Андрей Воронин - Ночной дозор
— Вы ошибаетесь.
— Может быть, — сказал старик и поглядел на погасшую папиросу в дрожащих пальцах. — Может, и ошибаюсь. Я не ошибаюсь в сути, а фамилии могут быть другими — Иванов, Сидоров. Но суть дела от этого не меняется, все замыкается на порту. Вот я как-то на досуге посчитал, неделю работал, сидел с газетными подшивками, с бумажкой и карандашиком в своем кабинете. По моим расчетам выходит вещь удивительная — порт работает как бы себе в убыток, но работает с полной нагрузкой. Значит, здесь что-то не так. Вы улавливаете мою мысль?
— Да-да, улавливаю, — Толик кивнул.
— Я думаю, все-таки, что это Короедов с Петровым. Я их знаю, правда, не лично, а по газетным статьям. И уверен, до них, может, и не доберутся органы правопорядка. Вполне может так статься, что они не сядут на скамью подсудимых. Найдут лишь тех, кто нажимал на курок, кто стрелял. Уж слишком хитры и богаты заказчики, чтобы сидеть за решеткой, да и наше государство насквозь прогнило.
— Вам бы президентом быть.
— Нет, нет, что вы, любезный, зачем мне, пенсионеру. лишний геморрой? Президент — это работа очень опасная и очень тяжелая. Поверьте, уж я-то знаю.
— Вы, случаем, депутатом не были?
— Нет, что вы! Я всегда пытался держаться от власти как можно дальше. Меня обвиняли во всякой ереси, говорили, что мои экономические взгляды не правильные, что я прихвостень Запада и проповедую буржуазное учение. Но когда дело касалось конкретных расчетов, то шли ко мне на кафедру, и именно я со своими сотрудниками готовил многие материалы для наших партийных руководителей.
Но это лишь в том случае, когда их интересовало реальное положение вещей, а не дутая статистика, перевранная тысячу раз в угоду власть предержащих.
Подобной лекции здесь, на набережной, неподалеку от места преступления Толик не ожидал. Он посмотрел на часы, неловко выдернул руку из рукава — пальцы он старался держать так, чтобы не было видно синих татуировок.
— Извините, мне пора.
— Было очень приятно с вами побеседовать, — сказал словоохотливый старик. — И, кстати, огоньком не выручите? Папироса-то погасла. За что люблю «Беломор» — можешь разговаривать сколько угодно, а он, если не затягиваешься, сам гаснет и после этого вполне пригоден к употреблению.
Старик вплотную подошел к натянутой полосатой ленте, которая отгораживала проезжую часть от тротуара, и принялся вглядываться, поворачивая голову то вправо, то влево, словно пытался восстановить картину происшедшего и взглядом же прочертить траектории выпущенных пуль.
Затем его голова с невероятно острым, похожим на рыбью кость кадыком запрокинулась. Лысина, окаймленная венчиком седых волос, тускло заблестела в лучах неяркого вечернего солнца.
"Ну и старик! А главное, как близок к истине! — настроение у бандита было испорчено. — Если какой-то первый встреченный на набережной старик, начитавшийся до одури газет, знает заказчика, значит, следователи тоже до них доберутся. И тут уж они не остановятся ни перед чем. Все-таки, Малютин — фигура видная, я даже представить не мог, что столько людей съедется сюда. Наверное, даже генпрокуратура из Москвы свою бригаду прислала, а уж эти примутся рыть до самого дна. Ничего, ничего, завтра они найдут исполнителей. Раз им хочется, пусть находят, будет победная реляция. Самое неинтересное то, что мою связь с Короедовым и Петровым вычислить будет несложно, нас иногда видели вместе. А вот азербов с Короедовым или Петровым навряд ли кто-нибудь видел вместе, даже в страшном сне, причем азербы оттуда — из Карабаха. Поэтому ход хороший, и мотивы при желании следователи найдут, ведь им ничего другого не останется.
Мое преимущество в том, что следователи — люди подневольные. У них одно на уме — как можно скорее распутать убийство, найти виноватых и закрыть дело. Они рады обмануться, и я доставлю им такое удовольствие", — ехидная улыбка вновь появилась на лице Толика.
Он любил вникать в тонкости психологии людей и обычно не ошибался. Ему не всегда удавалось отыскать основной мотив, который руководил действиями людей. И тогда он играл на маленьких слабостях, в этом была его сила. Он, как казалось Боцману, интересовался вещами абсолютно бесполезными. Но Толик знал, что никакая информация лишней не бывает, и то, что оставалось незамеченным другими, западало ему в память.
