Небо над Ораном (ЛП) - Гамбоа Фернандо

— Совершенно верно.

— Но почему бы не дождаться его выгрузки?

— Этот товар не должен достичь пункта назначения ни при каких обстоятельствах. Это понятно?

—  Вы просите меня взять судно на абордаж в открытом море во время войны. У этого есть название, и это называется самоубийство.

—  Если бы это было простой работой, — медленно произнес человек в кресле, — я бы не стал платить вам десять тысяч швейцарских франков, не так ли?

Александр Райли глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок свои мысли.

Говоря простым понятным языком, ему предлагали совершить акт пиратства. То, что шло вразрез с его глубочайшими моральными принципами и тем же инстинктом выживания. Он был контрабандистом, а не пиратом. Если он перейдет эту черту и выживет, пути назад уже не будет. Что получается: если он не возьмется за работу со всем, что он теперь знает, он не выйдет из здания живым, но если возьмется, то даже в том маловероятном случае, что он и его команда выживут, они будут помечены на всю оставшуюся жизнь, и рано или поздно в конечном итоге будут висеть на виселице.

— Двадцать тысяч, — наконец сказал он, прерывая свои размышления.

— Как вы сказали?

— Вам придется заплатить мне двадцать тысяч франков, если вы хотите, чтобы мы сделали эту работу.

Миллионер улыбнулся этому неожиданному требованию.

— Что позволяет вам думать, что вы можете торговаться? — удивленно спросил он. — Вы взяли десять тысяч. Сделка состоялась.

— Нет, — твердо отстаивал свою позицию капитан. — То, что вы предлагаете сделать, очень сложно и может иметь непредсказуемые последствия для меня и моей команды. Я согласен, но не меньше чем за двадцать тысяч.

Улыбка исчезла с лица Марча, когда он понял, что это не шутка.

— Я не люблю, когда люди не держат своего слова, — угрожающе пробормотал он.

—  А я не отказываюсь, — пояснил Райли. — Я просто меняю условия соглашения. Сделать это за меньшие деньги было бы полной глупостью.

К удивлению Алекса, банкир, не говоря ни слова, взял отложенную газету и стал читать снова, как будто этого разговора не было.

Странная ситуация продолжалась почти минуту, капитан молчал, ожидая, что произойдет дальше.

Наконец, он повернулся к Палермо, чтобы узнать, что происходит.

— Ну и что? — спросил он шепотом. — Мы зак...?

—  У вас есть сорок восемь часов, — неожиданно прервал его Марч, не отрываясь от чтения.

Райли открыл было рот, чтобы возразить, но прежде чем слово сорвалось с его губ, банкир добавил:

—  «Генуя» прибыла в Пальма-де-Майорку сегодня в полдень и должна прибыть в Оран завтра во второй половине дня. До того времени товар должен быть у вас, а на следующий день доставите его мне. — Он перевернул страницу и показал искривленным указательным пальцем на рыжеволосую. — Моя помощница Наоми проинформирует вас о всех необходимых деталях.

Сделка состоялась. Райли понимал: нравится, не нравится — пути назад нет.

—  Хорошо, — услышал он собственные слова, сказанные с уверенностью, непонятно откуда взявшейся.

Николас Палермо кивнул ему, показывая, что пора уходить.

Гибралтарец открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Райли. На выходе банкир сказал ему вслед:

—  И вот что, капитан ... вам лучше не разочаровывать меня. — Он смотрел своими глазами хамелеона с жуткой улыбкой на лице. — Вы понимаете меня?

Райли повернулся и на мгновение задержал взгляд на банкире, оценивая угрозу в его словах. Но тут же его взгляд переместился на рыжеволосую, стоявшую позади.

Нарочито медленным жестом секретарша вынула опасную бритву из верхнего кармана пиджака. Она открыла со щелчком бритву и с провокационной ухмылкой провела лезвием по краю своего щедрого декольте. На теле показалась тонкая красная полоска, и с выражением восторга она размазала палец по крови и поднесла его к губам, наслаждаясь этим с таким удовольствием, что ее зрачки расширились.

Райли без особых усилий пришел к выводу, что эта женщина, должно быть, та еще штучка.

