Александр Тамоников - Один к десяти
— Рассказал бы чего. Из жизни своей деревенской.
— Ладно, уговорил. Помнишь, когда окопы эти рыли, я тебе про колорадского жука рассказывал?
— Как раком по полю ползал?
— Точно. Так вот, хочешь историю про то, как два идиота этого жука травили?
— Давай.
— Было это в прошлом году. Я тебе про Тихонка рассказывал? Вот. Раз отправляет его мать поле картофельное опылить. Заразу в бутылке купила и командирует Тихона. Тот, понятно, за мной заходит. Одному-то ему несподручно. И насос качать, и опрыскивать. А мне идти неохота, ну начинаю мозги полоскать. Спина, мол, болит или еще что-то, не помню, но не хотел идти. Он видит такое дело, говорит: «У меня баклашка чемиргезу есть, выпьем, мол, после работы, а то и на ночь останемся — порыбачим», там пруды кругом. Я прикинул — согласился. Че, думаю, дома сидеть? Короче, своих предупредил, и почапали мы. Удочки еще взяли. Я ведро с разными там причиндалами несу, Тихонок — насос. Приходим, значит. А участок ихний небольшой — соток десять. Ну давай мы готовиться к экзекуции. А жука кругом — тьма. Сходил Тихонок за водой, взял бутылку отравы и вылил ее всю. Я на это как-то внимания не обратил, раз льет, значит, знает, что делает. А мне до фени. Перед этим полбанки разгрузили. Короче, сделали все — полили участок этой гадостью. Уже темнело. Ну догнались мы сивухой и вырубились на хер. И про рыбалку не вспомнили. Просыпаемся на восходе, задубели, как цуцики. Тихонок предлагает костер развести. Я ему — какой костер? Домой пошли. Там и согреемся. Пошли. А через дня два, слышу, шум у Тихонков, мне интересно, что за базар. Прусь к ним на шум. Его предки, как меня увидали, так давай костылять на чем свет стоит. Я никак не въеду, что за дела? А они меня чертыхвостят на все лады. Тут-то Тихонок мне и сказал — сожгли, мол, мы поле ядом. Я сначала не понял, потом дошло. Надо было на ведро воды самую малость отравы влить — колпачок от бутылки, а Тихон весь пузырь захерачил. Вот и вышла передозировка. Хорошо хоть сами в респираторах работали, а то полегли бы на этом участке вместе с жуком. В общем, картошке мандец пришел, окончательно и бесповоротно. И я-то, дурак, знал, как разбавлять надо, а не допетрил тогда, да и чемиргезу мы прилично выпили.
— Вся картошка погибла?
— Ясный палец! Ботва начисто сгорела, а без ботвы че тебе вырастет? Но, что обидно, — жук, козлище, даже по жженым грядкам ползает. И на соседских участках его видимо-невидимо. Ради чего свой участок сгубили?
— Коль? Ну-ка, подожди базарить. — Костя принялся вглядываться в темноту. Валуны перед входом в ущелье иногда ярко освещались мгновенными вспышками молний.
— Ты че там увидал? — почувствовав в голосе друга нотку тревоги, спросил Николай.
— Мне кажется, Коль, что-то между камней передвигается.
— Где?
— Вон там, у самого входа.
Коля тоже стал всматриваться. Очередная вспышка почти ослепила его, а раскат заставил вздрогнуть.
— Ну ты, черт. Нет там никого. Это у тебя глюки. Ты смотри подольше, скоро и горы в пляс, пойдут.
— Да говорю тебе, есть там кто-то.
— Да где, твою мать?
— Меж камней.
— Ну, блин, достал. Дай-ка я по-своему проверю, но если ничего не замечу, пойдешь за куревом, мои промокли на хер.
Николай взял один из небольших валунов в прицел, закрыл глаза, стараясь держать пулемет в неподвижном положении. Через минуту он открыл глаза. Валуна перед прицелом не было. Он был, конечно, но находился немного левее.
— Ну что, Коль?
— Погоди, надо еще раз.
Он проделал подобную манипуляцию несколько раз, и валун, или что-то, скрывающееся за ним, все уходил, забирая левее. Пока вместо него справа не приблизился другой.
— Кость, а похоже, ты прав. Там кто-то ползает, и не один.
— Там же минное поле.
— Угу! Значит, че? А то, что духи вышли на разминирование. А может, от грозы у нас у обоих глюки? Ты вот что, давай дергай на КНП, доложи, а я еще понаблюдаю.
Костя ушел в лабиринт ходов сообщения. Офицеры в это время отдыхали, только лейтенант Лузгин — дежурный — дремал в тамбуре блиндажа, положив голову на стол. Сержант-связист тоже дремал у своего аппарата. При появлении Ветрова сержант и лейтенант встрепенулись.
— Ты что шатаешься по позиции? — спросил Лузгин.
— Мне бы командира роты, товарищ лейтенант.
