Лев Константинов - Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)
— Резонно, — согласился Юлий Макарович. — Так какое у нее второе псевдо?
— Подолянка. Красиво, не правда ли?
— Гарно, — равнодушно кивнул Бес. И опять взялся за свое: — Кто-нибудь подтвердил вам, что эта девица и есть Мавка?
— Судя по тону, вам это псевдо знакомо, — чутко поймала новые нотки Галя.
— Да, — признался Бес. — Такой курьер у Рена, насколько я помню, был. Куренной Мавкой очень дорожил. Настолько, что держал подальше от всех своих дел.
— Он ей не доверял? — спросила Галя.
— Мавка была любовницей Рена, — сказал Бес.
Референт службы безпеки вел разговор с тем сосредоточенным вниманием, с каким охотник берет на мушку дичь.
— Ну и что? — Галя не понимала, почему такие интимные подробности должны их интересовать. — Кстати, я в этом и не сомневалась.
— Значит, человек она особо проверенный.
— Ничего это не значит, — неожиданно заупрямилась Галя, — когда девушку в постель тащат, редко спрашивают, какие взгляды она разделяет.
— Знаете по собственному опыту?
Было это сказано грубо, будто пощечину Бес влепил.
— Ой, советую вам со мной не ссориться, — нараспев проговорила Галя. — Я обид не забываю…
— Выбачайте. У меня просто плохое настроение.
— Совсем не обязательно переносить его на других. Легкая перепалка несколько отвлекла их от основной темы.
— Все-таки настаиваю: вам следует познакомиться с Мавкой. Если со мной что-нибудь случится — она меня заменит.
— Згода, — наконец согласился Юлий Макарович. — Но не у меня дома. Пусть приходит завтра, скажем, в шесть вечера, к драматическому театру. Ее спросят: «Нет ли лишнего билетика?»
— Не пойдет, — отвергла пароль Галя. — У всех будут спрашивать, нет ли лишнего билета… Так легко нарваться на случайность. Пусть тот, кто придет на встречу, будет с томиком Леси Украинки в правой руке.
— Хорошо.
— Спросить он должен следующее: «Извините, спектакль начнется вовремя?» Леся ответит: «Наверное, для опозданий нет причин». Ясно?
Обмен паролями состоялся, и Леся ждала распоряжений. Несомненно, пришел тот, кто был ей нужен: томик Леси Украинки в руке, в условных фразах каждое слово на месте.
Связник Беса был солидным, среднего возраста мужчиной, по виду — служащий какого-нибудь нешумного, но уважаемого учреждения. Он неспешно расспрашивал Лесю о житье-бытье, и со стороны могло показаться, что встретились давние знакомые.
Леся, одним взглядом окинув посланца Беса, проявляла теперь к нему тот интерес, который диктовался обстоятельствами встречи у театра: слегка кокетничала, отвечая на вопросы, улыбалась доверительно и чуть обещающе.
— На спектакль мы, наверное, не попадем? — спросил связник. Себя он попросил называть Павлом Романовичем.
— Сложно с билетами, — безмятежно улыбаясь, ответила Леся.
Она без труда узнала в Павле Романовиче помощника Беса, который приходил «снаряжать» хозяйку хаты Гали Шеремет к сыну, — Галя подробно описала ей внешность этого хозяйственного, неторопливого агента.
— Мы не будем очень огорчаться? — Павел Романович тоже приятно улыбался.
— Невелика беда — вечер сегодня чудесный.
— То, может, погуляем?
— Охотно, время у меня есть.
Он повел ее в тихий переулок, подальше от людной площади. В переулке было пустынно. Леся почувствовала себя неуютно. Потом сообразила, что здесь они не особенно заметны со стороны: над тротуаром нависли ветви сирени, вишен и яблонь, разросшихся в палисадниках у домов, кустарники и деревья образовали густую тень, укрывающую прохожих.
Шли от дома к дому, из одной тихой улочки в следующую. Павел Романович сосредоточенно молчал; казалось, он забыл о своей спутнице. Леся вскоре заметила, что вот так, переулками, они приближаются к дому, в котором она жила. Заметила это и забеспокоилась.
— Куда вы меня ведете?
— Бее узнаете в свое время, — невозмутимо бросил Павел Романович.
Спрашивать таких, как он, о чем-либо было бесполезно — Леся хорошо это знала.
— Скоро?
— Почти пришли.
Они стояли у Лесиного дома — приземистого, казенного типа четырехквартирного здания. Дом был унылым — облупившиеся стены, четыре крылечка — по числу хозяев — прилепились к «парадной» стене. Казарменный вид дома немного скрашивали палисадники, часто засаженные кустами сирени. Но сейчас листья уже облетели, и тоненькие ветви сиротливо тянулись к маленьким окнам. Стемнело, и только над одним крылечком горела лампа под металлической тарелкой. Дом чуть виднелся в сумерках, казался пустынным.
