Дон Пендлтон - Рейнджер из Колорадо
Получается, мафия снюхалась с какой-то тайной правительственной службой?
Теоретически это вполне возможно. Сейчас слишком многое сделалось возможным.
Лаки Лучано обрел свободу благодаря секретным американским службам, выпустившим его, чтобы он руководил нью-йоркскими доками во время второй мировой войны.
Мафия и ЦРУ стали союзниками в борьбе против Фиделя Кастро, и всем было известно, что некоторые мафиози даже обзавелись верными друзьями в кругах, весьма близких к Белому дому.
Так что подобного альянса нельзя было исключать и теперь.
Болан уже собрался покинуть свой наблюдательный пост, когда вдруг раздался характерный и чересчур знакомый звук. Маленький вертолет, выскочив из-за вершины горы, резво приземлился в самом центре базы. Вокруг машины тотчас засуетились люди, хотя с такого расстояния Болан не мог определить наверняка: кто-то садится в вертолет либо, наоборот, выходит из него. Так или иначе, не проведя на земле и минуты, вертолет тотчас взлетел.
И еще одна деталь поразила Болана: на борту вертолета он увидел опознавательные знаки американских ВВС.
И вот тут Болан решил, что пора убираться отсюда, ибо последствия того, что он здесь обнаружил, могли оказаться самыми непредсказуемыми. Не имело особого значения, кто конкретно командовал обитателями данной базы. Все эти люди вполне могли быть настоящими солдатами американских вооруженных сил, нанятыми без их ведома мафией для уничтожения Мака Болана.
Хуже и не придумаешь.
Болан всегда уклонялся от боевых действий против сил порядка, приберегая патроны для своего настоящего врага.
Но теперь...
Словно ледяная глыба придавила его сердце. Ведь он уже стрелял по «врагам» — и среди них есть убитые! Болан никогда бы не простил себе убийства американских солдат, тут его принципов никто поколебать не мог.
Если его подвело чутье, борьбу надо немедленно прекращать, поскольку даже единственный прокол означает: теперь он не может стопроцентно полагаться на свою способность критически оценивать обстановку.
Он просто обязан докопаться до правды!
Охваченный тревогой, Болан вернулся на дорогу и минут десять наблюдал за воротами. Вездеход стоял на прежнем месте, оба военных полицейских в белых касках все так же торчали в машине с автоматами на коленях.
Десять минут показались Болану десятью часами. Наконец один из солдат, оставив автомат на сиденье, вышел из вездехода, помахал для разминки руками, после чего, бросив несколько слов своему напарнику, прикурил и направился к обрамлявшим дорогу кустам.
Долгожданный момент наступил.
Под углом, не позволявшим обнаружить его из машины, Болан подскочил к вездеходу, шагах в десяти от него вскинул пневматический пистолет и послал парализующую иглу в оставшегося внутри полицейского. Тот машинально поднял руку, ощупывая шею, и тотчас обмяк всем телом. Минут через тридцать несчастный очнется, но к тому моменту место, куда был произведен укол, абсолютно перестанет ощущаться, равно как не будет и никаких побочных эффектов. Бедолаге лишь останется недоумевать: с чего это он вдруг заснул? И ни один медицинский анализ не обнаружит следов парализующего препарата.
Болан дождался возвращения второго солдата и «угостил» его такой же иглой. Солдат почти мгновенно осел на землю. Болан подтащил его к вездеходу, усадил на сиденье рядом со спящим коллегой и тщательно обыскал обоих.
И у того, и у другого на шее висел опознавательный армейский медальон. Запомнив их регистрационные номера, Болан тщательно обследовал содержимое бумажников своих подопечных, после чего записал номера на автоматах и заводской номер машины. То, что он обнаружил, наводило на интересные размышления.
Несколько минут спустя он покинул вездеход, не оставив ни малейших следов своего пребывания. Когда солдаты очнутся, разумеется, ни один из них не захочет признаться, что слегка задремал.
Возвращаясь к «каравану», Болан с тоской подумал, что на сей раз все же сделал непростительную ошибку. Его наконец-то вынудили совершить мерзкий поступок.
Вот тут они сумели одержать верх, и теперь он был ничем не лучше их. А может, он никогда лучше и не был?
От этих мыслей у него больно защемило сердце.
Глава 4
Гарольд Броньола был очень важной шишкой в Вашингтоне — в некотором роде его можно было даже считать вторым лицом в американской федеральной полиции. В силу последних событий ему пришлось потратить немало времени и сил на работу в качестве советника Национального Совета Безопасности. И в довершение ко всему его еще обязали изловить Болана, чтобы предать того суду.
