Операция "Ананас" - Дмитрий Ромов
— Так точно, товарищ страшный лейтенант.
В Верхотомск я прилетел вечером тридцатого. Перчатки и прочие улики были сожжены, брюки выстираны, обувь вымыта и начищена. Бабушка расстроилась, что на день рождения я улетаю в свою ссылку и тому, что с Женей я решил завязать. Правда самой Жене я, кажется, мысль не донёс и высказался не вполне определённо и чётко.
Бабушка никак не могла взять в толк, почему я такой дурак и чурбан стоеросовый, но рассказывать ей про Колобка я не стал. Всё разрешилось и хорошо. Были и другие дела, по-настоящему важные и ответственные. Тем не менее, в сердце оставалась заноза. Маленькая, практически неощутимая, но неприятная и саднящая.
Летел я вместе с Зиной. Мы сидели в разных салонах, но в аэропорт приехали вместе. Она была радостной, почти что светилась. Эдуард одумался и снова вошёл с ней в контакт. Более того, он сообщил, что в те дни, что они не виделись, он чувствовал себя скверно и даже практически гадко. Он просил его простить и был прощён.
На радостях Ткачиха решила подвезти меня до дому на служебной «Волге», приехавшей её встречать.
— Жаров, завтра без опозданий! — потребовала она на прощание. — Демонстрация — дело серьёзное, ясно тебе? И чтобы никакого алкоголя!
— Ладно, Зинаида Михайловна, — усмехнулся я. — Договорились.
Машина с моей начальницей покатила дальше, а я вошёл во двор. Темно было, хоть глаз коли. Ни в одном из окон не горел свет. Авария, наверное… Подойдя к подъезду, я поискал ключи и толкнул дверь. Внутри было темно и прохладно. Я щёлкнул выключателем, но ничего, естественно, не произошло. Свет не включился.
Выругавшись про себя, я медленно стал подниматься по лестнице. Через окна попадал тусклый свет луны, но его явно не хватало. Глаза, в конце концов, кое-как привыкли к темноте, и я, запнувшись всего один раз, благополучно добрался до квартиры. В тёмные времена живём, товарищи…
Выбрал на связке нужный ключ и, протянув руку, попытался попасть в скважину. Попытался и не попал. Ключ ткнулся мимо дырочки и упёрся в дверь. И дверь… подалась. Она скрипнула и чуть приоткрылась.
В глубине коридора я услышал шаги, черноту разрезал луч фонаря, и приглушённый голос отчётливо произнёс ругательство.
2. Утро красит нежным светом
Гостей я не ждал. Особенно, тех, кто шастает по дому с фонариком в моё отсутствие. Так что ситуация мне явно не нравилась, просто абсолютно. Шаги приближались и луч сверкнул уже ближе ко мне.
— Какого хера! — пробормотал незнакомец.
Я тихо, совершенно неслышно сделал шаг в сторону и приготовился. Послышался глухой звук, будто чувак налетел на дверь.
— Сука! — прошипел он, с силой оттолкнул дверь и вышел на площадку.
Злодей, повернулся, в глаза мне ударил свет фонаря и в тот же самый миг ударил я сам. Бац! Локтем куда-то в район головы. Чтобы в любом случае зацепить ночного татя. Хрясь, коленом и ещё кулаком, основанием, как кувалдой по чему-то твёрдому и тупому, похожему на голову.
Звуки получились, как в китайском фильме — сочные, звучные и усиленные колодцем подъезда.
— Э-ы-ы-ы… — завыл мой противник и с грохотом рухнул на пол.
И в тот же миг, будто по волшебству, или, как если бы мы находились в голливудском блокбастере, причём, комедийном, скорее всего, вспыхнул свет. В подъезде, в квартире и во всём доме. У моих ног лежал поверженный тать и стонал, держась за повреждённый нос. Это был Вадим Андреевич Радько, хозяин квартиры.
— Жаров! Твою мать! Су-у-у-ка! Блеать!
Он выл и злобно вращал глазами, полными гнева, обиды и боли.
— Вадим Андреевич!
Я наклонился и протянул ему руку.
— Отвянь от меня! — по-детски воскликнул он.
— Вставайте, вставайте, — не сдавался я и приподнял его за плечи, помогая встать. — Я думал тут домушники шарят, а это вы. Простите. Но это было рискованно, конечно, очень даже рискованно. Разве ж можно так вламываться?
— Это моя квартира! — прохрипел он. — Прихожу, когда сочту нужным!
Послышался звук открываемого замка. Похоже, наше побоище привлекло внимание. Не дожидаясь, пока откроется соседская дверь, Радько, вскочил на ноги и скользнул в свою квартиру, увлекая за собой и меня.
— Скорее! — зло прошептал он. — Не хватало только, чтобы соседи увидели!
Мы зашли внутрь и я закрыл дверь.
— Что вы здесь делаете, Вадим Андреевич? — спросил я.
Он подошёл к зеркалу и попытался стереть ладонью кровь, сочащуюся из носа. От этого лицо его, вся нижняя половина, окрасилась в красно-коричневый цвет.
— Что я здесь делаю? — зло переспросил он. — Вообще-то, это моя квартира. Что хочу, то здесь и делаю! Моя! Ясно тебе?
— Не совсем, — пожал я плечами. — Я же у вас её снял. Заплатил за три месяца вперёд, как вы и хотели. И это, при всём уважении, конечно, означает, что вы сюда не суётесь, а если хотите проверить, как я тут веду себя, договариваетесь о визите заранее. Таковы условия сделки.
— Хуелки! — зло ответил Радько, отворачиваясь от зеркала. — Какой нахер сделки? Моя квартира, что хочу, то и делаю.
— Государственная, во-первых, — улыбнулся я.
— Всё, собирай свои монатки и выметайся.
— Не получится, — покачал я головой. — Не получится, Вадим Андреевич. Деньги заплачены, так что минимально два месяца ещё буду жить здесь.
— Не будешь.
— А чего так? — добродушно спросил я. — Хотите денежки вернуть? Придётся ещё и неустойку выплатить. В двойном размере.
— Чего⁈ — гневно воскликнул он. — Будешь мне морду бить и ещё, чтоб я тебе платил за это? Я милицию вызову.
— Это вряд ли. Нетрудовые доходы, как-никак. Действительно хотите в эти тяжбы погрузиться?
— Послушай… ситуация изменилась. Так что… всё, забирай вещи и вали. Боксёр, бляха, твою мать!
Вот же сучонок Кофман. Наверняка от него приказ пришёл, гнать меня поганой метлой.
— Нет, Вадим Андреевич, не получится.
— Хер с тобой, — зло мотнул он головой и с кончика носа сорвалась тяжёлая капля практически чёрного цвета. — Верну я тебе деньги за неиспользованные дни.
— Не пойдёт, — усмехнулся я. — Можете милицию вызвать. Но
