Фредерик Дар - Путешествие с трупом

– Вы немец? – спрашивает офицер.

– Нет, чему очень рад.

Кажется, мои слова доставили ему невыразимое удовольствие. Он улыбается, что, должно быть, происходит с ним не очень часто.

– Француз?

– Нет, швейцарец.

Он немного насупливается.

– Но у меня много друзей во Франции, – торопливо добавляю я.

– Как вас зовут?

– Жан Нико.

– У вас есть документы?

– Разумеется.

Я протягиваю ему липовые бумаги, которые мне дали в Страсбуре, и он их внимательно изучает. – Вы торговый агент? – спрашивает он.

– Да.

– И где вы нашли тот труп?

– В поместье Бунксов, – отвечает за меня сержант.

– Что вы делали в это время в поместье Бунксов?

– Я был не в, а перед поместьем! Справлял нужду, потому что дольше терпеть не мог.

Повторяю то, что рассказал сержанту. Лейтенант слушает и ерошит волосы.

– Странно, странно, – бормочет он. – Что труп может делать у Бунксов?

– Этого я не знаю, – уверяю я. – И кто такие Бунксы – тоже не знаю.

– Вы не знаете, кто такие Бунксы?

– Понятия не имею.

Он смотрит на меня с недоверчивым видом.

– Бунксы, – объясняет он сочувствующим тоном, – крупные промышленники в угледобывающей области... Неужели не слышали?

Поскольку врать мне не привыкать, я совершенно серьезно отвечаю:

– Нет!

Глава 3

После нескольких новых глупых вопросов и таких же глупых замечаний лейтенант решает связаться с капитаном, который без колебаний звонит майору. Поскольку майор собирается поставить в известность полковника, я говорю себе, что успею хорошенько выспаться, пока дойдут до генерала, и прощаюсь с военными, заверив, что отправляюсь в местную гостиницу, куда они могут прийти утром и взять у меня свидетельские показания.

Хозяин собирается закрывать свою лавочку, когда являюсь я.

Это толстяк с тройным подбородком и взглядом, выразительным, как дюжина устриц.

– Комнату, – прошу я, – но сначала плотный ужин с надлежащим орошением.

Он суетится. Прямо трактирщик из оперетты. Не хватает только вязаного колпака в полосочку.

Он открывает дверь на кухню и начинает орать:

– Фрида!.. Фрида!

Появляется служанка. Симпатичная фарфоровая куколка, пухленькая, как перина, с пышными грудями, светлыми глазками, белобрысая и глупая как огурец.

Я заигрывающе подмигиваю ей, и она отвечает мне коровьей улыбкой.

Хорошее начало. Я никогда не упускаю мимолетную любовь. Я горячий сторонник сближения с массами и сейчас только и хочу сблизить свою массу с ее.

Вы слышали об усталости бойца? Тип, придумавший этот термин, знал психологию отдыхающего воина как свои пять пальцев.

Мои похождения вызвали у меня голод и натянули нервы, как струны. А ничто так не снимает нервное напряжение, как хорошенькая куколка. Не верите – обратитесь к своему врачу.

Фрида приносит мне тарелку ветчины шириной с щит гладиатора.

Я глажу ее по крупу, потому что это обычное обхождение с кобылами и служанками. Хотя оно не совсем соответствует правилам хорошего тона, зато всегда дает хорошие результаты

Фрида награждает меня новой улыбкой, еще шире, чем первая.

– Францюз? – спрашивает она.

– Да, – отвечаю я по-немецки. Все гретхен питают к нашим парням особую склонность, а наши парни, даже исповедующие интернационализм, имеют в трусах достаточно патриотизма, чтобы быть на высоте своей репутации.

Назначить этой куколке свидание в моей комнате – детская игра для человека, завалившего в жизни столько девок, что надо нанимать бухгалтера и дюжину секретарш, чтобы их всех пересчитать!

Я проглатываю ветчину, осушаю бутылку и дружески прощаюсь с хозяином.

Через пять минут Фрида скребется в мою дверь. У нее явно свербит. Когда у девчонки свербит, она всегда чешет дверь. Причем дверь мужчины...

Я не заставляю ее ждать.

Сказать, что дело идет успешно, – значит сильно преувеличить. Фрида напоминает телку даже в любви. Пока вы ведете с ней большую игру, она остается статичной, как увесистый брикет масла.

Я просыпаюсь около десяти часов утра. Между шторами пробивается луч солнца, с первого этажа поднимаются вкусные запахи.

Моя дверь приоткрывается, и появляется пухленькая мордашка Фриды, блестящая, как кусок туалетного мыла.

– Господа францюзски официрен спрашивают вас! – сообщает мне она.

