Дон Пендлтон - Смерть мафии!
— Эй, Джек, — позвал он, — пусть войдет этот военный!
Оставив дверь открытой, лейтенант уселся в кресло за столом и, закурив, снова с отчаянием воззрился на гору неразобранных документов. В кабинет вошел полицейский, сопровождаемый незнакомым в военной форме. Уотерби смерил взглядом рослого военного и скорчил жуткую гримасу, которую надо было понимать как дружескую улыбку.
— Мне остаться, лейтенант? — спросил полицейский. Уотерби отрицательно мотнул головой, протянув посетителю руку.
— Я лейтенант Уотерби, — произнес он. — Садитесь, сержант Болан.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и посетитель опустился на стул, затем положил руки на колени и слегка подался вперед, внимательно изучая лицо детектива. Уотерби подождал, пока закроется дверь за выходившим полицейским, и снова сделал героическую попытку улыбнуться.
— Шикарная коллекция, — отметил он, придвигаясь ближе, чтобы получше рассмотреть награды Болана. — Смотри-ка! Вот это — «Пурпурное Сердце» и снайперская медаль и… Ах да! Бронзовая медаль! Остальные совсем новые, я их даже не знаю. Вы хорошо разбираетесь во многих видах оружия?
Болан спокойно выдержал острый взгляд детектива:
— Я владею практически любым стрелковым оружием.
— А вы могли бы выпустить пять пуль скорее чем за пять секунд точно в цель, да еще на расстоянии… скажем, метров ста?
— Это зависит от оружия, — невозмутимо ответил Болан — Нечто подобное я уже делал.
— Вы пользовались автоматической винтовкой?
— Во Вьетнаме нет такого оружия.
— Ясненько…
Уотерби затянулся сигаретой и с шумом выдохнул синий дым:
— Я пообщался по телексу с одним из моих старых друзей, он находится сейчас в Сайгоне. Вы знаете майора Харрингтона?
Болан отрицательно качнул головой.
— Он служит в военной полиции в Сайгоне. Мы дружим уже давно. Так вот, он рассказал мне много занятного о вас, сержант.
Уотерби раздавил окурок в пепельнице, и его лицо приняло официальное выражение. Испытующим взглядом он уставился на Болана:
— Мне сказали, что во Вьетнаме вам дали кличку Палач. Как по-вашему, сержант, почему вас так прозвали?
Болан слегка шевельнулся на своем скрипучем стуле, и его глаза скользнули по лицу детектива. Помолчав пару секунд, он ответил вопросом на вопрос:
— Если вы собираетесь играть в какую-то игру, лейтенант, то, может быть, вы объясните мне ее правила?
— Игра называется убийство, — отрезал Уотерби.
— Все те люди, которых я убивал во Вьетнаме, стали мертвецами, потому что я получал соответствующие приказы.
— Мы не во Вьетнаме! — взревел Уотерби. — И такой снайпер, как вы, не имеет права шляться по улицам этого города и решать, кому жить, а кому подохнуть!
Болан пожал плечами:
— Если вы намекаете, будто я замешан во вчерашнем убийстве… и основываетесь на том факте, что я снайпер…
— Не только… — ответил полицейский. — Послушайте, Болан… Вчера здесь вы устроили скандал капитану Говарду из-за тех типов из «Триангл»… Вы говорили, что они виновны в смерти ваших родных, так как именно они вызвали роковой приступ ярости вашего отца…
— Не вы ли, случайно, занимаетесь расследованием этого дела? — прервал его Болан. — Я имею в виду смерть моих родителей и сестры.
Уотерби открыл было рот, но тут же решил, что лучше пока воздержаться от комментариев.
— Тогда, — спокойно продолжал сержант, — вы знаете, как все произошло. И никто ничего не предпринял против этих сволочей? Во всяком случае, до вчерашнего вечера. Наконец-то нашелся смельчак, решивший действовать. Ну и кто на него пожалуется? В газетах пишут, что речь идет о войне между бандами. Раз дело сделано, то не все ли равно теперь, чьих оно рук?
Уотерби бросил на Болана убийственный взгляд и, окончательно растерзав в пепельнице окурок, закурил новую сигарету. Затем вздохнул и произнес подчеркнуто примирительным тоном:
— Мне не все равно, Болан. Это правда, что правосудие несовершенно в нашей стране, но пока тем не менее оно действовало весьма эффективно, черт побери! И мы не можем позволить, чтобы у нас под носом шлялись вооруженные до зубов убийцы, считающие себя судьями, присяжными и палачами в одном лице. В конце концов, мы же не во Вьетнаме!
— Если вы выдвигаете против меня обвинение, то следовало бы соблюсти некоторые формальности, не так ли? — спросил с жесткой улыбкой Болан.
