Лэрри Бонд - Котел
Сейчас же казалось, что все эти качества проявились в обстоятельствах катастрофы в сотни и тысячи раз сильнее.
– В последний раз говорю вам, полковник, что вынужден отклонить вашу просьбу о расследовании этого инцидента. – Управляющий скрестил руки на груди. – Ваше присутствие здесь не нужно... и более того, нежелательно.
– Нежелательно? Да вы... – Храдецки с трудом проглотил поток проклятий, готовый обрушиться на голову француза. – Вы неправильно поняли меня, мистер Геллард.
Он показал пальцем в сторону разрушенного административного центра:
– Это – дело полиции. Так же, как и хладнокровное убийство пяти человек, служивших под моим началом. Как полицейский офицер, отвечающий за этот район, я вовсе не обращаюсь к вам с просьбой. Я приказываю...
– Это невозможно, – ухмыльнулся Франсуа Геллард. – Ваши приказы не имеют абсолютно никакой силы на территории комплекса. Могу только посоветовать вам перечитать условия контракта между вашим правительством и моей компанией. Вы находитесь на территории Франции. И террористический акт был совершен против французской корпорации. И расследование также будет проходить под руководством французских властей.
Чертов контракт! Храдецки оставалось только крепче сжать зубы. Ему вовсе не надо было перечитывать текст, чтобы понять, что Геллард абсолютно прав. Когда в Шопроне начали строить завод, венгерская военная хунта так отчаянно нуждалась в финансовой поддержке Франции и Германии, что генералы из Будапешта предоставили "Еврокоптеру" особый статус, освободив от налогов и предоставив полный контроль над производственными средствами. Это вовсе не казалось чересчур высокой ценой за те тысячи рабочих мест и огромные займы под низкие проценты, которые обещало строительство комплекса.
Полковник покачал головой. Два года назад он поддержал Правительство национального спасения как неприятное, но необходимое средство для наведения порядка. Слабая венгерская посткоммунистическая демократия, делившаяся на огромное количество фракций, явно не могла справиться с экономическим хаосом и падением производства. Тяжелая рука солдата казалась тогда лучше, чем практически полное отсутствие управления под руководством некомпетентных, вечно ссорящихся политиков. Теперь же полковника все чаще посещали сомнения по поводу того, правильное ли решение он принял. Фактически, пришедшие к власти генералы расплатились суверенитетом страны за возможность накормить голодную неуправляемую толпу, приведшую их к власти. После сорока пяти лет военного и политического господства Советов его несчастная страна почувствовала на своем горле мертвую хватку очередных хозяев – Франции и Германии, ставших новыми европейскими экономическими и военными супердержавами.
– То, что вы говорите, возможно, соответствует букве закона, но не думаю, что это очень мудро с вашей стороны. – Полковник старался говорить спокойно. – Если действительно существуют диверсанты, действующие на этой территории, то вы, конечно же, понимаете, что для их поимки потребуются наши совместные усилия.
– То есть как это "если существуют диверсанты"?! – возмутился Геллард. – Какие тут могут быть "если"?! Больше того, все указывает на то, что им помогали предатели, засевшие внутри нашего комплекса. Кто-то из ваших ленивых и недобросовестных охранников. – Управляющий нахмурился. – Учитывая этот факт, полковник, – продолжал он, – даже идиот способен понять, почему моя компания не может доверить это расследование вам и вашим людям. Венгры ловят венгров? Сама идея звучит смешно.
На сей раз раздражение Храдецки переросло в открытый гнев. Полковник мог еще перенести высокомерие, но черт бы его побрал, если он собирается мириться с преднамеренным оскорблением. Храдецки сделал шаг в сторону Гелларда – при виде этого движения вся самоуверенность мгновенно исчезла с холеного аристократического лица француза.
– Думаю, вам стоит выбирать выражения, месье. Иначе кое-кому из моих служащих может показаться, что ваш острый язык пора немного укоротить. Я достаточно ясно выразился?
Управляющий побледнел, явно понимая, что зашел слишком далеко.
– Я не имел в виду... это, то, что я сказал, было...
Низко над их головами послышался гул вертолета, прервав неуклюжие извинения Гелларда. Мужчины обернулись и стали следить, как вертолет сначала стал снижаться кругами, затем дал сигнал, что идет на посадку и стал опускаться на стоянку возле административного центра. Храдецки нахмурился, увидев бело-сине-красный флаг, нарисованный на заднем двигателе вертолета. Определенно, французское правительство не теряет времени даром, когда речь идет о том, чтобы сунуть свой длинный нос не в свои дела.