Броньола уже давно считался одним из ведущих специалистов по борьбе с организованной преступностью. Особенно его служебное положение упрочилось с тех пор, как Мак Болан вернулся из Вьетнама и развязал персональную войну с мафией. Будучи по натуре реалистом, Броньола сразу понял, какую пользу может ему принести союз с Боланом, и сделал все от него зависящее, чтобы сблизиться с Палачом. В определенный момент он захотел даже придать действиям Палача вполне официальный характер, однако Болан наотрез отказывался сотрудничать с правительством и занимать какую-либо оплачиваемую должность. Все же Броньоле удалось добиться, чтобы некоторые высокопоставленные чиновники благосклонно относились к действиям Палача. Когда Болан начал свой четвертый крестовый поход, Броньола предложил ему амнистию и разрешение продолжать войну в обмен на выполнение некоторых инструкций Вашингтона. Болан отказался и на этот раз.
— Спасибо, — поблагодарил он Броньолу. — Но я уж как-нибудь обойдусь и без специальных разрешений.
Легче от этого Броньоле не стало, однако уважение его к Болану только возросло. Отказ от сотрудничества навлек на голову Болана гнев Вашингтона. И результат не заставил себя долго ждать — Броньола получил приказ:
— Арестуйте его!
С тех пор он начал ощущать себя канатоходцем, потерявшим балансир.
Ведь Болан был для него той самой курицей, которая несла золотые яйца: достаточно было просто идти за ним следом — и непременно после него силам правопорядка перепадало что-нибудь более или менее значительное. Именно подобной тактики и придерживался Броньола, в результате чего как борец с организованной преступностью он был на самом хорошем счету. А это, в свою очередь, повлекло стремительное продвижение по службе, о чем, не будь рядом Болана, он не посмел бы и мечтать. И вот теперь от него беспрерывно требовали покончить с Палачом.
Убить Болана?
Гарольд Броньола был полицейским — и к тому же хорошим полицейским, однако прежде всего он был нормальным душевным парнем, и ему вовсе не улыбалось потерять Мака Болана или хотя бы засадить того за решетку. Что и говорить, положение не из самых простых, кроме того, когда-то он предложил Болану свою дружбу, и теперь их отношения никак нельзя было строить, исходя лишь из элементарной профессиональной этики. Так что Гарольд Броньола был целиком на стороне Болана.
И еще один человек на свете питал к Болану аналогичные чувства. Похоже, Лео Таррин бросил бы вызов самому господу Богу, вздумай тот плохо относиться к Болану. Таррин тоже занимал высокий пост, но только в противоположном лагере: оставаясь офицером федеральной полиции, он был помощником отца питтсфилдского клана мафии. Когда Болан проводил свою первую боевую операцию, а это случилось как раз в Питтсфилде — городе, где он родился, Лео был еще не пойми кем в иерархии клана, и Болан едва не отправил его на тот свет вместе с остальными мафиози. Лишь в последний момент Лео удалось раскрыться и убедить Болана, что он — федеральный агент. Это спасло ему жизнь, но и усложнило ее до предела: ведь отныне он становился и мафиози, и федеральным агентом, и союзником Болана в его борьбе. Впрочем, до сих пор они без помех обменивались информацией и добытыми сведениями, что обоим было только на руку. Таррин делал карьеру в рядах мафии с головокружительной быстротой, да и как федеральный агент котировался все выше и выше.
Выгода от подобного сотрудничества была огромной, и никто не знал об этом лучше Гарольда Броньолы. К тому же Лео Таррин имел все шансы стать членом высшего совета мафии — «Коммиссионе», а это послужило бы просто фантастическим прикрытием, за которое не жалко заплатить любую цену.
Но даже это не могло бы послужить оправданием, если бы Мак Болан погиб или угодил за решетку.
И Лео Таррин, и Гарольд Броньола — оба были одинаково заинтересованы в Палаче.
Телефон зазвонил, когда над Вашингтоном едва занимался серый рассвет.
— Говорит Таррин, — произнес искаженный, но, тем не менее, хорошо знакомый голос.
— Секундочку, — пробормотал Броньола и переключил телефон в режим ожидания. — Опять по делам, — объяснил он жене, приоткрывшей было один глаз.
Он закурил сигару, натянул халат, прошел в библиотеку и переключил канал связи на стоявший там аппарат, оборудованный электронной защитой от подслушивания.