— А может, самого министра обороны? Я тебе что?
— Мне нужен командир роты, — громко, во весь голос повторил Костя.
— Ты чего орешь?
— Что здесь происходит? — раздался голос Доронина, и он, немного заспанный, вышел из-за полога. — Что случилось? Почему, Ветров, пререкаетесь с дежурным офицером?
Костя проигнорировал вопрос ротного.
— Там, товарищ старший лейтенант, с поста мы с рядовым Горшковым заметили что-то похожее на движение людей по минным полям, слева и справа от Косых Ворот.
— Приснилось поди? — прокомментировал Лузгин.
— А ну помолчи, лейтенант. Иди проверь левый фланг. Продолжай, Ветров.
Но продолжением послужила длинная пулеметная очередь и отчаянный крик Коляна: «Духи-и!» Одновременно с Малой высоты ударил такой же «РПК» и сделала несколько коротких очередей одна из боевых машин.
— Поднять людей! Всем на позиции. Жившие ожиданием надвигающейся опасности, люди мгновенно проснулись и бросились по местам. Со стороны ущелья раздалось несколько автоматных очередей. В ответ ударили пулеметы.
— Прекратить огонь! — подал команду Доронин, бросившись на правый фланг.
— Почему стрелял, Горшков? — спросил ротный.
— Духи там, товарищ старший лейтенант, — захлебываясь от волнения, докладывал Колян, — гадом буду. Это Ветров их усек, я поначалу не видел. А потом он ушел к вам, я вгляделся, благо гроза чуть спала, а то так и слепит…
— Короче, Горшков.
— Я и говорю. Всмотрелся в один валун, лежит вроде, как камень, а потом трепыхнулся и махнул, вроде как рукой. А тут рядом с ним валуны начали двигаться, зашевелились. Я въехал — не валуны это, а чурбаны по полям шарят, мины снимают. Ну и лупанул по ним. Там закричали, сам слышал. А когда с той высоты стрельнули, они в полный рост поднялись, огрызнулись из автоматов и свалили за скалу. Я им вдогонку послал пару очередей, но попал или нет, не знаю.
— И много было этих живых валунов?
— Не-е, может, десять. Может, чуть поболе. А может, и меньше, как их сосчитаешь в такой свистопляске? Еще гроза эта. Одни блики огненные в глазах.
— А почему связью не воспользовались? Вот же аппарат стоит, почему по нему не доложили?
Николай виновато посмотрел на телефон, пожал плечами. Он на самом деле не мог объяснить, почему не воспользовался связью, а сразу отправил в штаб Костю.
— Растерялся, наверное, товарищ старший лейтенант.
— Ладно, только в следующий раз не забывайте, что у вас есть связь.
Забытый в углублении окопа «ТАИ-43» слабо заверещал.
— Слушаю, Доронин!
— Это Егоров. Кто это у тебя такой глазастый, чехов на минах определил?
— Горшков и Ветров. А почему ты спросил?
— Мои давно засекли неладное, возле Ворот, но точно классифицировать обстановку не смогли. Пока твои не подняли чехов. Кстати, спроси, как они определили их?
Доронин спросил у Горшкова, тот объяснил свой метод, по справедливости отдав должное Ветрову, который первым обратил внимание на непонятное движение. Александр передал Егорову ответ бойца.
— Вот как? Ну молодчики твои пацаны. Охотники, что ли?
— Это ты у них сам спросишь. Сейчас что будем делать?
— Уже рассветает, скоро буду у тебя. Обсудим. Доронин положил трубку, посмотрел на Николая с Костей, которые никак не могли определить — правильно ли поступили или в очередной раз лоханулись? Сомнения снял командир роты:
— Молодцы, ребята, от имени службы объявляю вам благодарность. Особенно тебе, Горшков, за решительные и своевременные действия. Молодцы!
С этим Доронин покинул позицию, Николай перезарядил пулемет, посмотрел на Костю, который, в свою очередь, с уважением смотрел на друга.
— Как думаешь, Кость, завалил я кого?
— А что, хотелось бы?
— Не знаю. Но они же сами лезли и отстреливались? Че? Смотреть, пока они нам башни спилят?
— Ты правильно все сделал, и командир тебя по хвалил.
— Время-то сколько?
— Не знаю, я в темноте часы разбил.
— Похвалил. Менять-то нас думают? А то я до самых яиц промок. И че толку в этой плащ-палатке?
— Может, сменят, а может, всех оставят на позициях.
Егоров прибыл с Малой высоты. Связались с Орлом. У них все было тихо. После короткой вылазки молчало, не подавало признаков чьего-либо присутствия и само ущелье.
— Доложить комбату? — спросил Доронин.
— А толку? Хоть и положено. Как знаешь, ты командир.
Зашел капитан Ланевский.
— Ну что, пехота? Прощупывают нас чехи? Прощупывают. Разведку бы надо!