Уже подзабытый в Питере конфликт, когда Малютин прижал азербайджанскую мафию, сейчас пригодился Толику, пригодился в сложной игре. В свое время выходцы из Азербайджана держали в порту один из самых видных потоков — занимались переправкой и торговлей подержанных автомобилей из Финляндии, Швеции, Норвегии. Машины оттуда шли за бесценок, шли сотнями, и это было на виду.
Но Малютин увидел, что прячется за легальным потоком.
Вместе с подержанными автомобилями, приобретенными законно, шли и краденые дорогие модели с перебитыми номерами. Вот здесь Малютин сыграл на руку и Петрову, и Короедову — он прикрыл этот бизнес, устранив из порта азербайджанцев. Но Малютин не знал, что Петров и Короедов сами подставили конкурентов, подкинув ему документы. Азербайджанцы тогда, как знал Толик, пообещали отомстить Малютину. Тогда до мести дело не дошло, Малютин входил в силу, и азербайджанцы решили его не трогать, переключились на торговлю «левым» спиртным, но уже не через порт.
Еще одной сильной стороной Толика было то, что он никогда не перепоручал другим важные дела. И если Сашок с Шуриком сейчас отдыхали, то Толик не мог себе позволить расслабиться. Он спустился в метро и удивился, что оно еще работает. Он уже год не пользовался метрополитеном, по городу ездил исключительно на машине.
Проехав пять станций, вышел на поверхность. Все таким же прогулочным шагом Толик двинулся в парк.
Бомжа он отыскал на условленном месте. Тот сидел на лавочке, грязная, латаная-перелатаная тележка стояла за спинкой, не особо заметная прохожим.
— Все в порядке? — спросил Толик.
Бомж пожал плечами:
— Конечно, как и договаривались.
— Кати.
Бомж поднялся и с тележкой направился по аллейке.
Толик шел метрах в двадцати сзади. Вскоре они оказались в запущенном дворе.
— Все, ты свободен, — Толик быстро рассчитался с бомжом, сунув ему в кулак несколько купюр. Тот развернул их, помял в грязных пальцах и остался доволен. — А теперь иди, и будет лучше, если я тебя никогда больше не увижу. Ты понял, никогда! Даже если мы встретимся на одной улице.
Бомж радостно закивал:
— Мне что, раствориться?
— Растворись.
И действительно, бомж исчез через несколько секунд, словно провалился сквозь землю. Толика подобная расторопность бродяги позабавила. Он взял тележку, приподнял, как бы взвешивая, проверяя, все ли осталось в сумке. В том, что бомж не любопытствовал, не интересовался содержимым сумки, Толик был уверен: кому же хочется рисковать собственной головой. Да и мало ли какую хитроумную заметочку на сумке может оставить хозяин?
С тележкой он зашел в подъезд и позвонил в дверь — три коротких звонка, затем пауза и два длинных. Дверь открылась тотчас. На пороге стоял высокий кавказец. Лишь только он увидел Толика, сразу осклабился, показывая белые крепкие зубы:
— Прахады.
Роста с Толиком они были примерно одинакового. В маленькой однокомнатной «хрущевке» сидели еще двое молодых азербайджанцев, по комплекции очень походившие на Сашка и Шурика.
Ни телевизора, ни радио в квартире не было. Взгляд к себе приковывал лишь потертый двуспальный диван, на котором были разостланы грязные простыни. На кухне в мойке громоздилась гора немытой посуды. На столе стояла плетеная корзина с какой-то азербайджанской снедью, над ней лениво кружились две пчелы. Стол был залит чем-то липким: то ли гранатовым соком, то ли дешевым вином. На кухне пахло, как на овощной базе.
Толик брезгливо смахнул с табуретки пепел и гранатовые корки. Сел. Азербайджанец очень плохо говорил по-русски. Единственное, что он твердо усвоил из русского языка, так это мат, и произносил каждое слово веско и убедительно, почти без акцента.
Этих троих азербайджанцев Толик приглядел давно.
Он, как и каждый предусмотрительный человек, любил делать запасы. Теперь эти азербайджанцы были живым товаром, который он придерживал для подходящего случая.
Они бы ему в любом случае пригодились, если не в этой ситуации, так в другой.
— Ну, как вы здесь, никуда не выползали?
— Нэт, нэт, что ты! Как договорились. Сидим тихо. никому не открываем, никуда не показываемся.
— Это правильно, — Толик снял веревку и освободил сумку. — Слышишь, Гейдар, — исподлобья взглянув на стоящего в двери азербайджанца, произнес Толик, — здесь. — Он похлопал по рваной сумке, — шмотки и оружие. Сегодня ничего не трогайте, завтра я приеду и скажу, гае, когда и кого.
— А дэньги? — криво осклабился Гейдар — Деньги привезу завтра. После того, как сделаете работу, получите все деньги.
