по родине». Не слишком вникая в филологические тонкости, он использует это понятие так, как ему удобно.
Просыпается... Нельзя сказать при этом, что сны он только что видел розовые или голубые, какие, бывало, видел до службы в должности ликвидатора, когда по щекам еще гулял молодцеватый юношеский румянец. Уже при подготовке к первому заданию, когда были поставлены конкретные задачи предстоящей операции, сны его резко изменились и до сих пор доставляют мало удовольствия. И румянец со щек исчез, хотя бледными они не стали. Просто стали твердыми, жестковатыми, сложились в едва заметные вначале складки. То же самое происходит со снами и с румянцем и после оставления службы. Только складки на щеках, по-прежнему жесткие, стали более конкретно очерченными. Но с этим, со снами и с изменением внешности, Алданов смирился. Он умеет заставлять себя смиряться с чем угодно.
Виктор Егорович поднимается с кровати. Пружины панцирной сетки издают неприятный звук, который и скрипом назвать трудно – скорее, если совместить звук с только что увиденным сном, это напоминает стон человека, у которого разорвано горло... Не перерезано, а разорвано... Рукой... Пальцами... Разорвано... И скрип продолжает сон до того момента, как Виктор Егорович оказывается на ногах, уже полностью контролируя ситуацию и все происходящее.
