Молох войны - Николай Петрович Марчук
Потом, конечно же начальство тебе скажет — «Какого чёрта так мало убитых бандеровцев, давай больше!». А куда больше, если ты и так их количество взял с потолка, потому что лично не ходил их и не считал, потому что до сих пор идет бой, а из твоего окопа видно только два мертвых бандерлога. Но для начальства два вражеских двухсотых — это не солидно, поэтому ты им в отчете написал, что было убито шестеро. Но начальству и шестеро мало, им надо не меньше взвода, поэтому в отчете будет указано расплывчато — «уничтожено до взвода солдат противника». А сколько это — «до взвода»? Понятно, что убито около взвода солдат противника, напомню, что взвод — это тридцать солдат. Но, если «около взвода», то вроде как чуть-чуть нахватает до тридцати трупов, а сколько не хватает? Двух, трех или двадцати двух, двадцати трех? Короче, не суть. «До взвода» — это меньше тридцати, но сколько, на самом деле никто не знает.
Бисмарк, тот, что Железный канцлер и умный мужик, говорил: «Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов».
— Товарищ командир, — срывающимся в хрип голосом доложился прибежавший Баранов. — Я такую классную штуку придумал. Давайте запустим сейчас дрон, а зенитчики в «Панцире» его собьют. Запишем материал, как будто это был разведчик ВСУ, а наши бравые зенитчики его сбили. Круто, я придумал?
— Не круто, — отмахнулся я, втягивая носом аромат от булькающего на газовой плитке котелка с супом. — Все наши БПЛА подотчётные и стоят казенных денег. Так, что не хрен их просто так взрывать, пусть, даже ради красивой картинки.
— Дык, я же свой, личный дрон предлагаю пожертвовать в угоду общему делу. Личный то можно?
— Это какой? — удивился я.
— Ну, тот, который на учениях морпехи протеряли, а мы подобрали. Я с него все ценное снял, перепрошил, так, что совершенно не жалко его спалить. Ну, давайте товарищ майор, мы же в самой жопе сейчас, ни хрена снять не успеем. Я слышал, что части сто пятого полка уже вышли на окраины Харькова, они без нас город возьмут. А мы так ничего и не отснимем.
Я несколько минут обдумывал слова старлея. Химичить не хотелось от слова «совсем», но Баранов в чем-то был прав, материал давать надо, в конце концов, мы на работе и в ЦУПе ждут от нас красивую картинку.
— Ладно, давай, заряжай свой дрон, — я решительно махнул рукой.
— Только, чур, вы товарищ майор будете дроном управлять, а я попробую его из «корда» сбить, — выкатил новое условие Кирилл.
— Не понял, а как же зенитчики?
— А это у нас с их расчетом, вроде спортивного соревнования, — хитро ухмыльнулся Баранов, вытаскивая из пластикового кофра четырёхлепестной дрон.
— Забились, что ли?
— Ага. На пузырь импортного пойла. Товарищ майор, я как крикну — «жми», вы кнопку сброса, два раза клацните, — старлей показал мне нужную кнопку на пульте управления.
— Зачем? — поинтересовался я.
— Так надо, — уклончиво ответил Баранов.
— Майор, он к дрону тротиловую шашку мастырит, — меланхолично помешивая ароматную гущу горохового супа заметил Шушин. — Так, что ты кнопку раньше времени не тисни, а то рванет и будем мы на облачке сидеть с арфами подмышкой.
— Баранов, а откуда у тебя тротиловые шашки? — язвительно поинтересовался я, заранее зная ответ.
— На складе подогнали, вы же сами приказали всякого добра набрать, чтобы инсценировать вражеские схроны, — отмахнулся, увлеченный делом старший лейтенант. — Тротил нужен, чтобы выдать дрон за ударный, ну, чтобы на видео было видно, что — бабахнуло! А, то не эпично получится.
Идея с атакой на нашу колонну вражеского дрона, которую пресек профессионализм и выучка боевого расчета ЗРПК «Панцирь С-1», была весьма здравая. Конечно, хорошо бы, чтобы наши бравые зенитчики самостоятельно что-нибудь такое сбили, к примеру, турецкий «Байрактар», а мы потом засняли его останки на видео, но тут есть несколько нюансов. Во-первых, «Панцирь» засечет любое летательное средство, даже малюсенький беспилотник далеко на подлете, за несколько километров, и когда он его собьёт, то мы захаримся искать останки, а во-вторых, хрен мы зафиксируем момент поражения вражеского БПЛА. Так, что идея Баранова, очень и очень, вовремя, прям, как ложка к обеду. Черт, за еду заговорил, а все из-за чудесных ароматов, распространяющихся по салону нашего «Тайфуна».
— Отошел со своим дроном вон туда, — я указал на обочину, подальше от машин, — и там его ставь.
— Прапорщик за пулемет, Баранов, ты за пульт управления дрона, я буду снимать, — распорядился я, как только старлей вернулся.
— Но, товарищ командир, — попробовал было возразить Баранов, но тут же был одернут мной.
— Молчать! — рявкнул я, а потом перейдя на деловой тон, отдал четкие распоряжения: — Проведешь дрона над землей, нырнешь в русло реки, а возле вон той излучины, — я указал на изгиб небольшой речушки, — свечой поднимешь коптер в небо. Прапорщик, ты по моей отмашке, вскрикнешь, что, мол, вижу чужой беспилотник и запросишь у меня разрешение на открытие огня, как только я отвечу — «разрешаю», даешь несколько коротких очередей в ту сторону. Баранов, ну, а ты, взрываешь дрон. Ясно?
— Так точно.
Я навел объектив камеры на лежащий на земле дрон, и как только БПЛА поднялся в небо, стал «вести» беспилотник. Небольшой дрон низко стелясь к земле, держась от поверхности буквально в полуметре-метре, набирая скорость, полетел в речке, а потом понёсся вдоль затянутой льдом водной поверхности. Из нас троих Баранов самый опытный оператор беспилотников, только он может вот так вот филигранно вести небольшие «самолетики», управляя ими. На учениях старший лейтенант Баранов с легкостью засаживал дроны-камикадзе в небольшие форточки и амбразуры, буквально, забивая «шар в лузу». В назначенном мной месте, дрон стал взмывать в небо. Я только было приготовился дать отмашку прапорщику, но в этот момент справа раздался короткий треск, как будто великан наступил на ворох сухих веток и над дрон рассыпался облаком
