Сергей Самаров - Операция “Зомби”
– Что-то случилось? Это по нашему делу?
– Решетов не доехал до Жуковского. Первая наша машина ждала его уже там, вторая следовала в отдалении, чтобы объект не заметил слежку. Со второй машины видели, что на выезде из города какие-то люди подскочили к машине Решетова в тот момент, когда он стоял в дорожной пробке. Решетова увели, похоже, силой, на боковую улицу, где, очевидно, похитителей ждала другая машина. Наши люди не успели подоспеть вовремя. Водитель Решетова застрелен...
Генерал думал недолго.
– Я иду на доклад к начальнику управления. Дело, похоже, разворачивается серьезнее, чем можно было бы предположить. Пора включаться всем силам. В том числе и военной контрразведке, если уж на ФСБ положиться нельзя. Будьте на месте, возможно, начальник пожелает вас выслушать. Поставьте в известность руководителей своего отдела. Я надеюсь, будет объявлена тревога... по нашим частям. По всем нашим частям.
2
Охранники вели генерала Легкоступова шаг в шаг, пристроившись по обе стороны и на полметра сзади. Так, чтобы он их из виду не терял, но и не видел полностью, а сами они контролировали каждое его движение. Из-за этого Геннадий Рудольфович чувствовал себя неуютно. Словно арестованный. «Кто-то хорошо обучал парней, – отметил генерал. – Так обычно ходят только профессионалы».
По лестнице они поднялись на второй этаж. Один из охранников открыл своим ключом дверь в небольшой, похожий планировкой на комнату в гостинице кабинет. Но этот кабинет – явно специального назначения. Никакой мебели. В центре комнаты привинченный к полу стул, что сразу Легкоступову не понравилось – без причин стулья к полу не привинчивают. В углу маленькая серая тумбочка, тоже привинченная, как в камере для заключенных, осужденных на пожизненный срок. Стены, потолок и дверь обиты звукоизолирующим материалом. Пол высокий, до уровня порога. Очевидно, тоже со звукоизоляцией. На окне, по внутреннюю сторону обычной рамы, дополнительный стеклопакет. Видимо, вакуумный. В центре одной из стен – странного вида пульт, напоминающий что-то из техники звукорежиссера. По центру пульта, прямо против стула – миниатюрная компьютерная видеокамера. Стоит откровенно, не замаскирована.
Вот как, разговор ему предстоит заочный, догадался генерал. Вообще это совсем и не комната для бесед, опыт подсказывал, что это, скорее, комната для психологического воздействия. Члены совета, похоже, не желают раскрывать инкогнито. Едва ли у них есть манера стоять вокруг сидящего на королевский манер гостя. Сюда они не зайдут. Это слегка расстроило, потому что Геннадий Рудольфович очень рассчитывал встретить какое-то знакомое лицо, которое встречал или в коридорах своего управления, или просто видел по телевизору при трансляции политических передач. Знакомое лицо, несомненно, слегка прояснило бы ситуацию. Любая организация, ставящая перед собой политические цели, – а Структура ставит именно такие, как понял Геннадий Рудольфович из разговора с Андреем, – должна иметь знамя, вывеску. Это вовсе необязательно должна быть умная личность. Но это должна быть личность заметная, примелькавшаяся. Пусть даже на клоуна похожая, но – узнаваемая. Ею могут негласно руководить другие, предпочитающие оставаться в тени, что, впрочем, сейчас и происходит, по сути дела, со всей властью в стране. Но вывеска должна быть обязательно. Эту вывеску и хотелось увидеть в первую очередь.
– Садитесь. Скоро с вами начнут беседу, – скомандовал охранник. Этот, в отличие от Андрея, даже не прибавлял уставное «товарищ генерал». Впрочем, для охранника Легкоступов, может быть, и не был генералом. Их никто не представлял друг другу. – Постарайтесь отвечать на вопросы четко и громко. Микрофон вмонтирован в пульт перед вами. Настоятельная просьба: не задавать встречных вопросов. Если возникнет непонимание, вам даст ответ на любой допустимый вопрос закрепленный за вами сопровождающий. Ожидайте. Скоро начнется...
Текст звучит автоматически. Заучен. Следовательно, генерал не первый, кого приводят в этот кабинет. Может быть, другого такого кабинета, подходящего для ответственного разговора, просто не нашлось. И кабинет может быть использован и в других целях. В целях интенсивной обработки человека. Об этом же говорило присутствие пульта. Не сам же сидящий на стуле пультом управляет. Значит, в других условиях здесь присутствует еще кто-то, кроме охранников. Человек, работающий с техникой. Техника сложная, требующая определенных знаний и умения. Поэтому возможно присутствие и третьего человека, командующего технарем.