Так оно и было: жили здесь преимущественно люди рабочие, а они рано ложились спать: с утра — за труд.
Леся получила здесь маленькую квартирку некоторое время назад. Многодетную семью железнодорожного мастера, которая раньше ее занимала, переселили в новый дом. Леся почти ничего не знала о соседях по дому, в первые дни после новоселья познакомилась, но дальше этого дело не пошло. По утрам ей случалось с одним из них, офицером гарнизона города, вместе ожидать автобус на остановке. Семья офицера занимала ближнюю к Лесиной квартиру. Офицер приветливо здоровался с Лесей волжским окающим баском. Леся чинно отвечала: «Добрый день, товарищ капитан».
Ей нравились военные, независимо от того, какую форму они носили. Так она сказала Гале, и та долго смеялась.
Павел Романович остановился, сказал:
— Пришли.
— Так это ж мой дом, — удивилась Леся. Она с недоумением смотрела на провожатого.
— Ага, — согласился тот, — запрошуйте в хату.
Леся поднялась по скрипучим ступенькам крылечка, щелкнула замком сумочки — искала ключ.
— Открыто, — уже откровенно иронизируя, сказал Павел Романович. И предложил: — Да вы проходите, не бойтесь, ничего плохого, если вы наш человек, с вами не случится.
Нелегко дался Лесе шаг через невысокий порожек, и это было видно со стороны. Во всяком случае, Павел Романович отметил: испугалась пташка, не хочется ей в клетку…
В чистенькой комнатке их ожидал Бес. Юлий Макарович основательно устроился за столом и от скуки изучал старый номер «Огонька».
— Москальский журнал, — сказал он вместо приветствия. — Практикуетесь в русском языке?
— А что? — бойко поинтересовалась Леся. — Заборонено?
— Да нет, почему же…
— Знаете ли вы, что такое БУП? — неожиданно спросила она.
— Что, что?
— БУП — это Боевой устав пехоты. У нас в курене он был в единственном экземпляре — на русском языке, конечно. Так куренной Рен заставил каждого из нас на память его выучить.
— Языката, — неодобрительно покачал головой Бес. — Ты и в других случаях такая же говорливая?
— Нет, только с вами.
— Почему?
— Галя сказала, чтобы я вам доверяла полностью.
— А откуда знаешь, что я — это я?
— Узнала вас.
Пришла очередь удивляться Бесу.
— Ты где-то меня видела?
— Конечно. В штабе у Рена.
Бес грузно повернулся к Павлу Романовичу, приказал:
— Прикрой-ка дверь поплотнее.
Что-то было в его словах такое, что тот насторожился, сбросил сонливое равнодушие и даже сунул руку в карман плаща.
— Ошиблась, дивчина, — спокойно сказал Бес. — Ты никак не могла видеть меня в штабе Рена. А раз так — то ты из энкаведе…
— Галя предупреждала, что вы скорый на выводы.
— И я тебя никогда не видел, — сказал Бес. После паузы, показавшейся всем длинной и тяжелой, добавил: — Хотя с той, настоящей, Мавкой я встречался…
— То выходит, я не Мавка, я присвоила себе чужую жизнь?
— Выходит так.
И опять Бес замолчал. Он по опыту знал, что молчание выдерживают только самые сильные. Слабые начинают в чем-то поспешно оправдываться, что-то объяснять, приводят доказательства невзвешенные и непродуманные. И потом запутываются в этом потоке слов, повторяются, сбиваются. И снова начинают объяснять… Если сопоставить все сказанное, найти противоречия, поставить четкие и ясные вопросы — то многое можно узнать. Сказанное слово — всегда след к ловушке. Если не сегодня, то завтра слово может обернуться против хозяина.
— Не собираюсь доказывать, кто я. Тем более что бесполезно это — доказывать правду… провокатору.
Леся зло блестела глазами, она не могла найти место рукам, они дрожали. Сжав зубы, она прошипела:
— Эх, прошло мое время! А так сказала б Рену, а он — хлопцам, и булькнули бы в озеро с камнем на шее…
— Она, случаем, не тронулась от страха? — поинтересовался от порога Павел Романович.
Леся резко повернулась к боевику и ударила его ребром ладони по шее. Воротник. кожушка смягчил удар, боевик не упал, он только пошатнулся и тут же схватился за пистолет. Бес едва успел заорать:
— Не стреляй, остолоп!
— Выкатывайтесь з хаты! — закричала и Леся. — Убирайтесь отсюда, пиявки вонючие! Привыкли измываться над затурканными хлопцами из сотен, так думаете, и сейчас вам пройдет этот номер? Дудки! Я — Мав-ка, а не сопливая члонкиня, которую вы сперва изнасилуете, а потом сапоги лизать себе заставите. Я — Мавка, понятно это вам?