Из вертолета выпрыгнули три человека, пригнувшись, прошли под замедляющим движение пропеллером. Двое были великанами, состоявшими сплошь из мускулов. Третий, одетый в темно-серый костюм, держал в руках распухший от бумаг "дипломат", и на лице его была самоуверенность человека, привыкшего распоряжаться.
Когда Храдецки вновь обернулся к Гелларду, тот уже принял обычный высокомерный вид.
– Это наверняка сотрудник службы безопасности, присланный посольством, полковник, – сказал он. – Эксперт по терроризму и мерам борьбы с ним. Позже вы сможете поговорить.
Полковник венгерской полиции смотрел на невысокого человека с угрюмым лицом, быстро направлявшегося в их сторону. Что-то подсказывало ему, что встреча не будет ни приятной, ни продуктивной.
– Как его зовут?
Геллард холодно улыбнулся:
– Майор Поль Дюрок.
Глава 2
Менуэт
4 АВГУСТА, ПЛЯС ДЮ ПАЛЕ-РОЙЯЛЬ, ПАРИЖ
Под безоблачным небом Париж выглядел непривычно тихим и спокойным – его широкие бульвары с движением в три полосы и уличные кафе под тенью зонтиков были практически безлюдны. Для большинства парижан август всегда был временем отпусков, а теперь, к тому же, в городе не было туристов, которых отпугивали визовые ограничения, высокие цены и напряженная политическая обстановка, ставшие частью идущей в Европе экономической войны. Так что в столице оставались теперь только бродяги и представители растущей, как снежный ком, армии безработных. А они были слишком заняты поисками работы и пропитания, чтобы слоняться по опустевшим районам столицы.
На Пляс дю Пале-Ройяль были свои собственные признаки запустения. На магазинах и киосках, возле которых обычно толпились иностранцы, сгорая от желания купить сувениры или схему метрополитена, красовались висячие замки. Вместо длинных цепочек любителей видов Парижа и стаек болтающих о чем-то школьников теперь лишь несколько одиноких ценителей искусства время от времени проходили через северные ворота Лувра, над которыми величаво громоздилось огромное здание самого музея. Горстка утомленных жизнью водителей такси толпилась у эскалатора станции метро, обмениваясь сквозь тонкую пелену табачного дыма шутками и последними сплетнями.
Стоящий на другом конце площади дворец Пале-Ройяль тоже как бы окутывала августовская усталая задумчивость. Солдаты в полной форме неподвижно застыли за высокими железными воротами, преграждающими путь во внутренний двор и к главному входу. Другие, одетые в более удобную маскировочную одежду и при полном вооружении, занимали наблюдательные посты на крыше. Пара полицейских с угрюмыми лицами мерно вышагивала по тротуару вдоль забора в надежде встретить какого-нибудь нищего попрошайку или шатающегося по улице араба, к которому можно было бы придраться.
Большинство окон массивного здания были закрыты либо ставнями, либо тяжелыми темными драпировками. Во внутреннем дворике стояли несколько машин, причем большинство их были покрыты чехлами, чтобы уберечь их от городской пыли и копоти, до возвращения из отпуска их хозяев. Если не считать тех, кто призван был обеспечивать безопасность, Пале-Ройяль казался таким же пустынным, как и его окрестности.
Построенный в самом начале семнадцатого века, Пале-Ройяль сначала служил резиденцией Его Высокопреосвященства кардинала Ришелье. Теперь же, когда близилось к концу двадцатое столетие, в здании располагались офисы нескольких высокопоставленных чиновников Франции.
В личном кабинете Никола Десо царила своя особая атмосфера, полностью отражавшая характер хозяина. Во всем чувствовалась сдержанность и одновременно элегантность, на всем лежала печати власти над людьми. Покрывавшему пол ковру, выполненному в густо-синих и пурпурных тонах было по меньшей мере лет сто. Стену над массивным дубовым столом украшал гобелен, заказанный еще самим Ришелье. Остальные стены были увешаны картинами, изображавшими великие победы, которыми изобиловала история Франции. Картины эти были взяты из Лувра "взаймы", но никто и не думал интересоваться, когда они вернутся на свои места. В качестве главы французской разведывательной службы – ГДВБ, Десо имел еще два офиса – один в самом Елисейском Дворце, рядом с кабинетом президента Республики, другой в помещении главного штаба ГДВБ. Но для серьезной работы он предпочитал именно это место, где все было проникнуто величием французской истории.