Так накапливалась информация, но пока она с трудом складывалась в общую картину. Но уже складывалась. Профессор-гипнотизер... Кабинет для психологической обработки... Звукоизоляция... Это соответствует одно другому. Что же предстоит пройти ему? Как его будут обрабатывать?
Легкоступов устроился поудобнее на стуле, хотя очень хотелось подойти привычно к окну и некоторое время посмотреть на улицу, сцепив руки за спиной, – привычка, помогающая ему думать. Эту привычку генерала знали все сотрудники его отдела и в такие моменты не прерывали разговора или доклада, понимая, что генерал их слушает. Знали и другую его привычку – класть ладони на столешницу, словно прилежный первоклассник. Так генерал сосредотачивался. За долгие годы у Геннадия Рудольфовича уже выработался своеобразный условный рефлекс на положение тела, и он, зная это, в нужные моменты помогал мозгу, таким образом направляя его. Сейчас же предстояло не стоять, повернувшись к окну, а сидеть посреди комнаты на не очень удобном стуле. И даже стола перед ним не было, чтобы положить на него руки. И из-за этого сосредоточиться будет сложнее.
Генерал нашел выход. Он сел прямо и ладони положил на колени. Некоторая напряженность позы все же помогла усилием воли совместить ее с привычным положением. И стал ждать. Ждать пришлось минут пять. Это утомляло уже само по себе, потому что, как известно, ждать и догонять – это самые неприятные вещи. Но терпения генералу было не занимать. И он даже не вздрогнул, когда откуда-то сверху, из звукоизоляционной обшивки потолка, раздался голос:
– Добрый день вам, Геннадий Рудольфович.
Говорил явно профессор Тихомиров. Впрочем, генерал был готов к такому и не удивился. Однако еще больше насторожился, потому что способностей профессора он опасался. Войти в трансовое состояние и остаться там беспомощным – это значит провалить свою миссию и обречь на гибель двух капитанов-спецназовцев.
– Здравствуйте, – ответил он спокойно и с достоинством, как и полагается отвечать человеку его звания и должности.
– Вас, господин генерал, должно быть, уже несколько подготовили к этому разговору...
Голос профессора лился ровно, плавно, словно ручеек журчал, и сохранял какой-то строгий определенный ритм. Настоящая ли это речь Тихомирова, сказать было трудно, потому что до этого Легкоступов слышал от профессора только несколько фраз после его освобождения.
– Мне сообщили, что такой разговор состоится.
– Поймите нас правильно: мы хотим знать, что за человека привлекаем к своей деятельности. Поэтому вопросы будут совершенно разные и не всегда следующие в логической цепочке так, как вы привыкли говорить о себе. Ответы следует давать обстоятельные, с деталями и подробностями.
То ли кошка мурлычет под рукой ласкового хозяина, то ли мать колыбельную поет грудному младенцу. Это и называется – раппорт? Совершенно очевидно, что в громкоговорителе слышится речь гипнотизера. Внушающая речь!
– Прошу меня извинить за непонимание ситуации. Или ваше непонимание моего положения. Я не напрашивался на такой разговор. Более того, я не напрашивался на поездку сюда. Все это инициатива, идущая с одной стороны. Поэтому во избежание дальнейшего непонимания давайте сразу договоримся, что я буду отвечать только тогда, когда сочту нужным, и буду говорить только то, что сочту нужным. Иного вы от меня не услышите.
Если это в самом деле идет гипнотический сеанс, то ему следует упорно сопротивляться. Разрывать раппорт... Разрывать! Сказки о всемогуществе гипнотизеров придумываются самими гипнотизерами точно так же, как сказки о могуществе мафии придумываются представителями мафии. И те, и другие пользуются этими сказками одинаково для своей же пользы.
– Вы зря пытаетесь встать в позу обиженного, – продолжал профессор тем же ласковым размеренным тоном. – Мы сюда пришли не для выяснения отношений. Сегодня вы находитесь на нашей территории. Я согласен, что вас, мягко скажем, принудили приехать. Но иначе нам было трудно найти с вами общий язык. А мы обязательно найдем его, уверяю вас, господин генерал. Чтобы прекратить споры, я предлагаю провести эксперимент. От этого вы ничего не теряете. Суть его проста. Играйте по нашим правилам хотя бы до того времени, пока вам это не надоест. Не нам, а именно вам. Как надоест, вы прекратите.