Она подходит к моей кровати и подставляет губы. Я ее чмокаю и встаю.

Через несколько минут в обеденном зале гостиницы я нахожу целый штаб. Мой вчерашний лейтенант, полковник и офицер немецкой жандармерии потягивают из большой бутылки «Трамье».

Заметив меня, лейтенант встает.

– Вот Нико, который заметил убитого, – сообщает он полковнику.

У полковника седеющие волосы и маленькие усики. Он приветствует меня кивком.

– Очень запутанное дело, – говорит он.

– Правда? – переспрашиваю я.

– Да... Мы навестили Бунксов вместе с представителями немецкой полиции. Труп принадлежит сыну хозяина дома, Карлу.

– Вы поймали убийцу? Он пожимает плечами.

– Я офицер, а не легавый, – ворчит он. По слову «легавый» и тону, каким оно произнесено, сразу становится понятно, что представители данной профессии не пользуются его уважением. Он продолжает:

– По всей очевидности, это месть. Бунксы являются активными сторонниками франко-германского сближения... Карл Бункс был атташе германского посольства в Париже. Примерно две недели назад он исчез... Сегодня утром я разговаривал по телефону с Парижем. Очевидно, он приехал домой. Кто-то из местных жителей, не приемлющих сотрудничество между нашими странами, встретил его, узнал и свел счеты... Случаев такого рода масса... По заключению экспертизы, смерть этого парня действительно наступила около двух недель назад.

Я слушаю его объяснения с вниманием глухого, старающегося не пропустить ни одного движения губ собеседника.

– Наверное, семья потрясена, – шепчу я. Он опять пожимает плечами.

– Немцы всегда готовы к катастрофам, поэтому всегда нормально воспринимают, когда им на голову падает крыша.

Я с беспокойством смотрю на сопровождающего его жандарма. Полковник перехватывает мой взгляд и сообщает:

– Он не понимает по-французски. Мне хочется задать один вопрос, но я не решаюсь из боязни показаться слишком любопытным.

– Как так вышло, что никто не обнаружил его раньше? – все-таки спрашиваю я. – Странно, да?

Полковник как будто только и ждал эту фразу. Углы его губ кривятся в гримасе.

– Это даже очень странно... – шепчет он. Неожиданно повернувшись, он хватает меня за лацканы пиджака.

– Но еще более странно, месье... э-э... хм... Нико... то что вы смогли заметить его с дороги.

Мой чайник окутывает теплый туман.

– Как так? – бормочу я.

– Да, – повторяет офицер, – как? Как вы смогли его заметить с дороги, в то время как он лежал в сотне метров от нее и между ним и дорогой находится теннисный корт?

Я чувствую укол в мозгах. А еще лег с чувством выполненного долга! Кретин! Надо же было принять ограду теннисного корта за забор, идущий вдоль дороги.

Бесконечная минута полного молчания, в котором слышно, как булькает серое вещество каждого присутствующего.

– Забавно, – выговариваю я.

– Нет, – поправляет полковник, – странно, не более... Он наливает себе стаканчик белого, выпивает, ставит его и говорит:

– Хоть я и не полицейский, все же хочу раскрыть эту тайну. Человек, способный увидеть среди ночи труп, находящийся в ста метрах от него, за препятствием, должен обладать даром ясновидения, месье... э-э... Нико. Или иметь особые способности к нахождению трупов... В обоих случаях он вызывает к себе интерес.

Я понимаю, что попал в жуткий тупик. Придется раскрывать карты.

– Господин полковник, я могу поговорить с вами без свидетелей?

Он колеблется, но, мой настойчивый взгляд заставляет его решиться.

Я увожу его в глубь зала, в амбразуру окна. Здесь по крайней мере можно быть уверенным, что находишься вне досягаемости для любопытных глаз и ушей.

Я расстегиваю пиджак, разрываю в одном месте шов, который здесь специально сделан не очень крепким, достаю мой специальный жетон и показываю его полковнику.

Он широко раскрывает глаза и возвращает жетон мне.

– Вам следовало сказать мне это сразу.

– Моя миссия должна остаться в секрете, – говорю. – Я буду вам признателен, если вы немедленно забудете, кто я такой, и продолжите свое расследование так, словно этого инцидента не было. Вы будете так любезны, что представите меня Бунксам как свидетеля... Допустим, что я интересуюсь ими... Допустим также, что у меня кошачьи глаза и я способен разглядеть труп ночью с расстояния в сто метров. А лучше договоримся, что мое внимание привлек только запах тления. Он вызвал у меня предчувствие драмы, и я полюбопытствовал... Уверен, что вы отлично уладите это, господин полковник...

Он утвердительно кивает.

– Можете на меня положиться.