В конце концов, номер с ножом был сообщением, странным способом предупредить его, что, если он провалит дело, то умрет медленной и мучительной смертью.

Капитан «Пингаррона» сжал кулаки и, не говоря ни слова, повернулся спиной к банкиру и его помощнику и с обеспокоенным выражением лица вышел из комнаты.

Если что-то и стало ему кристально ясно, так это то, что ничем хорошим это не кончится.

3

Спустя час после того, как он покинул казино, Александр Райли стоял за штурвалом своего судна в полной темноте рулевой рубки, наблюдая, как вращающийся луч маяка Пунта-Навидад скользит вдоль правого борта.

— Сезар! — позвал он механика «Пингаррона», наклонившись к переговорной трубе.

—  Капитан, — ответил голос португальца, находившегося в машинном отделении.

—  Давай максимальные обороты.

Немедленный ответ был чем-то вроде откашливания:

— Не думаю, что это хорошая идея...

—  Сезар, — прервал его Райли.

— Да?

— Это не было вопросом.

— Ммм… да, ясно. Как прикажете, капитан.

Затем Райли перевел ручку машинного телеграфа в крайнее переднее положение. Обороты обоих дизелей производства «Бурмейстер» увеличивались, пока все судно не завибрировало с глухим механическим гудением.

Райли совсем не нравилось выжимать последнее из двигателей, но время поджимало, а им нельзя было опаздывать на встречу с «Генуей».

— Жюли! — позвонил он по внутреннему телефону француженке. — Поднимись, пожалуйста, на мостик.

Через тридцать секунд молодая женщина открыла деревянную дверь рулевой рубки.

— Oui? — спросила она с улыбкой, заглядывая внутрь, словно ожидая сюрприза.

—  Встань за штурвал, — сказал ей Райли, отступая в сторону. — Мы уже вышли из бухты, но остерегайся рыбаков и их сетей. — Он неопределенно махнул рукой в темноту. — Они должны работать в этом районе, и никто из них не несет огней.

—  Не беспокойтесь, capitaine, - ответила она, положив руки на штурвал. — Курс?

—  Держи на зюйд до Эскомбрераса, а затем поверни на зюйд-ост, — ответил он, открывая судовой журнал и занося в него запись о месте и времени передачи вахты.

—  Есть на зюйд до Эскомбрераса, затем на зюйд-ост, — последовал профессиональный ответ Жюли.

Капитан взглянул на нее и улыбнулся самому себе, увидев, как изменилась француженка, взявшись за штурвал. Беззаботная и озорная двадцатилетка в миг превратилась в способного и ответственного моряка высокой квалификации.

Бросив последний взгляд на обстановку вокруг, Райли спустился с мостика в помещение, которое исполняло роль и кают-компании, и штурманской рубки.

Войдя в дверь, он почувствовал запах свежезаваренного кофе, который Джек готовил в старой итальянской кофеварке.

—  Я подумал, что он нам понадобится, — сказал галисиец.

—  Да, ночь будет долгой, — подтвердил капитан, подходя прямо к столу, где хранились морские карты. — А где Марко?

—  В своей каюте, занят чисткой оружия. Предвкушает перспективу взять на абордаж то судно.

—  Мы никого не собираемся брать на абордаж, — ответил Райли.

—  Я ему так и сказал… — пожал плечами Джек. — Но ты же его знаешь. Сходить за ним?

—  Не надо, оставь его. — Райли вынул из ящика одну из карт и разложил ее на столе. — Я не в настроении иметь с ним дело прямо сейчас.

Джек налил кофе в пару кружек, поставил одну перед Райли и сел напротив.

Капитан уже рисовал курсы и пеленги на карте юго-западного Средиземноморья, рассчитывая скорости, расстояния и координаты с такой быстротой, что его помощник едва успевал за ним.

— Это курс «Генуи»? — спросил он, указывая на линию, которая шла от восточного края Майорки до города Оран.

—  Предполагаемый курс, — уточнил Райли, глядя на карту с задумчивым выражением лица и опираясь обеими руками о стол. — Может случиться тысяча причин, которые заставят их изменить маршрут.