— Вас никто не обвиняет, — ответил лейтенант, — пока. Но я точно знаю, что произошло, Болан. Поймите это. Я знаю, что 18 августа кто-то проник в оружейный магазин и похитил карабин «Марлин-444» и точнейший оптический прицел. Затем этот неизвестный пристрелял карабин в старом карьере за городом. 19 августа в два часа ночи он снова побывал в карьере и произвел три серии по пять быстрых выстрелов, точнее сказать, очередей, с трех дистанций: сто метров, сто десять и сто двадцать. Сторож не придал этому особого значения, пока не увидел вчерашних утренних газет.
Затем двумя днями позже неизвестный снайпер взобрался на четвертый этаж Делси и устроился перед окном в одном из пустых офисов. Он курил, между прочим, «Пэлл Мэлл», как и вы, и пользовался крышечкой от бутылки «Кока-колы» в качестве пепельницы. В 18 часов он всадил по пуле из своего чудовищного ружья в головы пятерым служащим «Триангл Индастриэл Файнэнс», чем и вызвал преждевременный крах этой фирмы… Сержант поудобнее устроился на скрипучем стуле:
— Если вам все известно, то почему вы не предъявляете мне обвинения?
— Вы хотите заявить о чистосердечном признании?
— Ну что вы! Надеюсь, пока рано меня арестовывать.
— Вы прекрасно понимаете, что оснований для вашего ареста нет.
— Ну тогда нам не о чем разговаривать, — усмехнулся Болан.
— Вы что-то затеваете!?
— Абсолютно ничего. — Сержант простодушно развел руками.
— Когда вы возвращаетесь во Вьетнам?
— Никогда, — ответил Болан, добродушно улыбаясь. — Вчера я получил соответствующий приказ: меня перевели на новое место службы.
— Куда? — быстро спросил Уотерби.
— Сюда. Инструктором по стрельбе в общественную школу Питтсфилда.
— О-о-о черт! — простонал полицейский.
— Это из-за моего младшего брата, — робко добавил Болан. — Я ведь его единственный родственник.
Уотерби вскочил с кресла и в возбуждении стал метаться по кабинету между дверью и столом, пытаясь пережить очередной удар судьбы.
— Ну вот! Опять эти проклятые осложнения! — заявил он наконец. — А я-то, дурак, рассчитывал, что вы в самом скором времени снова окажетесь среди джунглей, и ваш след здесь простынет!
— Могу гарантировать, что вьетнамский фронт в ближайшее время покажется вам самым спокойным местом на земле. — И указательным пальцем лейтенант подчеркнул весомость каждого своего слова.
— Что-то я вас не совсем понимаю, — с беспокойством произнес Болан.
— Да что тут понимать! Не прикидывайтесь дурачком! Я говорю о мафии, об организации, не забывающей подобных вещей. А также о некоем типе по прозвищу Палач, который, вполне возможно, прикончил пятерых их людей. И еще об улицах моего города, рискующего скоро превратиться в тир, а я даже не смогу вмешаться в события, потому что не имею достаточных на то оснований. Я не шучу, сержант. Поймите меня. Вы пропали, и неважно, виновны вы или нет! А по вашей физиономии видно, что это ваших рук дело! Может быть, для правосудия улик и недостаточно, но мафии этого хватит. Вполне возможно, что они не прикончат вас ни сегодня, ни завтра, но такой день наступит. А у меня связаны руки. Я ничем не смогу вам помочь, даже если очень захочу. Что тогда будет с вашим братом, а? Что станет с ним, когда вы окажетесь в сточной канаве с выпущенными кишками?
— Что вы мне предлагаете? — спросил Болан, внимательно вглядываясь в собеседника.
— Сознаться. Только тогда правосудие сможет защитить вас. Болан иронически усмехнулся:
— Странная защита! Вплоть до электрического стула. Брату-то от этого легче не станет, не так ли, Уотерби?
— Ну не думаю, что дело зайдет так далеко. Кроме всего, есть еще и смягчающие обстоятельства.
— Конечно, есть, а как же, — съехидничал Болан, поднимаясь со стула. — Надеюсь, что вы вдоволь наигрались в свою игру. Если я свободен…
— Послушайте, сержант, — вспыхнул полицейский, — у меня нет против вас никаких улик. Как вы считаете, я искренен с вами или нет? Где вы найдете другого такого честного полицейского? Я не собираюсь таскать по судам героя войны только лишь на основании каких-то совпадений и собственных подозрений. Нет даже достаточных доказательств для выдвижения против вас обвинения. Но я никогда не смогу забыть, что где-то по городу ходит парень вроде вас с единственным желанием: побольнее ущипнуть мафию. И не забывайте ни на секунду, что мафия также помнит о вас.
